Питер Ладлоу - КРИПТОАНАРХИЯ, КИБЕРГОСУДАРСТВА И ПИРАТСКИЕ УТОПИИ

Подобные механизмы, однако, влекут за собой дополнительные затраты по правоприменению — и прямые затраты по экстерриториальному осуществлению полномочий органа власти и затраты по координированию и согласованию правовых режимов конкурирующих органов власти. Таким образом, закон Соединенных Штатов обычно неприменим к сетевому оператору, скажем, в Сингапуре, так же как к нему неприменимы и санкции Соединенных Штатов. Попытки Соединенных Штатов обойти эти ограничения требуют или каких-то средств получения контроля над сетевым оператором или его имуществом, или какой-то степени сотрудничества с государственной властью в Сингапуре или другими органами власти, под юрисдикцией которых оператор хранит физическое имущество, к которому может быть применено постановление суда.

Конечно, кажется очевидным, что Интернет подпадает под множество юрисдикции, так как сообщения могут путешествовать от сети в Вашингтоне к сети в Сингапуре, Казахстане или в любое место на земном шаре, где компьютеры имеют доступ к коммуникационной среде Интернета. Но это вовсе не так; он почти не подвластен никакой юрисдикции: физическое местоположение и физические границы настолько же неуместны в сетевой среде, насколько, я уверен, нигде больше.

К примеру, передвигаясь по Всемирной паутине, следуя по гипертекстовым ссылкам от одного Интернет-сайта к другому, пользователю почти безразлично (на самом деле, он может не иметь об этом никакого представления), находится ли файл, который он просматривает, на компьютере на этой же улице или на другой стороне земного шара. Точно так же, осуществляется ли управление почтовым сервером Cyberia компьютером в Вильямсбурге (штат Вирджиния) или Вильямс-Корнер (Новый Южный Уэльс), это почти не сказывается на функциональных возможностях этой конкретной сети или удобстве, с которым любой человек с доступом в Интернет может принимать участие в деятельности, имеющей место в этой сети.

Эта независимость от географических ограничений вытекает как из электронной сущности передачи сообщений (которая в значительной степени разрушает связь между физическим расстоянием, разделяющим соединяющиеся машины, и временем движения сообщения), так и, что более важно, из децентрализованной модели Интернета.

Так как Интернет, в отличие от большинства составляющих его сетей, был спроектирован без механизма централизованного управления или любой отдельно взятой локации, через которую должен проходить весь трафик объединенной сети, то все узлы сети действительно равносильны, каждый в равной степени способен к выполнению ключевых функций маршрутизации сообщений объединенной сети.

Как следствие, Интернет сам по себе является «стратегией выхода» для создателей правил отдельных сетей по двум причинам. Во-первых, Интернет позволяет выходить, избегая обнаружения. Децентрализация подразумевает, что затраты на мониторинг поведения существенно выше и нарушающее правила поведение значительно тяжелее обнаружить, чем в случае централизованной модели объединенной сети.

Вторая причина имеет отношение к уходу посредством выхода из-под юрисдикции —такой передислокации нарушающего правила поведения, что оно оказывается вне юрисдикции любого физического органа власти. Если набор правил отдельной сети не совместим с законом государства X, сам набор правил сети может быть относительно свободно перемещен куда-то в другое место объединенной сети, вне зоны юридических границ государства. То есть университет Джорджтауна действительно может решиться на приведение в исполнение конкретного правила, запрещающего передачу определенных видов порнографических картинок через локальную сеть Джорджтауна, и это действительно может произойти, поскольку округ Колумбия или правительство Соединенных Штатов к этому принудили (решили применять санкции к сетям, которые не выполняют такие правила и попадают под их юрисдикцию). И Джорджтаун действительно может быть способен придать законную силу этому запрету в отношении своей сети, преодолевая любые трудности, с которыми он может столкнуться, пытаясь обнаружить нарушения этого правила.

Однако сам по себе эффект от применения правил Джорджтауна в отношении поведения (присутствие порнографических картинок и частоты, с которой подобные картинки передаются по общей объединенной сети) может быть значительно ослаблен или даже несуществен. По мере того как те, кто ведет подобную деятельность в локальной сети Джорджтауна, могут посредством своего доступа в Интернет одинаково свободно получить доступ к какой-то другой сети, чьи правила не являются объектом контроля округа Колумбии или Соединенных Штатов, эти наборы правил и сами изображения могут мигрировать под менее жесткую юрисдикцию.

Модель, обрисованная выше, предполагает, что, хотя каждая отдельная сеть может быть ограничена «сверху» в отношении наборов правил, которые она может или не может принимать, совокупная область действия подобных наборов правил в киберпространстве будет гораздо менее чувствительна к такому контролю. Своего рода соревнование между отдельными сетями по проектированию и применению наборов правил, которые совместимы с предпочтениями отдельных пользователей объединенной сети, материализуется, таким образом, в виде нового и в основном нерегулируемого, почти неподдающегося регулированию рынка правил. Поэтому результат отдельных решений в пределах этого рынка — совокупный выбор отдельных пользователей, ищущих конкретные наборы правил, наиболее соответствующие их предпочтениям, — будет в значительной мере определять форму «закона киберпространства».

Какие правила породит этот процесс? У нас нет почти никакого опыта работы с нерегулируемыми рынками правил социального контроля, и поэтому у нас есть небольшая основа для предсказания критерия, которым, вероятно, будут пользоваться люди при выборе между этими альтернативными наборами правил и для прогнозирования результата этого соревнования. Однако ясными кажутся два вопроса. Во-первых, перспектива свободного индивидуального выбора между конкурирующими наборами правил, несомненно, привлекательная перспектива, поскольку в результате появляются правила, которые люди выбрали добровольно, так как принимают их охотнее, чем правила, которые были наложены на них другими.

Во-вторых, правила, управляющие поведением в отдельных сетях, могут производить негативное впечатление на участников других сетей почти так же, как законы отдельного географического сообщества (в отношении, скажем, загрязнения водной среды) могут налагать выплаты на соседние сообщества. Все сообщества могут извлекать выгоду из соглашения, устанавливающего правило, запрещающее загрязнение, но при отсутствии средств для обеспечения выполнения этого соглашения в интересах каждого отдельного государства может быть «жульничество». Это хорошо известная «дилемма пленника», и если считать точным мое описание создания правил в киберпространстве, то возможно, нет более важной задачи для тех, кто заинтересован в развитии киберпространства, чем разработка способов, которыми эта проблема координирования может быть решена с минимальным вмешательством в индивидуальную свободу лиц выбирать правила, под управлением которых они хотят работать.

Я хочу поблагодарить большинство участников дискуссионных групп на Lexis Counsel Connect, а также на сервере рассылок Cyberia за их бесчисленные интересные и дельные комментарии, что помогли мне сформулировать некоторые из идей, изложенных в этом эссе. Версия этой статьи была прочитана на семинаре исследовательского факультета университета Джорджтауна, и я хочу поблагодарить участников этого форума Эвери Катца, Марка Ротенберга, Стива Салопа и в особенности Уоррена Шварца, а также Юджина Волока за полезные комментарии к наброскам статьи. Разумеется, вся ответственность за изложенные здесь идеи и все остающиеся ошибки лежит на мне.

Тринадцатое предложение и Интернет: как финансы властей штатов и местных властей становятся жертвой наезда на информационной магистрали

Натан Ньюман[147]

Девяностые годы были порой дебатов о передаче большего количества функций федерального правительства штатам, городам и округам. В то время как большая часть битв между демократами и республиканскими силами, ведомыми Ньютом Гингричем, велась за средства, выделяемые на подобные функции, практически незатронутым остался вопрос о том, обладают ли власти штатов и местные власти основой для доходов, необходимых для того, чтобы справиться с порученными им обязанностями.

Представляется ясным, что, хотя после годов балансирования на краю банкротства таких городов, как Нью-Йорк и Лос-Анджелес, многие местные власти достигли кое-какой временной стабильности во время бума середины девяностых; новые технологии Интернета и глобальные экономические перемены, их сопровождающие, похоже, справятся с нанесением последнего, сокрушительного удара по финансовой безопасности местных властей. Когда-то они могли рассчитывать на экономическое развитие на местах, обеспечивающее рабочие места для того, чтобы местные служащие могли тратить деньги в местных магазинах, порождая налоговые поступления, обеспечивающие дальнейшее развитие. Этот действенный цикл был фатально подорван новыми технологиями киберпространства. Хотя множество штатов и районов и надеются на увеличение доходов, связанное с ростом, основанным на высоких технологиях, местным властям становится все сложнее запихивать этот рост в местные налоговые поступления. Есть своя ирония (а точнее, стратегия) в том, что Ньют Гингрич, лидер консервативного движения за передачу обязанностей правительства местным властям, был в конгрессе главным пропагандистом тоффлерианских идей экономики «третьей волны» — идей высокотехнологичной экономики, при которой у местных властей отбирают налоги все более глобализирующейся коммерции.