Газета Завтра - Газета Завтра 767 (31 2008)
Клагес обостряет проблему и смысл его книги "Дух против души" таков: познавать — значит убивать жизнь. Более того: в процессе познания свершается двойное убийство: познающий своим анализом убивает объект и в то же время смещает или искажает центр собственного бытия. Возразят: Актеон, вероятно, не думал "познавать" богиню, а просто остановился завороженный. Но ведь античные боги не любят людей в христианском смысле, они иногда по тем или иным причинам посещают людей, принимая тот или иной образ. Актеон не мог подсмотреть богиню "как она есть", это непосильная задача для человеческих глаз. К тому же девственная Артемида ненавидит мужской эротизм и покровительствует партеногенезу. Она превратила Актеона, изменив ход естественной метаморфозы, в подвластного ей зверя, в подвластное ей дерево.
Надо учесть иную концепцию человека в античности, что весьма затрудняет любое исследование. Греческий мир оппозиционен нашему вот в каком смысле: греческое миропонимание ориентировано на эйдос и форму, материя не играет практически никакой роли. Человека творит "сперматический эйдос". Это forma formante (форма формирующая) создает не только душу и тело, но и разные миры в разных слоях материи, равно как возможную сферу индивидуальной жизни.
На современного человека гораздо больше действует forma informante (форма информирующая), то есть окружающая среда. Она разъедает индивидуальность, заменяя ее социальной моделью, соответствующей "духу времени".
Греки делили людей на две более или менее четких половины — свободных и рабов, аристократию и плебс. Национальность и раса особой роли не играли — это категории социальные, зависящие от случайностей материальной манифестации.
Нетрудно здесь заметить идеологию сугубо патриархальную. Афина и Аполлон, защищая Ореста на суде (Эсхил "Эвмениды"), рассуждают так: главное — семя, зерно, земля питает уже пробужденную жизнь. Отсюда пренебрежение к материи, к чистой потенциальности, игнорация естествознания, презрение к физическому труду. Жертвы гнева богов занимаются в аиде монотонной работой — Сизиф, Окнос, Данаиды. Обычно и неправильно подчеркивается бесцельность и абсурдность их занятий — по мнению греков, любая работа бесцельна и абсурдна.
Общая жестокая судьба связывает Болеслава Лесмяна и Актеона.
Когда-то я был другим,
Лицо еще озарено золотым отсветом,
Он разгорается в черных злых ночах.
Я помню светлые лики прежних братьев,
Тогда я любил мечтать,
Теперь бледнею в присутствии мечты.
Поэту нечего делать в мире торгашей и консуматоров, в пространстве, зажатом злой и черной ночью. Жак Ривьер в конце книги о Рембо: "В сущности, он научил нас категорической истине: жить в этом мире нельзя". Трагична судьба Актеона, однако он увидел богиню. А Лесмян? Его никто ни в кого не превращал. Мечтал о судьбе героя, но остался…человеком среди людей.
Чуждое тело влачу в сиянии божьего факела,
Погибаю чужой, неприемлемой смертью.
Людвиг Клагес назвал современных людей, у которых дух убил душу, "мнимо живыми ларвами". Такие существа неспособны к метаморфозам героя.
Гибну, вброшенный в человеческое тело,
Как в грубую холстину.
Это не я — даже в секунду смерти.
В закрытых глазах — кровавый кошмар оленя.
Напрасно взываю о помощи,
Гибну. Человек.
Лирическое "я" мимолетно залетело в человека. Фиксация — безнадежность современной эпохи. Люди уверены: они именно то, за что их принимают другие. Упаси боже, если меня, Иван Иваныча, будут считать кем-то иным. Даже для скептика или мотылька нерушима одна постоянная — смерть. Как считает не без оснований Людвиг Клагес, юноша из баллады Шиллера, подняв покрывало статуи Изиды, обнаружил… смерть. Люди новой эпохи склонны случайную комбинацию фрагментов обобщать в произвольное "целое", идентифицировать имя и носителя имени, сущность и ее субстанцию — процессы невозможные в греческой мифологии. Отсюда трагизм стихотворения Болеслава Лесмяна.
Тит ВЕЧНЫЕ ВЕЩИ Пора отказываться от «одноразового» производства
Разговоры во власти о модернизации, развитии, опережающих технологиях не прекращаются. Блеф это или чистосердечная попытка спасти себя и страну — не совсем пока ясно. Но очевидно другое: внимание общества заострено исключительно на технической и технологической составляющих прорыва в будущее. При этом о создании новых социальных технологий речь не идет в принципе. Видимо, сам термин "социальная модернизация" для кого-то звучит уж чересчур страшно. Кто-то рассуждает так: "От социальной модернизации до социальной революции рукой подать…" Поэтому сама постановка данного вопроса кому-то кажется вредной, опасной и даже кощунственной. А между тем, если проблему развития рассматривать всерьёз, без социальных и культурных инноваций никак не обойтись. Более того, формулирование социокультурного проекта — главный этап в деле преображения страны. Что сделают нано- и прочие технологии, если культура и тип общества, останутся заведомо отсталыми, вторичными и никак не напоминающими последнее слово социальной инженерии?
Суть любого прорыва — в открытии, а не в попытке повторить уже существующий где-то образец. Именно поэтому безнадежная попытка "догнать и перегнать Америку" напоминает известную историю про Ахиллеса и черепаху.
Прекрасное русское слово "предприниматель" как раз указывает на способность делать опережающие ходы. Поэтому успех во многом обусловлен умением предвидеть ситуацию и действовать, исходя из картины будущего. Ведь и успех — от слова "успевать".
России нужно успеть, во что бы то ни стало. Нам непременно надо перепрыгнуть в новое социальное время. Стать хотя бы на время опять авангардом человечества.
Но куда мы должны прыгнуть? Что мы можем предпринять? Из каких завтрашних реалий исходить?
Как только начинаешь думать собственно о перспективах, радужные картины будущего быстро тускнеют.
Конечно же, социальную стратегию новой России придётся выстраивать с учетом череды кризисных явлений в мировой экономике, с учетом серьезнейших проблем в сфере экологии планеты, с учетом демографических показателей в России и соседних государствах.
Создание социальных ноу-хау — огромная задача и неисчерпаемая тема для дискуссий. Но дискуссии на эту тему почему-то не ведутся. Власть предержащие как будто верят только в чудесную преобразующую силу нанотехнологий, развитие которых должно осчастливить всех граждан нашей огромной страны.
Когда-то, во времена позднего СССР, начитанные снобы из закрытых НИИ любили позубоскалить: дескать, декабристы в 1825 году хотели, чтобы в стране не было бедных, а коммунистам в 1917 удалось сделать так, что не стало богатых.
В сегодняшней России живут и богатые, и бедные — причем последних преобладающее большинство. Впрочем, представления о богатстве и бедности весьма и весьма относительны. В бескрайней пустыне богат тот, кто имеет при себе флягу с водой. В Люксембурге зарплата в 1000 евро считается нищенской.
Ясно, что в Советском Союзе уровень потребления в целом был ниже, чем в большинстве стран Запада. Однако это был несколько иной тип потребления.
Сегодня, когда фантом финансового кризиса бродит по планете, а мировой рынок при помощи рекламы и пиара штампует людские потребности как автомобильные покрышки, когда коммунистическая дальневосточная ядерная держава превратилась, по сути, в один огромный завод по производству товаров народного потребления и завалила недорогими игрушками, автомобилями и т.п. шмотками весь прочий мир — именно сейчас следует задуматься о будущем.
Совершенно очевидно, что доминирующий в развитых странах тип производства и потребления является расточительством, непозволительной роскошью для планеты и ведет к экологическому коллапсу, исчерпанию ресурсов планеты и т. д. Это общее место и здесь никому не надо ничего доказывать. То, что полуторамиллиардный Китай включился в потребительскую гонку — грозный признак. В затылок ему дышит Индия, за Индией спешит Индонезия. Рыночный угар продолжается, мировое общество потребления распухает, как дрожжевое тесто. Сonsumer society предполагает сверхгедонизм, возведенный в принцип, — гонку товаров. Всё это тысячами нитей связано с массовой культурой.
Дикая ротация вещей и автомобилей, непрерывные изменения моды, фактор "морального устаревания" того или иного предмета, стремительная смена "династий" телевизоров и холодильников, — всё это предельно сокращает срок эксплуатации той или иной вещи. Сами производители закладывают в товар свойства, рассчитанные на короткий цикл ротации. Так, например, любая современная стиральная машина рассчитана на определенный, довольно короткий, период жизни, после истечения которого она ломается раз и навсегда. Дешевле купить новую вещь, чем чинить старую.
