Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 9 от 06 марта 2007 года

Вот так!

«Полный застой». Консервация инфантильности. Очень удобная для департаментов маркетинга — ребенку же так просто объяснить, особенно на его жаргоне, что интересной и полноценной личностью он станет, только приобретя новый рингтон для мобильника.

А любовь того или иного пола придет в результате употребления правильного пива или шампуня. А семейный уют наступит в результате экспресс-кредита (взятого под такой процент, что и по римским законам Двенадцати таблиц, и по Уставу Володимера Всеволодича Мономаха займодатель однозначно должен быть осужден как лихоимец).

«Детский разум» у масс великовозрастных очень удобен политикам, и прежде всего — в государствах с успешно функционирующими демократическими институтами. (Да, да! Именно так! ДЕМОКРАТИЧЕСКИМИ. Это известно со времен Платона. В условиях прямого или слегка замаскированного насилия нет нужды в уговорах.) Это же сильно упрощает работу политтехнологов. Людям с инфантильным мышлением так просто и легко объяснить, что все их проблемы очень просты и тот замечательный парень или леди, которых так славно освещают медиа-средства, легко эти проблемы решит. От них, от детей в облике взрослых, требуется лишь одно — протянуть ручонку к лотку с красивыми этикетками. Что в магазине, что у избирательных урн.

«Супермен приходит в супермаркет» — так когда-то американский писатель Норман Мейлер охарактеризовал политический взлет Джона Кеннеди.

В общем — все хорошо. Ситуация крайне удобная для очень многих. И совершенно неприемлемая для тех, кто полагает, что люди обладают некоей эссенциальной, сущностной ценностью. И — отнюдь не определенная чьей-то злой волей.

Результат технологического, экономического и социального развития. Технологии позволяют произвести невиданное количество материальных благ. Экономические механизмы обеспечивают организационную сторону этого производства. Социальная система делит эти блага достаточно равномерно. Средний класс превращается в большинство общества.

Это очень хорошо — и для сбыта, и для социальной справедливости. Но в результате представители образованного среднего класса, традиционно поручавшие своих чад заботам нянюшек из классов низших, воспользоваться такой услугой уже не могут. Низшие классы немногочисленны и, скажем неполиткорректно, изрядно асоциальны.

Есть, конечно, детские учреждения, ясли, сады. В России они еще доступны как рудимент структурной милитаризации. А вот в Британии молодая мать отдает за частный детский сад практически всю зарплату — при постоянных жалобах на качество персонала в этих заведениях [Да и в России с рудиментами структурной милитаризации дела обстоят не очень хорошо. Точнее, как повезет. Но у нас молодая мать, отдающая за детский сад, может, и не всю, но весомую часть своей зарплаты, — тоже, к сожалению, не редкость. — Прим. ред.].

И — практическое отсутствие альтернативы. Давняя мечта, самое светлое желание — как можно чаще находиться в обществе своей семьи — превращается в неизбежность. Необходимость заниматься ребенком самому. Постоянно, а не так, как викторианские джентльмены. Платя за его развитие замедлением развития своего. Именно это и отметил проницательный мистер Паркинсон. «Очень немногие люди понимают, в какой мере разговоры способствуют нашему развитию (или задерживают его). Может быть, наш ум зависит от воспитания, но умение применять его оттачивается в спорах». И беда в том, что, воркуя с малолетними чадами, мать неизбежно спускается на их уровень речи, а следовательно, и мышления. А говоря с нею, и муж неизбежно съезжает на ее уровень.

«И больше всего мы можем почерпнуть от людей необыкновенных, мудрое и тонкое красноречие которых заставляет нас внимать их речам в молчании. Но если от общения с такими людьми наш разум становится острее, то разговор с узколобыми и недалекими людьми его только притупляет. Наши попытки поучать малышей и подростков приводят к одному: в конце концов мы сами скатываемся на доступный им уровень понимания. Они набираются разума, а мы его теряем; мы настолько выдыхаемся, стараясь растолковать им начало алфавита, что уже не в силах добраться до середины. Поучающий расплачивается тем, что сам перестает развиваться. Мы видим, что для школьных учителей это стало правилом, недаром их всегда считают не совсем настоящими взрослыми. Но мы не замечаем, что эта судьба в какой-то мере постигает и родителей».

И школьные учителя, и родители делаются жертвами процесса, вызванного объективными процессами социально-экономического развития. Последствия налицо не только в Первом мире, но и в бывшем Втором, нашем родном постсоветском пространстве. Их отмечают уже и отечественные естественники — вот мнение известного читателям «КТ» палеонтолога и писателя Кирилла Еськова (см. врезку). Правда, в отличие от Еськова, автор этих строк рискнул бы предположить, что накопление «образовательного капитала» связано не со славными шестидесятыми, с их атомными, кибернетическими и космическими чудесами и вытекающим из них технологическим оптимизмом, а с конвертацией в этот капитал потенциала традиционного общества. И деревенских бабушек и нянюшек, пришедших в большой город. Тех, кому традиционно поручалась забота о детях.

"А главной причиной этого поглупения является прогрессирующее ухудшение качества школьного образования — в глобальном масштабе. Помнится, меня весьма неприятно укололо то обстоятельство, что советские школьники «золотой» для нашего образования поры 70—80-х годов оказались категорически неспособны решать стандартные для дореволюционной гимназии контрольные по алгебре. С этим справлялись только ученики физмат-школ (которых в стране на порядок меньше, чем когда-то было гимназий), а все прочие — нет. То есть речь идет уже не об относительном, а об абсолютном регрессе, причем в преподавании математики, чем советская школа вполне, вроде бы, заслуженно гордилась; это при том, что спрашивать с учеников тех физмат-школ гимназический курс по языкам, логике-риторике, истории и т. д. — вообще сплошное расстройство… Надо ли говорить, что с той поры ситуация в российских школах ухудшилась многократно, а уж на просвещенном Западе по этой части творится вообще полный караул. И что на самом-то деле человечество последние лет двадцать лишь бездарно и бездумно проедает тот образовательный капитал, что был аккумулирован в эпоху «славных шестидесятых»…

Кирилл Еськов, журнал «Полдень, XXI век», 2006, #1

Немалый процент студентов и аспирантов из Юго-Восточной Азии, занимающихся точными науками в США, вероятно, не в меньшей степени, чем конфуцианской моралью с ее пиететом к образованию, объясняется наличием в этих краях планеты традиционных обществ.

Безусловно, проблема эта была замечена элитой общества Первого мира. И ее пытаются решать, конечно, сначала в своих, социально близких кругах.

Вот Билл Гейтс, происходящий из кругов, весьма близких к американской ПРАВЯЩЕЙ элите. Образование — астрономически дорогая частная школа. Напрашивается вывод — элита США хорошо информирована о проблеме и предпринимает активные и успешные шаги к ее решению. Для себя. И шаги эти эффективны — обратим внимание, что Билл Гейтс стал глобальным лидером ИТ-бизнеса, самой высокотехнологической отрасли планетарной экономики. Но такие методы (хотя частные и военные школы и стали в Голливуде архетипом для молодежной комедии) по вполне понятным причинам не могут быть массовыми. Да и многие состоятельные россияне, отдающие детей в частные школы, с ужасом обнаруживают, что занятия детей сводятся в основном к выяснению, у чьих родителей денег больше.

Аналогичным путем, кстати, эту проблему намеревались решать и во Втором мире, в строящемся коммунистическом обществе. Интернатское воспитание было предусмотрено в утопиях ХХ века — и в «Туманности Андромеды» И. Ефремова, и в «Полдне, XXII века» братьев Стругацких.

Резюмируем. Восстановление естественных, социально-справедливых форм общения людей со своими детьми привело к снижению уровня интеллектуализма в обществе развитых стран. Возьмем, например, мемуары Раймона Пуанкаре, президента Франции. О чем беседовали в его доме во время Первой мировой? О том, какое произношение древнегреческих слов брать за основу в государственных школах Французской республики.

Пусть даже «Воспоминания» Пуанкаре фальшивка, а на самом деле президент говорил о том, как заставить французов умирать за интересы финансового капитала Антанты. Но НОРМАТИВНЫМ, правильным в том, исчезнувшем обществе полагался интерес к древнегреческому!

Автора этих строк не раз упрекали в том, что, обрисовав пропасть, перед которой оказывается общество в результате тех или иных процессов, он небрежно накидывает над пропастью эфирный мост, по которому мало кто сможет пройти.