Николас Карр - Стеклянная клетка. Автоматизация и мы
Люди радостно приветствовали появление недорогих глобальных систем навигации. Журналист из The New York Times Дэвид Брукс говорил от лица очень многих, когда в колонке «Личное мнение» напечатал статью, озаглавленную «The Outsourced Brain» («Мозговой аутсорсинг»), в которой восхищался навигационной системой, установленной в его автомобиле: «У меня быстро сформировалась романтическая привязанность к GPS. Я полюбил умиротворяющий женский голос, говоривший с легким британским акцентом. Мне было так приятно следовать за проложенными на навигаторе тонкими синими линиями». GPS – богиня Брукса – освободила его от изнурительной необходимости ориентироваться на дороге. Тем не менее, неохотно признаёт Брукс, это избавление, принесенное встроенной в приборную доску музой, недешево ему обошлось: «Через несколько недель до меня стало доходить, что я уже не могу обходиться без этого чарующего голоса. Любая поездка, если она проходила по не очень хорошо знакомому маршруту, стала вызывать у меня оторопь, и я лихорадочно набирал адрес места назначения, чтобы затем безропотно следовать указаниям ангельского голоса. Я понял, что утратил всякие остатки своих географических навыков. Цена удобства, – пишет Брукс – это потеря самостоятельности» [5]. Богиня оказалась еще и коварной сиреной.
Мы хотим видеть в компьютерных картах интерактивную, высокотехнологичную версию обычных бумажных карт, но это ошибочное допущение – еще одно проявление замещающего мифа. Традиционные карты задают контекст, позволяют окинуть взором окружающую местность и заставляют самостоятельно проложить маршрут к месту назначения. Для того чтобы ориентироваться по карте, надо приложить некоторое усилие (хорошие инструменты всегда требуют труда), но это помогает нам составить собственную, когнитивную, картину местности. Чтение карты, как показывают научные исследования, укрепляют ощущение места и оттачивает наши навигационные навыки. Поработав с ними некоторое время, мы приобретаем сноровку и начинаем лучше ориентироваться на местности даже тогда, когда их нет под рукой. Представляется, что, сами того не чувствуя, мы оживляем в подсознании воспоминание карты и начинаем легче ориентироваться и определять, каким путем нам двигаться, чтобы добраться до места назначения. В одном из опытов ученые обнаружили, что навигационное чутье человека сильно обостряется, когда он поворачивается лицом к северу, то есть подсознательно имитирует работу с географической картой [6]. Они не только помогают нам добраться из одного места в другое, но и учат представлять пространство.
Не таковы карты, связанные со спутниками. Они выдают скудную пространственную информацию и практически не обозначают опорных точек для ориентирования. Вместо того чтобы заставить нас задуматься о том, где мы находимся, GPS просто помещает человека в центр карты и заставляет мир вращаться вокруг него. В этой миниатюрной пародии на докоперниковскую систему мироздания мы можем передвигаться, не зная ни настоящего местонахождения, ни предыдущего, ни в каком направлении мы движемся. Нам надо всего лишь ввести в компьютер адрес или перекресток, название здания или магазина, для того чтобы задать информацию для машинных вычислений. Немецкий психолог Юлия Франкенштейн, изучающая чувство ориентации, считает: «Чем больше мы полагаемся в отыскании маршрута на технику, тем больше мы утрачиваем способность строить наши когнитивные карты. Так как компьютерная навигация дает лишь схематичную информацию без пространственного контекста местности, наш мозг не получает сырого материала для формирования памяти о топографии местности. Попытка создания когнитивной карты на основании такой редуцированной информации – то же самое, что пытаться представить себе музыкальное произведение по нескольким нотам» [7].
С этим выводом соглашаются и другие ученые. В одном британском исследовании было показано, что водители, пользующиеся бумажными картами, запоминают маршруты и ориентиры лучше, чем водители, полагающиеся на пошаговые инструкции спутниковых систем. После поездки пользователи бумажных карт могли нарисовать более точную и подробную схему проделанного маршрута. «Полученные данные, – пишут авторы исследования, – позволяют с большой долей достоверности утверждать, что использование спутниковых навигационных систем негативно сказывается на формировании у водителей когнитивных карт» [8]. Исследование водителей, проведенное в Университете Юты, продемонстрировало «слепоту от невнимательности» у пользователей GPS-навигаторов, которая нарушала их способность ориентироваться и формировать зрительную память [9]. Пешеходы, прибегающие к помощи GPS-навигаторов, страдают тем же недугом. В проведенном в Японии эксперименте ученые предложили группе людей пройтись по разным городским улицам и местечкам. Половине испытуемых дали GPS, а остальные пользовались бумажными картами. Люди, получившие карты, находили более рациональные маршруты и помнили свой путь лучше, чем те, кто пользовался гаджетами. Более ранний эксперимент, проведенный в Германии с посетителями зоопарка, дал схожие результаты [10].
Художник и дизайнер Сара Хендрен, комментируя свою поездку на конференцию в незнакомый город, рассказывает, как легко сегодня впасть в зависимость от компьютерных карт и как это нарушает способность к ориентации и чувство места. «Я вдруг поняла, что в течение нескольких дней подряд пользовалась встроенным в телефон навигатором с голосовыми подсказками для того, чтобы пройти короткий, занимавший пять минут путь от отеля до места проведения конференции, – вспоминает Хендрен. – Я почти по собственной воле отключила ту сферу восприятия, которой успешно и много пользовалась всю свою жизнь: я не делала даже малейших попыток запомнить какие-либо ориентиры или как выглядит дорога». Хендрен опасается, что, отдав на откуп компьютеру нашу мультимодальную восприимчивость, мы невосполнимо обедним наш сенсорный опыт [11].
Как показывают рассказы о сбитых с толку пилотах, водителях автомобилей и охотниках, утрата навыков ориентации может иметь очень плохие последствия. Конечно, большинство из нас, путешествуя за рулем автомобиля или пешком по городу или сельской местности, редко попадает в такие опасные ситуации. В результате возникает вопрос: «Ну и что здесь плохого?» Если мы благополучно прибыли к месту назначения, то какая разница, использовали ли мы для этого собственные навигационные способности или поручили машине роль поводыря? Пожилой эскимос может не без оснований оплакивать появление GPS-технологии как культурную трагедию своего народа, но те из нас, кто живет в странах, пересеченных отличными дорогами и заставленных бесчисленными бензоколонками, мотелями, придорожными магазинами и закусочными, давно уже потеряли навыки следопытов. Наша способность воспринимать и интерпретировать топографию местности, особенно сельской, и без того резко ослабела за последние десятилетия. Ее дальнейшее снижение или вообще полная утрата не представляется нам катастрофой, в особенности если взамен мы получаем простые навигаторы, которые решат за нас все проблемы.
Но, несмотря на то что у современного человека больше нет культурных стимулов для сохранения навигационных дарований, мы все же личностно очень сильно к ним привязаны. В конце концов, мы все – земные существа. Мы не абстрактные точки, перемещающиеся вдоль синих линий на экране компьютера, а реальные телесные существа, обитающие в реальном мире. Познание мест пребывания требует усилий, но они вознаграждаются получением новых знаний, дающих нам ощущение свершения, самостоятельности, а также порождает у нас чувство причастности, дома, а не просто места, где мы временно находимся. Кто бы ни оттачивал искусство ориентации – охотник на оленей в снежной пустыне или охотник за сделками на городской улице, – оно в любом случае прокладывает путь от отчуждения к привязанности. Мы можем презрительно морщить нос, слыша фразу, что кто-то «нашел себя», но эта фигура речи, избитая и затасканная, говорит о том, что наши самоощущения «кто мы?» и «где мы?» тесно переплетены. Мы не можем отделить самость от ее окружения, по крайней мере без болезненных потерь.
GPS, позволяя беззаботно добраться от точки А до точки Б, может облегчить нам жизнь, внушая «чувство ошеломляющего блаженства». Но если мы будем слишком часто прибегать к этому «наркотическому» средству, то оно лишит нас радости и удовлетворения от постижения окружающего мира и ощущения причастности к нему. Тим Инголд, антрополог из Абердинского университета (University of Aberdeen) в Шотландии, проводит разграничение между двумя типами путешествия: странствием и поездкой. «Странствие, – утверждает Инголд, – есть наш самый фундаментальный способ пребывания в мире. Погруженный в ландшафт, настроенный на его красоты и виды, странник наслаждается переживанием движения, в котором неразделимо сливаются действие и восприятие». Странствие становится непрекращающимся процессом роста, развития и самообновления. Поездка, с другой стороны, всегда ориентирована исключительно на цель. Она – не столько процесс совершения открытий по дороге жизни, сколько простое перемещение людей и товаров из одного места в другое способом, не затрагивающим их природу. В поездке передвижение путешественника теряет свою осмысленность. «Совершая поездку, – констатирует Инголд, – человек становится пассажиром своего собственного тела» [12].
