Уильям Саймон - Призрак в Сети. Мемуары величайшего хакера
Отец позвонил еще раз через несколько дней. Он всхлипывал и был просто убит горем. Оказалось, ему только что позвонили из полиции и сообщили, что нашли Адама мертвым на пассажирском сиденье его автомобиля, который стоял у крупного притона наркоманов «Эхо парка». Адам умер от передозировки наркотиков.
Хотя мы с братом выросли порознь в разных городах, если не считать того краткого периода, который мы провели вместе с отцом в Атланте, за последние пару лет жизни мы очень сблизились. Нашему взаимопониманию позавидовали бы многие единокровные братья. Когда я только стал знакомиться с тем, как Адам жил в Лос-Анджелесе, я просто не мог выносить той музыки, которой он увлекался: всякий рэп и хип-хоп, полное собрание сочинений 2 Live Crew, Dr. Dre или N.W.A. Однако чем больше я слушал эти группы, проводя время с Адамом, тем сильнее к ним прикипал, тем прочнее становилась эта музыкальная связь между нами.
Теперь Адама не стало.
Наши с отцом отношения не всегда были гладкими, но сейчас я чувствовал, что нужен ему. Я связался с моим инспектором по условному освобождению и получил разрешение временно вернуться в Лос-Анджелес, чтобы помочь отцу справиться со смертью брата, поддержать его, поскорее вывести из глубокой депрессии. При этом я, конечно, понимал, что так только разбужу собственную горечь. Уже на следующий день я вел машину на запад по шоссе I-15. Позади осталась пустыня, а в пяти часах пути раскинулся Лос-Анджелес.
Пока я ехал, у меня было время подумать. Смерть Адама казалась мне лишенной смысла. Как и многие другие подростки, он переживал бунтарский период. В какой-то момент брат стал одеваться в духе своих любимых готических групп. Было неловко даже появляться с его компанией на людях [63] . В то время он совершенно не ладил с отцом, причем настолько, что даже на какое-то время перебрался жить к нам с мамой. Позже в колледже брат, казалось бы, нашел себя. Даже если Адам иногда и баловался наркотиками, то я все равно не мог понять, как он допустил передозировку. Незадолго до его кончины мы виделись. В его поведении ничего не говорило о зависимости. К тому же отец сказал, что полицейские, которые осматривали тело, не нашли никаких следов от инъекций.
Так я ехал ночью, готовился ко встрече с отцом и размышлял, могу ли я с помощью хакерских навыков выяснить, с кем был Адам той ночью и где он был.
Поздним вечером после изнурительного пути из Лас-Вегаса я добрался до квартиры отца на Лас-Вирхенес-роуд в Калабасасе. Это место находилось примерно в 45 минутах езды на север от Санта-Моники и приблизительно в десяти милях [64] от океана. Отец был совершенно опустошенным из-за смерти Адама. У него все сильнее назревали подозрения о том, что его кончина – это замаскированное убийство. Привычный ход отцовской жизни: ведение бизнеса, связанного с генподрядами, просмотр теленовостей, чтение газет за завтраком, выезды на острова Чаннел, где он любил покататься на лодке, редкие визиты на службу в синагогу – пошел прахом. Я знал, что мой временный переезд к нему обернется определенными проблемами, ведь отец никогда не отличался уживчивостью, но я не собирался отступать из-за таких незначительных сложностей. Я был ему нужен.
Когда отец открыл мне дверь и поздоровался, я ужаснулся тому, как потерянно он выглядел, каким землистым было его лицо. Если бы его тело пострадало так же, как и душа, он напоминал бы мешок с костями. Отец был среднего телосложения, он начинал лысеть и был чисто выбрит, а сейчас как будто ссохся прямо на глазах.
Полицейские уже сказали ему, что расследованием таких дел обычно не занимаются.
Они все же обнаружили, что ботинки Адама были зашнурованы так, как если бы это делал другой человек, стоявший напротив. Более тщательный осмотр позволил найти прокол иглой на правом предплечье. Этот укол сделал не сам Адам, а другой человек, который и ввел ему смертельную дозу, ведь Адам был правшой, и для него было бы совершенно неудобно вводить инъекцию левой рукой в правую руку. Очевидно, что в момент смерти с Адамом был кто-то еще. Этот незнакомец убил его, либо вколол какой-то яд вместо обычного наркотика, либо переборщил с дозой. Потом он затащил тело Адама в машину и отвез в злачный, полный наркоманов район Лос-Анджелеса, после чего смылся.
Если полицейские ничего не собирались делать, то в роли непримиримого детектива пришлось выступить мне.
Я поселился в бывшей комнате Адама и углубился в изучение счетов за телефон. Основными подозреваемыми у меня были два человека, именно те, кому я звонил до того, как узнал о смерти Адама. Речь шла о Кенте, ближайшем друге Адама, который, по-видимому, был с Адамом незадолго до его кончины, и, к несчастью, о дяде Митчелле, который уже сломал себе жизнь из-за наркотиков. Адам очень близко общался с дядей. Отец подозревал, что дядя Митчелл как-то связан со смертью Адама, возможно, даже виновен в ней.
На похоронах гроб был выставлен для прощания с усопшим в отдельном помещении. Я пришел туда один и увидел, как мертвый Адам лежит в открытом гробу. Похороны близкого человека оказались для меня новым и эмоционально сложным опытом. Помню, насколько брат был на себя не похож, просто неузнаваем. Я лелеял надежду, что все это просто затянувшийся кошмарный сон. Я стоял там наедине с моим братом и понимал, что уже никогда не смогу с ним поговорить. Сейчас я скажу банальность, знаю, но вся эта горечь позволила мне осознать, насколько же коротка отмеренная нам жизнь.
Оказавшись в Лос-Анджелесе, я должен был срочно связаться с инспектором по условному освобождению, которому передали мое дело. Этого офицера звали Фрэнк Гулья. Он был мужчина в возрасте, примерно под 50, среднего телосложения, спокойный и дружелюбный. Фрэнк довольно попустительски относился ко всяким правилам, например, не настаивал на обязательных ежемесячных встречах после того, как мы познакомились. Когда я наконец зашел к нему в контору, он дал мне заполнить все ежемесячные отчеты, которые у меня накопились, и мы задним числом поставили в них даты. Не думаю, что он так же снисходительно относился к парням, которых обвиняли в более серьезных преступлениях, чем меня, но я очень ценю то, как запросто он решал со мной все вопросы.
...Немного побродив по близлежащему многоквартирному комплексу, я нашел то, что искал, – кабель, который в настоящий момент не был подключен ни к какому телефонному аппарату.
Сам я занялся расследованием. Я и отец подозревали, что Кент чего-то нам не договаривает. Может быть, он облегчал себе душу, откровенничая с кем-то еще? Если это так, то был ли он достаточно непредусмотрителен, чтобы вести такие разговоры по телефону? Вместе с моим другом Алексом мы поехали в Лонг-Бич, где жил Кент. Немного побродив по близлежащему многоквартирному комплексу, я нашел то, что искал, – кабель, который в настоящий момент не был подключен ни к какому телефонному аппарату. Понадобилось всего один раз позвонить на местную центральную телефонную станцию, чтобы монтер сделал врезку соединения с линии Кента на неиспользуемую телефонную линию. Фактически он прицепил к телефону Кента секретный добавочный номер. Мы с Алексом настроили управляемый голосом магнитофон (его мы установили в распределительном блоке телефонной компании), чтобы таким образом записывать входящие и исходящие вызовы, каждое слово, которое будет сказано по телефону Кента.
В течение нескольких дней я делал полуторачасовые выезды от квартиры отца в тот жилой комплекс в Лонг-Бич, брал с собой надежно спрятанный магнитофон. Всякий раз я приносил чистую кассету, заряжал ее в магнитофон, а старую забирал. Потом вставлял записанную кассету в переносной плеер и слушал все разговоры Кента за вчерашний день, пока ехал обратно к отцу. Напрасно. Потратив многие часы, я так и не получил ни малейшей зацепки.
Тем временем я также собирал еще одну мозаику, выясняя, с какими людьми говорил дядя Митчелл последние несколько часов перед смертью Адама. Мне удалось социально-инженерными методами выведать информацию у операторов мобильной компании PacTel Cellular и заполучить расшифровку дядиных разговоров. Я хотел проверить, не делал ли дядя Митчелл по несколько звонков подряд – это выдало бы чувство паники. Может быть, он звонил каким-то друзьям и просил их о помощи.
Ничего.
Я вновь обратился в PacTel Cellular, надеясь разузнать, на какие именно вышки сотовой связи поступали звонки с телефона дяди Митчелла. Это позволило бы определить, звонил ли он кому-нибудь, находясь в районе «Эхо парка», где было брошено тело Адама. Однако я не нашел никого, кто обладал бы доступом к нужным мне данным. Возможно, PacTel Cellular просто не сохраняла такую информацию, либо я просто не нашел людей, которые имели доступ к требуемой базе данных и знали, как найти в ней такую информацию. С самыми хорошими побуждениями я занимался совершенно негодным делом, полностью возвращаясь к прежнему хакерскому образу жизни.
