Дети в сети. Шлем безопасности ребенку в Интернете - Мурсалиева Галина
Да, бред – это, например, по А. В. Снежневскому, «неправильное умозаключение, возникающее на патологической основе, полностью изменяющее мировоззрение больного, неподдающееся коррекции извне и изнутри и с течением времени претерпевающее определенную динамику». Но это определение, к сожалению, не руководство к действию психиатра. Все намного сложнее.
Но вернемся к той самой «особой группе» на кризисном отделении нашей по-настоящему легендарной психиатрической больницы. Внешне эти пациенты, действительно, представлялись – по крайней мере, слегка – сумасшедшими. Но безумие это было не настоящим, а, если хотите, «наведенным».
И понятно, что это специфическое психическое состояние, находящееся на стыке между психиатрией (а я все-таки врач-психиатр) и психотерапией (а я все-таки и врач-психотерапевт), живо меня интересовало. Этот интерес вылился в достаточно большое исследование: была выделена соответствующая группа пациентов (больше 40 человек), а дальше – как положено – наблюдение, психологические тесты, анамнез-катамнез, эффективность той или иной терапии и т. д.
Задача у этого исследования была, на самом деле, простая: нужно было понять, почему одни и те же, по существу, здоровые люди, пребывая в одном и том же, по существу, социуме, или лишаются здравости в оценке происходящих событий, или сохраняют ту самую здравость, критичность и адекватность?
В конце концов, саентологи и свидетели Иеговы воздействуют массово – палят как из гаубицы, а книги товарища Мегре о загадочной Анастасии издавались колоссальными тиражами – сотнями тысяч! То есть соответствующему воздействию подвергаются миллионы людей, а в сетях этих сект оказываются лишь сотни (ну или тысячи) жертв подобного воздействия. Так почему же кто-то из нас подается подобному влиянию и почти что «сходит с ума», тогда как остальные – нет?
Результаты этого исследования были опубликованы в сборнике научных работ Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования, и мне пришлось даже выдумать специальный термин для этого специфического психического расстройства (не путать – с психотическим расстройством, то есть с действительным сумасшествием!), и я назвал их тогда «псевдобредовыми расстройствами».
Как показали проведенные исследования, чтобы «заболеть» данным расстройством, нужно, чтобы сошлось три фактора («фатальное стечение не фатальных обстоятельств», как говорится), что и было обнаружено у всех представителей данной выборки.
Первый фактор: наличие реальной стрессовой ситуации. То есть, грубо говоря, каждый из этих пациентов переживал какой-то психологический кризис, не связанный изначально с содержанием будущего псевдобредового расстройства, и на этом фоне оказался чувствителен к манипулятивному воздействию.
Второй фактор: наличие соответствующего информационного фона. Причем, как правило, данный фон формировался эмоционально значимыми людьми (это снижает в нас критический настрой), или людьми, которые становились для человека эмоционально значимыми в период соответствующей «вербовки».
Наконец, третий фактор: сниженный уровень общего интеллекта и/или низкий уровень образования.
Понятно, что ничего сверхъестественного данное исследование не выявило, а его действительная ценность, как тогда казалось, лишь в том, что соответствующая группа пациентов была просто выявлена и, наконец, обозначена. Ну и кроме того, понятно, удалось сформулировать соответствующие критерии оценки психического состояния и разработать методику установления данного витиеватого диагноза.
И честно говоря, я был тогда совершенно уверен, что скоро данное исследование утратит всякую актуальность.
С одной стороны, психотерапия начала постепенно входить в жизнь наших сограждан, а это значит, что лица, переживающие тот или иной психологический кризис (а потому потенциально чувствительные к техникам подобной агрессивной манипуляции сознанием), смогут получить психологическую помощь до того момента, пока их куда-нибудь не «завербуют»[27].
С другой стороны, само наше общество стало более-менее оправляться от постигшего нас после Перестройки кумулятивного кризиса сознания – когда одни ценности (социалистические-коммунистические) сгинули, а в образовавшуюся ментальную лакуну хлынуло всё это сектанско-религиозное и парапсихологическое отребье.
В общем, казалось, что надо просто чуть-чуть подождать, хорошенько поработать и все наладится. Не учел я, как выяснилось, главного – тот самый «третий пункт»: уровень образования и интеллекта.
Давайте, наконец, посмотрим правде в глаза: мы находимся в странной, неоправданной, наивной убежденности в том, что современный человек, по мере улучшения качества его жизни, прогресса технологий и т. д., должен (и будет с неизбежностью!) становиться лучше – по крайней мере, умнее, добрее и образованнее.
К сожалению, не так. Совсем. Да, нам кажется, что мы становимся лучше, но это фундаментальная иллюзия, обусловленная невозможностью объективной самооценки. И пока мы успокаиваем себя мечтами о «счастливом будущем», те самые технологии отбирают у нас необходимость думать, а доступность благ лишает нас необходимости строить подлинные понимающие отношения с другими людьми.
Богатство социального выбора обманчиво. У человека возникает ощущение, что он всегда может с кем-то списаться в Facebook или во «ВКонтакте», и вот у него уже, вроде как, есть «друзья», «собеседники», кто-то лайки поставит ему под фоткой в Instagram. И вуаля – ты уже вроде бы и социализирован. Нам нет больше нужды подстраиваться под другого человека, пытаться понять его, найти с ним общий язык. Если что-то пойдет не так, его можно просто забанить и переключиться на кого-нибудь другого – того, что пока не раздражает.
Это радикально новая социальная реальность: мы можем вообще обходиться без отношений с другими людьми. Если нам что-то понадобится – хоть пицца, хоть лекарство, хоть стакан воды или, например, секс, – все это, любую услугу и в любой момент можно получить через сеть: сервисы разработаны уже, кажется, на все случаи жизни – благо XXI век на дворе.
Когда-то другой великий русский физиолог – Алексей Алексеевич Ухтомский, бывший, кстати, постоянным оппонентом Ивана Петровича, – писал о «Заслуженном Собеседнике». Причем, вот так и писал – оба слова с большой буквы. Мы все должны заслужить – и умение думать, и по-настоящему близких людей рядом. Заслужить трудом – интеллектуальным и, по крайней мере, поначалу, весьма тяжелым, и психологической работой – над собой, над отношениями, тоже весьма непростой.
С помощью растиражированных советов как завести тысячу друзей в Facebook, наладить личную жизнь через Мамбу или сёрфить интернет-сайты – ни умнее, ни добрее, ни образованнее, ни, тем более, счастливее не станешь. Скорее наоборот, а это значит, что личностный кризис постепенно превращается в норму. Не то, чтобы личности пошли слишком чувствительные, просто сама эта – и такая – жизнь не дает человеку ни смысла, ни цели, ни, соответственно, сил.
«Черные лебеди» Нассима Талеба заявляются к нам как раз в лучший момент времени. Только нам начинает казаться, что уже всё – наконец-то, добились-добрались, теперь всё будет хорошо, а дальше только лучше; и вот они – уже тут как тут (впрочем, в противном случае, они бы и не были ни неожиданными, ни таким уж «черными»). И наш «черный лебедь», кажется, уже прилетел, хотя мы этого пока и не заметили – точнее, не осознали.
Состояние, в которое мы все сейчас благополучно скатываемся, как когда-то и псевдобредовые расстройства, требует своего обозначения. И по старой привычке я называю его «информационной псевдодебильностью» – когда, вроде бы, нет тех органических причин, которые могли бы сделать человека умственно отсталым, а смотришь на него – на то, что говорит, чем дышит и как живет, – и трудно отделаться от ощущения, что он, прошу прощения, не идиот[28].
