Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем
В это время появился командир позиции. Хрущёв отпустил дежурного — ему всё же надо выполнять непосредственные обязанности — и попросил командира провести его к пусковым установкам.
Опрос личного состава и осмотр пусковых показал: позиция действительно не готова к немедленному перехвату. Срок хранения заправленной боеготовой ракеты на пусковой установке составлял полгода, поэтому ракеты хранились на складе, и должны были устанавливаться на ПУ «в угрожаемый период». Система создавалась на случай полномасштабной войны, рассчитывалась на отражение массированного налёта обычных бомбардировщиков, следующих к цели на высотах 10-12 тысяч метров, и к перехвату одиночных воздушных целей, вроде непредсказуемо появляющихся разведчиков, была не предназначена.
Никита Сергеевич понимал, что высказывать какие-либо претензии командиру части бессмысленно. Поблагодарив офицеров за службу, он поехал на дачу.
Вернувшись с дачи, Хрущёв вызвал Серова, министра обороны маршала Жукова, Главнокомандующего войсками ПВО маршала Бирюзова и командующего Московским округом ПВО генерал-полковника Батицкого.
Серов, предупреждённый заранее, прибыл первым, а Жуков, Бирюзов и Батицкий приехали чуть позже. Войдя в приёмную Первого секретаря ЦК, Жуков, на правах старшего по званию и должности, поинтересовался у помощника Хрущёва, Григория Трофимовича Шуйского:
— Не в курсе, из-за чего нас вызвали-то?
— Нет, — ответил Шуйский. — Заходите, товарищи.
По знаку Хрущёва Серов ознакомил военных с фотографиями и данными U-2. Затем Никита Сергеевич рассказал о своём визите на позицию ПВО. Рассказывал он красочно и с подробностями.
По мере рассказа Бирюзов и Батицкий медленно багровели. Уже одно то, что Хрущёв в рассказе упомянул больше технических подробностей об комплексе С-25 и ракете В-300, чем они знали сами, говорило о многом. А известие об американском самолёте-шпионе ставило все точки над «ё».
— Андрей Николаевич Туполев считает, что самолёт — не более чем высотный разведчик, и нести ядерное оружие не может, — сказал Хрущёв. — Тем не менее, с этим надо что-то делать. (В реальной истории, после 1-го полёта U-2 4 июля 1956 года было устроено совещание с участием конструкторов самолётов и зенитных ракет. Туполев, не зная характеристик и внешнего вида U-2, основываясь лишь на известной высоте, скорости и предполагаемой продолжительности полёта, предположил, что разведчик скорее всего похож на планер с одним мотором, одним пилотом и одним фотоаппаратом, спроектирован на пределе возможного и переносить тогдашнюю атомную бомбу неспособен. Когда стал известен реальный облик и данные U-2, они почти точно совпали с прогнозом Туполева.)
— Ну, так сбить его нахрен, да и всё! — решительно сказал Жуков.
— Какая у ракетчиков досягаемость по высоте?
— 20 тысяч.
— Ну, на пределе должны достать.
— Если не проворонят, — уточнил Хрущёв.
— Да что вы, товарищ Первый секретарь! — вскинулся Бирюзов. — Ни в коем случае!
— М-дя? — криво усмехнулся Никита Сергеевич. — Значит, так. У вас только один шанс. Скорее всего, разведчик пройдёт над Москвой один раз. Сфотографирует позиции 25-го комплекса и больше к Москве не сунется. Система стационарная, американцы не дураки. Они поймут, что над остальной территорией страны они могут летать безнаказанно. Если собьём его, Эйзенхауэр, вероятнее всего, запретит полёты, потому что не будет знать, что именно его сбило. А если провороним — они сообразят, что С-25 прикрывает только Москву, а остальная территория Союза для них — открытый лист. И будут донимать нас, по крайнем мере, пока не войдёт в строй С-75. И ещё не факт, что даже имея 75-ю систему, мы сумеем их быстро поймать.
Прогноз Хрущёва строился на информации из будущего и элементарной логике. Поразмыслив, маршалы с ним согласились.
— План мероприятий представите мне через три дня, — сказал Хрущёв.
Маршалы Жуков и Бирюзов явились с планом мероприятий в назначенный срок. Никита Сергеевич с интересом прочитал предложения военных.
— Батицкий писал? — спросил он. — Ну, что, неплохо... Несколько уточнений. Первое. Никаких радиопереговоров, пока следите за целью. Американцы нас слушают. Потому — радиообмен должен идти как обычно. От радиометристов в эфире — только обычные доклады: «Всё спокойно, никого не видели». Все боевые доклады — только по телефону. Радары тоже пусть крутятся в обычном режиме.
— То есть... Цель на сопровождение не брать? — удивился маршал Бирюзов.
— Нет. Пусть работают в режиме обзора, — ответил Хрущёв. — Насколько я понял Туполева, этот стрекозёл, — он указал на картинку с силуэтом U-2, — активно маневрировать не может. Забирается на самый верх и ковыляет потихоньку, в надежде, что его не заметят.
— Пожалуй, да... — согласился Бирюзов. — Вряд ли с такими крыльями он сможет резко спикировать и скрыться в складках местности или пойти на бреющем над лесом.
— Именно. Не тот случай, — кивнул Хрущёв. — Сплошное радиолокационное поле необходимо, но включать радары на сопровождение не надо — только спугнём. Пусть радары передают клиента от одного поста к другому.
— Дальше. Повесить дирижабли ДРЛО — это вы хорошо придумали, — одобрил Никита Сергеевич.
Дирижабли грузоподъёмностью 30 тонн, с антенной радара внутри оболочки — по американскому образцу — строились небольшой серией, начиная с конца 1955 года. (АИ) Они позволяли относительно быстро просматривать значительную территорию.
— Представьте, что вы летней ночью ловите комара, — сказал Хрущёв. — Можно зажечь свет и долго, нудно его искать, а потом полночи не заснуть. А можно попробовать лежать тихо и ждать, пока он возле лица не зажужжит. Вот тут-то его и прихлопнуть.
— Москва в этой операции — наше лицо. Ну, а с рукой и комаром — и так ясно, — усмехнулся Никита Сергеевич. — Потому — никаких истребителей. Пусть думает, что эти ленивые русские его проспали. Авось обнаглеет и спустится хоть на 500 метров пониже. Если в первом полёте он к Москве не сунется — чёрт с ним, пусть уходит. Так даже лучше. Американцы решат, что мы его не заметили, вконец оборзеют, и в следующем полёте наверняка полезут на Москву.
Маршал Бирюзов задумался на несколько секунд, затем кивнул.
— Интересная идея. Попробуем.
Подготовка длилась в течение 4-х месяцев, с марта до конца июня. Были проложены сотни километров телефонных проводов, перелопачены тысячи географических карт, десятки военных планов. Ракетчики на позициях С-25 проклинали тот день, когда они решили пойти в военное училище. Ситуация назревала медленно, словно нарыв.
В ходе подготовки план действий неоднократно менялся и уточнялся. По ходу подготовки Хрущёву пришла в голову идея попытаться дискредитировать директора ЦРУ Даллеса в глазах президента Эйзенхауэра.
Этот план основывался на значительной разнице во времени между Европой и США, знании хода событий, и элементарной наглости. Когда Хрущёв поделился идеей с Жуковым, и Бирюзовым, маршалы долго хохотали, а затем безоговорочно согласились всё организовать.
В 6 утра 4 июля, в День Независимости США (как видим, традиция запусков к национальному празднику родилась отнюдь не в СССР, нам тогда и запускать было особо нечего) пилот Херви Стокман (Hervey Stockman) поднял свой U-2 с ВПП базы Висбаден, пересёк границу Восточной Германии и взял курс в сторону Польши. Далее, согласно тексту дипломатической ноты СССР от 10 июля 1956 г: «в 8 часов 18 минут по московскому времени двухмоторный средний бомбардировщик ВВС США появился со стороны американской зоны оккупации Западной Германии, пролетел через территорию Германской Демократической Республики и в 9 часов 35 минут вторгся со стороны Польской Народной Республики в воздушное пространство Советского Союза в районе Гродно. Самолёт, нарушивший воздушное пространство Советского Союза, пролетел по маршруту Минск, Вильнюс, Каунас и Калининград, углубившись на территорию СССР до 320 км и пробыв над ней 1 час 32 минуты»
В действительности U-2 находился в воздухе более 8 часов. Он пролетел над Ленинградом, сфотографировал военные корабли в Кронштадте, и ушёл на запад над морем. Как и было предусмотрено планом, радиолокаторы работали в режиме обзора, никакие истребители в воздух не поднимались, и вся огромная машина советской ПВО старательно делала вид, что никакого чужого самолёта в небе нет.
Хрущёв в Кремле лично принимал по телефону доклады маршала Бирюзова, время от времени подходя к карте, втыкал в неё булавки с отметками времени прохождения самолёта через тот или иной пункт маршрута и сверял оный маршрут полёта с информацией из 2012 года. Серьёзных расхождений не было.
По иронии судьбы, вечером Никита Сергеевич и другие советские официальные лица были приглашёны на приём в американское посольство, по случаю Дня Независимости США. Посол Чарльз Болен был в курсе разведывательных миссий U-2, хотя и не знал, что первый полёт состоялся именно в этот день.
