Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 1 Трамплин для прыжка
Кузнецов осёкся.
— Николай Герасимович, поймите, — продолжил Хрущёв. — В новых условиях нам нужен новый флот. Который сможет действовать в этих новых условиях по-новому. Сколько у нас крейсеров проекта 68-бис?
— Четырнадцать и ещё семь в постройке, — машинально ответил Кузнецов, ещё не зная, к чему клонит Хрущёв, но подозревая, что ничего хорошего он сейчас не услышит.
— Двадцать один крейсер только проекта 68-бис! Да ещё два крейсера проекта 82! Это ж охренеть, какая силища! — продолжил Хрущёв. — А для отражения воздушного удара они как вооружены?
Кузнецов принялся перечислять зенитные автоматы, установленные на кораблях. Хрущёв кивал головой, внимательно слушая. Когда адмирал закончил, Никита Сергеевич спросил:
— А каков процент попаданий в цель класса крейсер из орудий главного калибра наших крейсеров?
— Ну, судя по результатам сегодняшних стрельб — процентов восемь, даже, пожалуй, десять, — ответил Кузнецов.
— Угу... То есть, сто снарядов выстрелили, восемью или десятью попали, — желчно произнёс Хрущёв. — За#бись... А сколько один такой снаряд стоит, а, Николай Герасимович?
— Никита Сергеич! Да ещё двадцать лет назад такой процент попаданий был недостижим! А пять процентов — не хотите? Это же законы баллистики! Это вам не кукурузой в девок кидаться! — окончательно вышел из себя Кузнецов. — Сейчас у нас орудия с радиолокационным наведением! Любое авианосное соединение раскатаем, как бог — черепаху!
И тут Хрущёв неожиданно захохотал. Кузнецов недоумённо смотрел на Первого секретаря ЦК, заливающегося хохотом. Наконец, раскрасневшийся Хрущёв успокоился.
— Не в девок кукурузой кидаться, говорите, — всё ещё посмеиваясь, повторил Хрущёв. — Это вы хорошо сказали, Николай Герасимович! Это я обязательно запомню, и, с вашего позволения, где-нибудь в речи вверну! А теперь — представьте. Тот самый угрожаемый период. Где-нибудь за тыщу километров от наших берегов идёт авианосец с охранением. И за ним следит наш крейсер. Или два. И несколько этих... эсминцев, которые поменьше. Американцы ведь не дураки, они вас видят, они знают, что за ними следят. И воздушный патруль держат в воздухе над эскадрой постоянно. И вот получают они приказ. Что они делают?
— Разворачиваются на курс к нашему побережью. Мы продолжаем слежение. Как только они пытаются поднять большую группу штурмовиков, мы отрываем огонь и топим этот авианосец нахрен, — ответил Кузнецов.
— Ага. А как только вы разворачиваете башни в их сторону, вас атакует их воздушный патруль. Причём атакует противокорабельными ракетами, — пояснил Хрущёв. — И пока вы там своими десятью снарядами из сотни пристреляетесь и попадёте в авианосец, эти самолёты раскатают вас, как ту самую черепаху. Вашими зенитными пукалками стрелять по реактивным самолётам — это всё равно, что кукурузой в них кидаться.
— А я, между прочим, всегда говорил, что Советскому Союзу нужны авианосцы! — ответил Кузнецов.
— Нужны, Николай Герасимович! Очень нужны! — согласился Хрущёв. — Вот только Советскому Союзу ещё нужнее квартиры для людей, мясо, молоко, сметана, хлеб, овощи и фрукты. А ещё — холодильники, чтобы всё это хранить, стиральные машины, чтобы наши женщины руки себе об корыта не ломали, и много-много всего прочего. И всё это нужно каждый день. И где мне на всё денег взять? У нас десяти лет ещё не прошло, как война кончилась. Полстраны лежало в руинах, только-только восстанавливаем всё, что немец проклятый порушил... А вы говорите — авианосцы... Не до жиру, Николай Герасимович... Людей бы накормить да под крышу определить...
— У американцев на их территории уже 90 лет войны не было! — продолжил Хрущёв. — Пока мы воевали, они оружием торговали по всему миру. Их экономика во время войны выросла в несколько раз. А наша — разрушена. Американцы торгуют со всем миром, от денег чуть не лопаются, а у нас внешней торговли вообще нет! Буржуи проклятые после блокады Западного Берлина у нас даже икру и водку покупать перестали! У нас большая часть трудоспособного мужского населения повыбита в войну, а мы еще пять миллионов человек держим под ружьём, сознательно изымая их из производства материальных ценностей.
— То есть, развивать флот мы больше не будем? — то ли спросил, то ли констатировал Кузнецов.
— А вот и ошибаетесь, Николай Герасимович! — торжествующе ответил Хрущёв. — Флот развивать непременно будем! Однако соревноваться с Америкой не будем. Потому что надорвём экономику и погубим страну. Придётся нам, Николай Герасимович, придумать асимметричный ответ. Мы с Георгием Константиновичем уже обсуждали этот вопрос, и я собираюсь в ближайшем будущем пригласить вас обоих это обсуждение продолжить, так сказать, на троих.
— На троих — звучит многообещающе, — усмехнулся Кузнецов. — И каким же партия и правительство видит этот самый асимметричный ответ?
— Очень простым, Николай Герасимович, — ответил Хрущёв. — Вот представьте себе обычного буржуя, у которого в собственности целая корпорация, ну и там, дома, машины, яхты, куча денег... Чего, по вашему, такой буржуй больше всего боится?
— Всё это потерять, полагаю, — пожал плечами Кузнецов.
— Именно! — подтвердил Хрущёв. — А как он может всё это потерять? Тремя основными способами: либо в результате экономического кризиса капитализма, либо в результате социалистической революции, либо в результате военных действий. Ну, ещё стихийные бедствия, но это — природные явления, влиять на которые человечество пока не может.
— Довоенная политика Сталина, политика поддержки Коминтерна и экспорта революции создала нашей стране плохой имидж в капиталистическом мире, — продолжил Хрущёв. — А после победы в войне нас стали не просто ненавидеть за наши коммунистические идеалы, нас стали ещё и бояться, потому что у нас появилась сила, чтобы нести эти идеалы по всему миру.
— Никита Сергеич, это всё понятно, только какое отношение это имеет к военно-морской доктрине? — спросил Кузнецов.
— Как ни странно, самое прямое, Николай Герасимович, — ответил Хрущёв. — Для начала мы изменим нашу политическую позицию и военную доктрину. Мы объявим, что отказываемся от экспорта революции и переходим к политике мирного сосуществования различных политических систем. Но. Одновременно мы заявим, что любая попытка нападения на территорию Советского Союза повлечёт за собой удар возмездия с применением атомного оружия.
— То есть, мы откажемся от принципа не применять атомное оружие первыми? — спросил Кузнецов.
— Да, откажемся, — кивнул Хрущёв.
— А чем ударять-то будем? — усмехнулся Кузнецов. — Что-то это мне напоминает попытку, извините за прямоту, напугать ежа голой жопой.
Хрущёв в ответ усмехнулся и погладил себя по лысине.
— Эк вы меня покритиковали, Николай Герасимович! Я, конечно, не красавец, но уж так-то, может, не стоит?
— Вы меня не так поняли, Никита Сергеич... — пробормотал Кузнецов.
— Шучу, Николай Герасимович, шучу! А то уж очень у нас с вами разговор поначалу нелицеприятный получился, — засмеялся Хрущёв.
У Кузнецова отлегло. Он, конечно, был человеком смелым, не боялся поспорить и со Сталиным, за что бывал разжалован и снят с должности, но здесь ситуация была явно не та.
— Ударять нам, пока, Николай Герасимович, действительно нечем, — констатировал Хрущёв. — Основная надежда у меня на баллистические ракеты, но пока наши инженеры сделают ракету, способную достать до США, пройдёт ещё несколько лет. Самолётами мы до Штатов не достанем — передовых баз нет. Поэтому главной ударной силой придётся сделать подводные лодки с баллистическими ракетами, пока что средней и малой дальности, а в перспективе — и межконтинентальной дальности. Такие лодки уже проектируются.
— Но подводная лодка сама по себе не обладает достаточной боевой устойчивостью, даже атомная лодка не обладает, — продолжил Хрущёв. — К тому же, помимо нанесения удара возмездия, остаётся задача противолодочной обороны и уничтожения авианосцев противника. А также — задача по оказанию военно-политического давления и обеспечения вооружённого присутствия в различных регионах Мирового океана. И я теперь хорошо понимаю, что подводная лодка для военно-политического давления не всегда годится. Для этого нужны мощные надводные корабли.
— То есть, надводные корабли у нас всё-таки будут? — переспросил Кузнецов.
— Будут, — кивнул Хрущёв. — И даже больше, чем вы думаете. Для начала, что у нас с линкорами?
— В боевом строю в настоящее время только "Новороссийск", — ответил Кузнецов. — И то, линкор имеет ограниченную боеспособность и большей частью находится в ремонте. "Октябрьская Революция" и "Севастополь" летом этого года были переклассифицированы в учебные суда.
— Каково их техническое состояние? Сильно изношены?
