Дети в сети. Шлем безопасности ребенку в Интернете - Мурсалиева Галина

Канада

Регулирующий орган: Канадский центр по защите детей (Canadian Centre for Child Protection).

Есть информация только о госпрограмме по блокировке контента, провайдеры участвуют добровольно.

Германия

Регулирующий орган: Федеральный департамент по медиаресурсам, вредным для молодежи (Federal Department for Media Harmful to Young Persons).

Закон о защите молодежи от негативного воздействия принят бундестагом еще в 1953 г.

Критериями, на основании которых материал включается в список, являются: пропаганда насилия, прославление войны, приуменьшение пагубного характера смерти и разрушений, нужды, бедствий; пропаганда нацистской идеологии, расовой ненависти, авторитаризма, милитаризма; дезориентация в сексуально-этическом плане, порнография.

Ограничения на включенные в список материалы: их нельзя предлагать, продавать, давать напрокат или хранить за пределами торговых помещений в розничной торговле, в киосках или других торговых точках, в системе посылторга, в библиотеках или читательских кружках; распространять с помощью электронных информационных и коммуникационных служб или делать доступными каким-либо иным способом.

Материалы, включенные в список, нельзя публично презентовать и рекламировать, особенно на основании включения в список или рассмотрения вопроса о подобной мере. Телеслужбы, включенные в список, можно рекламировать только в том случае, если благодаря предпринятым техническим и прочим мерам исключена возможность их доступности для детей и подростков.

Нарушение данных положений наказывается денежным штрафом или лишением свободы.

Поисковые системы (Google и пр.) участвуют в программе «Добровольный самоконтроль для мультимедийных сервис-провайдеров». То есть то, что запрещено списком, у них не найти.

По моему мнению, в Британии, Франции и Германии в сумме получаются неплохие методы защиты детей от опасного контента.

В России есть список запрещенных сайтов, запрет ставит Роскомнадзор, а блокируют уже операторы, провайдеры. Поэтому через спецпрограммы смены российского прокси на них можно зайти.

Больше никак внешне государственно доступ детей на опасные сайты не контролируется.

Глава 4

Уцелевшие: «Если не мы, то никто»

«В английском языке есть такое понятие «survivor» – «оставшийся в живых, уцелевший». Это касается ближайшего окружения тех, кто покончил с жизнью, – целое явление в психологии и психиатрии. В России этим направлением пока практически никто не занимается. Речь идет о родных и друзьях, которые переживают тяжелые посттравматические расстройства после суицида близких. Они выжившие, но им трудно выстоять. Ко всему прочему, именно они подвержены риску так называемых «кластерных попыток».

Передача «Время покажет», после которой у меня, собственно, и состоялась переписка с Игорем Ашмановым, стала еще одной точкой несбывшихся ожиданий для уже хорошо знакомых вам родителей погибших девочек из Рязани – Сергея Пестова (там же с ним была его супруга Лариса) и Елены Давыдовой. Утро того же дня они провели на встрече, о которой их просили не рассказывать, это был «круглый стол», на который не пригласили ни одного участника прессы. Судя по каким-то оговоркам, я могу предположить, что мероприятие проводилось с участием высоких чинов правоохранительных органов. Эта встреча тоже не придала сил людям, которые, похоронив своих детей, взялись за спасение других.

Они вернулись из Москвы замученными и удрученными – вы сейчас это почувствуете, потому что на третий день после возвращения они в очередной раз собрали на конференцию по скайпу инициативную группу родителей, потерявших детей в связи с воздействием групп смерти. Такие конференции они начали проводить еще до моей публикации, это что-то похожее на совещание или летучки, где все участники объединены в какой-то общей цели. Обсуждают текущий момент, рефлектируют, делятся новостями. Но на этот раз костяк группы, прежде всех вдохновлявший, цементирующий, мотивирующий, – разадаптирован. Они в этой коллективной беседе по скайпу из-за всех сил стараются этого не показать, хорохорятся как могут. Но отчаяние и разочарование невозможно скрыть – этих людей предало всё, во что они верили, но они продолжают делать работу, которую делать должны вовсе не они. Продолжают, потому что понимают: если не они – то никто.

Это классическое объединение психотерапевтической группы. Они грустят, что разбросаны по стране, не могут видеться. Дорожат этим временем понимания людей той же судьбы – парой часов разговора по скайпу с Магнитогорском, Рязанью и еще двумя городами на Урале, которые я обещала не называть. Очень активны всегда в таких совещаниях родители из Красноярска, но на этот раз они не смогли принять участия.

Я хочу, чтобы фрагменты этой беседы, именно этой беседы, состоявшейся 18 июня по скайпу, вы прочитали[23]. Просто у меня сложилось такое ощущение, что мало кто представляет этих людей, мне кажется, что вы их себе никак не представляете. Просто отступаете инстинктивно назад – что? Папы-мамы тех, кто добровольно ушел из жизни? Ну хочется же сделать шаг в сторону, да? Мы же с вами хорошие родители, а они – плохие. Настолько, что дети не захотели, не смогли дальше жить. Это же их вина, да?

Я даже не стану ничего редактировать, оставлю все, что они говорят, – именно в их изложении, так, как они понимают и как говорят.

Не стану выстраивать логически завершенные абзацы – весь разговор идет так, как идет – я намеренно ничего не обрабатывала.

Это был очень кризисный момент, 18 июня – разговор по скайпу родителей, потерявших детей. В кризисах многое проявляется. Просто послушайте. В этом разговоре принимали участие, кроме уже названных Сергея и Ларисы Пестовых и Елены Давыдовой, Любовь Журо из Магнитогорска, мама 15-летнего Всеволода (вы с ним уже знакомы по его последним словам, которые здесь публиковались), мама Никиты (о котором здесь рассказывал его старший брат Стас) и мама девочки из города на Урале.

Я предупредила всех участников, что записываю разговор на диктофон для книги. Увлекшись разговором, они в какие-то моменты, по-моему, вообще забывали о моем существовании.

Сергей Пестов:

– Мы вернулись из Москвы, там прошел «круглый стол», были все специалисты, но нас просили не рассказывать об этом. Кто и где проводил, просили не говорить. Скажу только одно: там в качестве эксперта следователя пригласили. Он говорит: «У нас это все малодоказуемо». Но доктор юридических наук из МГУ сказала, что все диспозиции ст. 105 ч. 2 здесь имеются – она прямо по пунктам разложила… Они назначили следующий «круглый стол» через три месяца, по итогам следствия и того, что делается. Пока занимаются сбором информации… В том, о чём мы говорим, эффективного движения мы не видим. Каждый следователь с нас требует: «Вы мне предоставьте информацию». Чуть ли не в наручниках приведите того, кого он должен допросить.

Елена Давыдова:

– Если б было так просто…

Родитель, уральский город:

– Когда я следователю сказала: «Надо арестовывать», он говорит: «А кого я должен арестовывать? Вас, что ли?»

Елена Давыдова:

– Это позиция наших полицейских, следователей потому, что, как мне объяснили, вроде бы все хорошо, им дали лопату, вот лопату. Они думают – щебенка, сейчас разгребут, и все, а натыкаются на бетон, который просто нереально разгрести лопатой. Да, это всё сложно, но как нам объяснили грамотные следователи: «Все возможно, если будет следственная группа на федеральном уровне. Каждый следственный комитет в городе, где случился подобный случай, будет предоставлять информацию, и работа пойдет. А те уже начнут по опыту, конкретно, все дела воедино собирать». Вроде вот это приняли. Сказали: вы не опускайте руки, продолжайте писать эти списки, продолжайте их все проверять, присылайте нам. Вот мы под протокол составили… все эти списки погибших деток. Наш следователь отправит в Москву, о ваших я уже в первую очередь все написала и всё отдала.