Питер Ладлоу - КРИПТОАНАРХИЯ, КИБЕРГОСУДАРСТВА И ПИРАТСКИЕ УТОПИИ

Другой серьезной проблемой усиленного использования налогов с продаж в качестве источника дохода является то, что оно непропорциональным бременем ложится на бедные и рабочие семьи. Помимо лоббирования собственных экономических интересов, Ассоциация прямого маркетинга заявляла о гнете, которым налогообложение продаж по почтовым заказам легло бы на престарелых, инвалидов и малоимущих сельских жителей. Хотя в этой «заботе» Ассоциации, в том, как она представляла перед Конгрессом своих союзников из обществ престарелых и инвалидов, есть определенный цинизм, но есть в их доводах и суровая истина: налогообложение продаж более всего отражается на бедных.

Исследование за исследованием показывают регрессивную природу налогов с продаж как источника дохода. Наиболее всестороннее исследование было предпринято организацией «Граждане за налоговую справедливость» в их отчете 1991 года «До честности, как до Луны». В этом обзоре всех налогов, собираемых местными властями, утверждается, что «избыточная опора на налоги с продаж и акцизные сборы определенно является признаком регрессивного налогообложения». Отчет демонстрирует, что в 1991 году по всей стране беднейшие 20% семей выплачивали 5,7% своего дохода в качестве налогов с продаж, в то время как 1% богатейших платил лишь 1,2% дохода: бедные платили по ставке почти в пять раз большей, чем богатых. Это резко контрастирует со значительно более прогрессивным подоходным налогом. Средний подоходный налог по стране для семьи из четырех человек равняется всего лишь 0,7% для беднейших 20% жителей и 4,6% — для богатейшего 1%[150].

Из-за регрессивной природы налогов с продаж штаты, которые от них зависят, например Вашингтон и Техас, имеют самые высокие в США налоговые ставки для бедных. Если учитывать налог на недвижимость (обременяющий бедных как часть их арендной платы), в Вашингтоне налоги штата и местные налоги составляют 17,4% дохода беднейших 20% населения. Сравните с соседним Орегоном, в котором есть подоходный налог и где 20% беднейших платят в налогах штата и местных налогах лишь 9,8% своего дохода. В результате становится очевидным, что зависимость от налогов с продаж ведет к тому, что тяжелейшее налоговое бремя ложится на тех, кто наименее платежеспособен.

Многие аналитики беспокоятся о том, что продажи через Интернет усугубляют это налоговое неравенство, поскольку налогоплательщики с большим доходом, обладающие компьютерами, имеют доступ к миру не облагаемых налогом товаров, заказываемых по Интернету, а тем, кто стеснен в средствах, приходится осуществлять покупки на месте и платить за это налоги с продаж. Центр финансовых и политических приоритетов утверждает, что не облагаемые налогами продажи через Интернет «создают порочный круг, ведущий к еще более регрессивным налогам с продаж. Онлайновые покупки компаний и многочисленных потребителей приводят к эрозии самой основы налогов с продаж, которая вынуждает штаты и города поднимать их ставки, тем самым побуждая к еще большему количеству онлайновых покупок, которые, в свою очередь, инициируют дальнейшее увеличение ставок. Это будет продолжаться до тех пор, пока выплачивать налоги с продаж, большие, чем когда-либо, будут лишь группы населения с наименьшим доходом, неспособные делать покупки онлайн»[151].

Несмотря на то что экономические убытки и бремя регрессивных налогов, порождаемые зависимостью от налогов с продаж, являются основной заботой тех, кто планирует региональную экономику, более серьезная проблема — раздробление налоговой базы по мере того, как обнаруживается, что, вместо того чтобы сотрудничать во имя увеличения общего роста, городам приходится отчаянно соревноваться за доход от торговых точек. По мере поляризации городов из-за этого состязания усиливается неравенство регионов, а в свете регрессивной природы налогов с продаж усиливается и всеобщее неравенство.

Перед тем как подойти к тому, как это региональное соревнование за налоги с продаж подрывает экономическое развитие, важно осмыслить контекст проблемы в рамках долгой истории поляризации регионов из-за налоговой политики и развития. Наиболее сильная поляризация имела место в Калифорнии во время ее роста за последние десятилетия. В 1978 году поляризацию увенчало принятие Тринадцатого предложения, обусловленного особенностями раннего этапа вызванных появлением новых технологий экономических перемен, которые сначала исказили, а затем окончательно подорвали региональную фискальную стабильность и планирование.

В послевоенный период не налоги с продаж, а налоги на недвижимость были ключевым источником налоговых доходов местных властей. Экономическая экспансия 1950—1960-х годов не только инициировала экономический рост, увеличив количество домовладельцев, но и создала финансовую базу для продолжения местного расширения служб благодаря тому самому новому классу плательщиков налога на недвижимость. В эффективном цикле застройки друг друга поддерживали домовладельцы, строители, подрядчики и региональное развитие в целом. Однако экономические и технологические перемены конца 1960 — 1970-х годов подорвали этот цикл и нарушили политическое единство, которое поддерживало продолжавшийся рост.

Те же самые компьютерные и коммуникационные технологии, которые позволили новому среднему классу забирать свои деньги из местных банков и вкладывать их в мировой рынок, также создавали глобальные инвестиционные рынки, выискивающие по стране возможности вложения в местную недвижимость, защищаясь от инфляции 1970-х годов. Инвесторы в США и по всему миру играли на рынке жилья во все более спекулятивные игры, что особенно коснулось городов Калифорнии, находящихся на пике роста. Цены на жилье стали стремительно расти, подготавливая почву для Тринадцатого предложения и подобных ему решений по всей стране. В 1950— 1960-е годы инфляция на рынке жилья составляла две третьих от общей инфляции, в 1970-е соотношение перевернулось. В некоторых областях Калифорнии цены на жилье, в середине 1960-х увеличивавшиеся на 2—3% каждый год, в 1976 году увеличивались на 2—3% каждый месяц.

Но гнала эти цены вверх не только финансовая спекуляция, но и новая динамика политики медленного роста, а также «пригородный сепаратизм», которые истощали доступные для застройки области, увеличивая наценку на жилье там, где проводилась застройка. Постановления, замедляющие рост, появлялись в первую очередь в районах, занимаемых верхушкой среднего класса, состоящей из новых миллионеров, разбогатевших на высоких технологиях, и воспроизводились ниже по экономической лестнице. К 1975 году в большинстве городов и округах Калифорнии проводилась та или иная форма политики управления ростом, тем самым чрезвычайно поднята стоимость неконтролируемой земли. Спекуляция процветала и в предельных случаях, как, например, в округе Орандж, где чуть ли не половина всех односемейных домов была выкуплена перекупщиками.

Майк Дэвис в своей книге «Город кварца» сравнивал «кейнсианскую субурбанизацию» 1960 — начала 1970-х годов, когда местное финансирование обеспечивало местный рост, с «новым спрутом» гигантских застройщиков, вытягивающих финансовую поддержку из глобальных рынков. Поскольку цена на землю стремительно росла, множество старых железнодорожных компаний и промышленных концернов обнаружили, что их земельные владения являются самым ценным их ресурсом. Зачастую застройка земли становилась их новым экономическим приоритетом. Эти новые застройщики вступили в разгорающуюся политическую конфронтацию с новыми состоятельными жителями пригородов, разрабатывающими свои собственные стратегии сохранения доходов, не связанные с политикой общего роста региона. Целью этих жителей пригорода было замедлить застройку собственных районов, чтобы сохранить уровень жизни и избежать экономического бремени предоставления услуг новым жителям, особенно беднякам. Эта схватка застройщиков и пригородной элиты увенчается битвой за Тринадцатое предложение. Ее последствием стало то, что обе элиты разорвали почти все еще остававшиеся союзы с рабочим классом и городскими силами, которые когда-то питали политику общего роста.

Начиная с 1950-х годов имущественное и расовое разделение подпитывало строительство все большего количества муниципальных объединений, отделенных от центральных частей города. Перед этим домовладельческие соглашения и организации внедряли расовую сегрегацию, хотя большинство горожан и пребывало под одной и той же фискальной и политической юрисдикцией. Когда Верховный суд в 1940 году объявил подобные соглашения вне закона, старые ассоциации домовладельцев мобилизовались, чтобы найти новые стратегии для осуществления сегрегации, которая вскоре будет объединена с задачей фискального отделения от бедных. В прошлом возможность обособленного муниципального объединения существовала лишь для богатейших анклавов вроде Беверли-Хиллз. Однако принятый в Калифорнии в 1956 году Акт Бредли-Бёрнса в корне изменил фискальное обложение объединений. Акт позволил любым местным властям собирать 1 % налога с продаж исключительно для собственного использования, став главным орудием пригородного сепаратизма, поскольку теперь окраины при наличии торгового центра могли финансировать муниципальные органы и без выплат налога на недвижимость. Это сочеталось с новыми соглашениями местных властей и округов по предоставлению последними основных услуг (обычно по сниженным ценам), что предоставляло новым городам возможность контролировать районирование, но не создавало финансовых трудностей с предоставлением большинства услуг. Как пишет Дэвис, «Сакраменто [столица Калифорнии] позволил пригородным властям платить за предоставляемые округами по контрактам услуги регрессивными доходами с продаж вместо прогрессивных налогов на недвижимость — это прямая субсидия пригородному сепаратизму за счет ослабления налоговой базы основных городов». Первый шаг в сторону местной зависимости от налогов с продаж был сделан.