Питер Ладлоу - КРИПТОАНАРХИЯ, КИБЕРГОСУДАРСТВА И ПИРАТСКИЕ УТОПИИ
Новые пути отмывания денег — еще одна область для исследования.
Неизбежно возрастет роль личности, что приведет к созданию нового вида элиты. Те, кто чувствует себя комфортно с описанными здесь инструментами, могут избегать ограничений и налогов, чего не могут остальные. Если местные законы можно обходить технологическими средствами, последствия очевидны.
Безусловно, последствия для свободы личности будут очень значительными. Государство больше не будет диктовать своим гражданам, что им может быть доступно, если граждане имеют возможность получить доступ к киберпространству через анонимные системы.
Насколько все это вероятно?
Я не делаю смелых прогнозов о том, что эти изменения могут в любой момент обрушиться на мир. Большая часть людей не имеют представления об этих методах, да и сами методы находятся на стадии разработки. Массовый переход к «жизни в киберпространстве» еще невозможен, по крайней мере не в ближайшие несколько десятилетий. Но для обширной и растущей группы людей Сеть — это реальность. Там заводят друзей, ведут бизнес и находят вдохновение. И многие из этих людей используют инструменты криптоанархии. Анонимные ремэйлеры, пулы сообщений, рынки информации. Люди начали добывать информацию под псевдонимом, и количество таких людей еще возрастет. (Как обычно, отсутствие сильной системы электронной наличности замедляет процессы.)
Можно ли остановить криптоанархию? Несмотря на то, что развитие событий пока неясно, так как будущее почти всегда неясно, маловероятно, что настоящие тенденции переменятся, а именно:
• поразительное увеличение пропускной способности и вычислительной мощности компьютеров, которыми владеют частные лица;
• экспоненциальный рост числа пользователей Сети;
• быстрое увеличение степени свободы в личных предпочтениях, вкусах, желаниях и целях;
• неспособность властей контролировать экономику, культурную моду и т. д.[30]
Сеть неразрывно связана с экономическими транзакциями, и ни одна страна не может себе позволить «отсоединиться» от нее. (СССР попытался это сделать и отстал от США, европейских и азиатских стран на световые годы.) И уже через несколько лет не будет никакой надежды ограничить использование этих инструментов, ФБР это признало[31].
Технологическая неизбежность: эти инструменты уже широко распространены, и только драконовские меры по ограничению доступа к компьютерам и каналам коммуникации могли бы существенно повлиять на их дальнейшее использование. (Сценарии ограничения частного использования крипто.)
Как заметил Джон Гилмор, «Сеть склонна воспринимать цензуру как повреждение и обходить ее». Это также применимо к попыткам издать законы о поведении в Сети. (Абсолютная невозможность контролировать Всемирную сеть с точками выхода в более чем ста странах и миллионом компьютеров до сих пор не до конца осознана правительствами большинства стран, которые до сих пор рассуждают о контроле Сети, в то время как в действительности законы одного государства по преимуществу не действуют в других странах.)
Электронные деньги в их различных видах, пожалуй, самое слабое звено. Большинство остального мира работает по меньшей мере в начальном виде, но цифровую наличность по понятным причинам сложнее ввести в оборот. Любительские или «игрушечные» эксперименты вышли неуклюжими, и их «игрушечная» сущность слишком заметна. Сейчас еще сложно пользоваться электронной наличностью («чтобы использовать Magic Money, сначала создайте клиент...»), особенно по сравнению с их простой для понимания альтернативой[32]. Ясно, что люди не расположены доверять настоящие деньги таким системам. И до сих пор не совсем понятно, что можно купить за цифровую наличность (дилемма «курица или яйцо», которая должна разрешиться в последующие несколько лет). Электронные деньги, электронные банки и т. д. — вероятные мишени для законодательных попыток ограничения развертывания криптоанархии и электронной экономики. Через банковское регулирование или налоговые законы, похоже, электронные деньги будет нелегко ввести в обращение («Дети, не пробуйте повторить это дома!»).
Некоторые из существующих схем также могут включать в себя методы оповещающих власти транзакций, занимающихся сбором налогов, и могут содержать функции «депонирования криптоключей», которые сделают транзакции полностью или частично видимыми для властей.
Заключение
Сильная криптография помогает достичь нового уровня приватности, становящейся все более важной в эру усилившегося надзора, наблюдения и искушения потребовать удостоверение личности и бланк допуска. Часть работы «удостоверения без личности» Чома и других может приостановить движение в сторону общества, находящего под наблюдением.
Последствиями, как мне представляется, будут ослабление силы государства, реорганизация налоговой полиции, экономическое взаимодействие будет основано на личном учете ценностей, а не на общественном заказе.
Хорошо ли это? В целом да. У криптоанархии есть некоторые аморальные аспекты, в этом нет никаких сомнений. От относительно незначительных аспектов, таких как ценообразование и внутренняя торговля, к более серьезным, таким как экономический шпионаж, разглашение информации, принадлежащей корпорациям, и даже до чрезвычайно аморальных вещей, таких как анонимный рынок заказных убийств.
Но давайте не будем забывать, что государство, прикрываясь тем, что защищает нас, только в этом веке убило больше 100 миллионов человек. Мао, Сталин, Гитлер и Пол Пот — это лишь наиболее яркие примеры. Трудно себе представить, что уровень убийств по цифровому контракту когда-нибудь приблизится к варварству государства. (Однако я согласен, что мы можем, говоря об этом, допускать ошибку; я не думаю, что у нас есть выбор, принимать крипто-анархию или нет, поэтому я предпочитаю сосредоточиться на ее светлой стороне.) Сложно спорить с тем, что опасность анонимных рынков и уклонение от налогов оправдывает всемирное подавление использования инструментов шифрования и коммуникаций. Люди всегда убивали друг друга, и государство не могло это остановить (возможно, оно даже усугубило ситуацию, как показали мировые войны двадцатого столетия).
Кроме того, существуют различные способы уменьшения риска влияния криптоанархии на личную безопасность[33].
Сильная криптография предоставляет технологические средства, обеспечивающие подлинную свободу читать и писать то, что хочется человеку. Хотя, возможно, не под подлинным именем, так как государство, вероятно, все-таки будет пытаться контролировать наши действия (посредством голосов большинства), то, что можно говорить, а что нельзя, что читать, а что не читать, и т. д. И конечно, если есть свобода слова, свобода и множество видов экономического взаимодействия, неразрывно связанных со свободой слова.
Наступает новая эпоха. Набравшие силу виртуальные сообщества меняют традиционные взгляды на статус государства. Географическая близость уже не так важна, как раньше.
Предстоит еще много работы. Техническая криптография пока не решила всех проблем, роль репутации — хорошей или плохой — нуждается в дальнейшем изучении, и многие практические вопросы еще мало изучены. Мы будем колонизаторами киберпространства.
Выражаю благодарность моим коллегам, бывшим или настоящим, по Шифропанк-организации, всем семистам человек. Свыше ста мегабайт трафика прошло через Шифропанк-рассылку, что дало большое количество интересных идей. Но особую признательность я выражаю Эрику Хьюзу, Сэнди Санд-форту, Данкану Фрисселу, Хэлу Фини, Перри Мецгеру, Нику Шабо, Джону Гилмору, УитуДиффи, Карлу Эллисону, Биллу Стюарту и Гарри Бартоломью. Спасибо также Робину Хэнсону, Теду Кэлеру, Кейт Хенсон, Чипу Монингстару, Эрику Дину Трибблу, Марку Миллеру, Бобу Флемингу, Чери Кушнер, Майклу Корнсу, Джорджу Готтлибу, Джиму Беннету, Дейву Россу, Гейлу Пергамит и особенно Филу Салину. В заключение спасибо за ценные обсуждения, иногда длинные, иногда короткие, Вернору Винджу, Дэвиду Фрилману, Руди Рю-керу, Дэвиду Чому, Кевину Келли и Стивену Леви.
Манифест шифропанка[34]
Эрик Хьюз
Приватность необходима открытому обществу цифрового века. Приватность и секретность не одно и то же. Частное дело — это то, о чем, по мнению человека, всему миру знать не нужно, о секретном же деле не должен знать вообще никто. Приватность — это возможность выбирать, какую информацию о себе открыть миру.
Если две стороны заключают сделку, у каждой из них остаются воспоминания, о которых она впоследствии может рассказать. Разве кто-то способен этому помешать? Можно было бы принять запрещающий это закон, однако свобода слова еще более важна для открытого общества, чем приватность. Мы не пытаемся добиться ограничения свободы слова. Если на одном форуме в дискуссии участвует множество людей, каждый из них может обращаться к остальным и обобщать сведения о некоторых лицах или других участниках. Электронные коммуникации сделали такие дискуссии возможными, и они никуда не исчезнут только потому, что нам этого хочется.
