Уильям Саймон - Призрак в Сети. Мемуары величайшего хакера
Сотрудники ФБР и корпорации Digital Equipment Corporation расположились в VPA перед тем, как мы с Ленни решили устроить одну из наших полуночных хакерских посиделок. Они установили программы слежения на компьютерах VPA, чтобы записывать все, что мы будем делать. Ленни нацепил провод с микрофоном, через который можно было слышать все наши разговоры. В ту ночь моей целью был британский университет Лидса. Ранее я уже узнал, что Нейл Клифт был в Digital одним из основных информаторов. Он сообщал об ошибках в системе безопасности VMS, поэтому я хотел проникнуть в VMS факультета органической химии университета Лидса, туда, где у Клифта был аккаунт.
Я почуял, что с Ленни что-то не так. Спросил его: «Все нормально? Ты странно себя ведешь». Он сказал, что просто устал и не стоит обращать внимания на его поведение. Возможно, он просто цепенел от страха, боялся, что я разоблачу его. Мы прозанимались хакингом несколько часов подряд, потом бросили. Я хотел посидеть еще, но Ленни сказал, что ему рано вставать.
Через несколько дней Ленни мне позвонил и сказал: «Эй, Кевин, мне наконец-то заплатили отпускные. Могу с тобой рассчитаться. Подъезжай».
...В мгновение мне страшно захотелось отсюда смотаться: дело пахло керосином. Наконец я уступил и, не заглушая мотор, вышел из машины, чтобы отдать диски.
Двумя часами позже я заехал в небольшой подземный гараж офисного здания, где находились помещения VPA. Ленни там стоял и не двигался. Он сказал: «Мне нужно взять диск с программой-эмулятором терминала VT100, сделать копию для друга». Он говорил о дисках, которые – это Ленни знал точно – лежали у меня в машине. Было уже 17:00, я весь день ничего не ел и предложил Ленни оплатить ему обед, если он со мной сходит. Однако он настаивал на своем. В мгновение мне страшно захотелось отсюда смотаться: дело пахло керосином. Наконец я уступил и, не заглушая мотор, вышел из машины, чтобы отдать диски.
«Знаешь, какое ощущение в животе, когда тебя вот-вот арестуют? – издевательски спросил Ленни. – Нет? Сейчас узнаешь».
Вдруг весь гараж наполнился ревом моторов. Машины вылетели отовсюду и мигом образовали вокруг нас кольцо. Из них повыскакивали мужики в костюмах и кричали: «ФБР!»
«Вы арестованы!»
«Руки на машину!»
Я подумал: если Ленни устроил все это только для того, чтобы меня напугать, то ему это, несомненно, удалось. Впечатляющий спектакль.
«Ребята, да вы не из ФБР. Покажите мне ваши удостоверения».
Они повытаскивали кошельки и предъявили мне бейджики. Куча бейджей ФБР, и все вокруг меня. Все было по-настоящему.
Я взглянул на Ленни. Он просто пританцовывал, как будто отмечал победу надо мной.
«Ленни, зачем ты это сделал?»
Когда один из агентов надел на меня наручники, я попросил Ленни позвонить моей маме и сказать ей, что я арестован. Эта сволочь не оказала мне даже такой малейшей услуги.
Двое агентов доставили меня в федеральную тюрьму Терминал-Айленд. Если мне и доводилось видеть что-то подобное, то только в кино или по телевизору: длинные ряды открытых камер, заключенные высовывают руки через прутья. Один только вид заставлял поверить, что я сплю и вижу кошмар. Однако, как это ни удивительно, другие заключенные оказались классными и дружелюбными, предлагали мне одолжить какое-то барахло, которое продавалось в местном магазине. Многие узники на воле были белыми воротничками.
Я не мог заставить себя принять душ. Чувствовал отвращение до тех пор, пока агенты ФБР не забрали меня и не доставили в штаб-квартиру в западном Лос-Анджелесе. Там сделали фото в профиль и анфас. Я знал, что выгляжу ужасно: немытый, нечесаный, три дня не менявший одежду, кроме того, плохо выспавшийся на крошечной койке. Как минимум, эта фотография впоследствии должна была немного облегчить мне жизнь.
Под арестом я пробыл целые выходные, потом предстал перед магистратом [38] Венеттой Тассопулос. Мое слушание относительно предварительного задержания состоялось в понедельник. Ожидалось, что меня выпустят под залог. Мне дали назначенного судом адвоката, который спросил, не собираюсь ли я бежать. Оказалось, он уже беседовал с государственным обвинителем, который сказал, что еще в 1984 году я улетал в Израиль. Конечно же, этого не было.
Слушание началось. Я сидел и не верил в происходящее, а суд тем временем слушал весь бред, который нес заместитель прокурора Леон Вейдман. Он сказал судье: «Это деяние настолько серьезное, что мы еще не можем в полной мере описать масштабы его вреда». Среди прочего он сказал, что я:
• взломал систему Агентства национальной безопасности и заполучил засекреченные коды доступа;
• отключил телефонную связь моему бывшему инспектору по надзору за условно осужденными;
• подделал кредитный отчет судьи в TRW после того, как не понравилось его отношение ко мне;
• кинул в СМИ ложную историю о том, что национальный банк Security Pacific потерял миллионы долларов, после того как мне отказали в трудоустройстве;
• неоднократно злонамеренно использовал и отключал телефон актрисы Кристи Мак-Никол;
• взламывал компьютеры департамента полиции и стирал информацию о моих предыдущих арестах.
Все эти обвинения были полнейшей ложью. Заявление о том, что я взломал Агентство национальной безопасности, было просто смешным. На самом деле на одной из дискет, изъятых при обыске сотрудниками Santa Cruz, был файл под названием NSA.TXT – вывод команды «whois», где перечислялись зарегистрированные пользователи Dockmaster – несекретной компьютерной системы Агентства национальной безопасности. Когда Ленни работал в авиакомпании Hughes, он социальными инженерными методами добыл эту информацию для себя. Однако все эти данные были общедоступными, в том числе и список добавочных номеров Национального центра компьютерной безопасности. Государственный обвинитель, очевидно, не понимал, на что он смотрит, и назвал общедоступные добавочные номера телефонов секретными кодами доступа. Невероятно.
...Другое обвинение, о взломе полицейских компьютеров, якобы подтверждалось тем, что не нашлось записей о совершенном мною взломе Santa Cruz.
Другое обвинение, о взломе полицейских компьютеров и о том, что я удалял данные о моих предыдущих арестах, якобы подтверждалось тем, что не нашлось записей о совершенном мною взломе Santa Cruz. Это была ошибка самих правоохранительных органов. Как вы помните, мы с Бонни сами пришли с повинной в шерифское управление Западного Голливуда. Однако там нас не сфотографировали, не взяли отпечатки пальцев, не было сделано и никаких записей о нашем аресте. Короче, это был их собственный прокол – нужно ответственнее относиться к своей работе.
Все остальные обвинения также были ложными и сводились к пересказу слухов, которые почему-то убедили магистрата, что я представляю серьезную угрозу для национальной безопасности.
Больше всего меня озадачило обвинение в том, что я неоднократно отключал телефон актрисы Кристи Мак-Никол, потому что якобы был в нее влюблен. Не думаю, что хоть кому-то отключение телефона может показаться хорошим способом продемонстрировать свою страсть. Я так и не понял, откуда взялась эта история, но впечатление от нее запомнилось надолго. Мне пришлось пережить особое унижение, когда я стоял в очереди в гастрономе и рассматривал собственное фото, что красовалось на обложке таблоида National Examiner под кричащими заголовками о том, что я сумасшедший воздыхатель, безнадежно влюбленный в Кристи Мак-Никол! У меня душа ушла в пятки. Я осторожно осмотрелся, надеясь, что никто из других покупателей меня не узнает. Такой славы я не пожелал бы и злейшему врагу.
Через несколько недель моя мама (тогда она работала в ресторанчике Famous, который Джерри держал в Studio-City) случайно повстречала Кристи Мак-Никол, которая зашла перекусить. Мама представилась и сказала: «Кевин Митник – мой сын».
Мак-Никол сразу ответила: «Да, точно, а что это за история о том, что он отключал мне телефон?» Актриса сказала, что ничего подобного с ней ни разу не происходило и она не меньше меня задавалась вопросом, откуда же пошел этот слух. Позже частный детектив подтвердил, что ничего подобного не было.
Когда меня спрашивают, зачем через несколько лет я ударился в бега, а не ответил на обвинения, предъявленные мне со стороны федеральных властей, я вспоминаю о моментах вроде описанного выше. Зачем мне миндальничать, если мои обвинители в средствах не стесняются? Если нет презумпции справедливого рассмотрения дела и правительство может основывать обвинения на предрассудках и непроверенных слухах, то единственный адекватный ответ – бегство!
...Мама, бабушка и Бонни – все они были в шоке, так как знали, что адвокат попросту лжет.
