Компьютерра - Компьютерра PDA N147 (26.11.2011-02.12.2011)
Мы твёрдо поверили в то, что веб-ресурс, который позволяет миллионам людей обмениваться короткими (до 140 символов) сообщениями и ссылками, является чем-то инновационным, прорывным для самой природы виртуальных коммуникаций. Всерьёз обсуждаются возможности обмена стасорокасимвольными сообщениями. Могут ли они помочь СМИ? Могут ли они быть инструментом краудсорсинга? Могут ли ещё что-нибудь? Люди тысячелетиями перекидывались отрывочными фразами – это ли прорыв в обмене информацией, а тем паче её переработке?
Если вы попытаетесь найти в виртуальных коммуникациях нечто действительно принципиально новое, то обнаружите мало чем заполненную пустоту. Онлайновое сообщество мало чем отличается от примитивного посёлка, где задействованы все основные способы связи между людьми. Там даже есть свои многопользовательские игры – казаки-разбойники, например.
Если же мы заглянем в источники, из которых мы черпаем информацию для обработки и переработки, то выясним: гостиничная сметка превосходит онлайновую на несколько порядков. Достаточно сказать, что энциклопедические сервисы до сих пор осваивают идею написания чего-то умного силами тысяч глупцов, а геосервисы редко когда выходят за рамки идеи о честном отъёме у пользователя информации о его местоположении.
Всякий раз, когда находится неочевидный способ использования открытой информации, вокруг этого способа начинают толпиться тысячи стартаперов и пара десятков инвесторов, которые видят за этим единственным проблеском разума огромные перспективы. Это такая алхимия – слепой перебор способов использования данных и предложение их всем желающим. У алхимиков хотя бы была цель – философский камень. А чего хотят владельцы универсальных обработчиков информации? К чему они стремятся?
Быть может, с таким количеством текстов, что накопилось сейчас в мире, нам не скоро понадобится умение читать подтекст, взлетать над схваткой, посматривать на информацию, данные, сырьё под другим углом. Светить не отражённым светом книжного мира, а вооружённым вычислительной мощью сиянием чистого разума.
А может, нам просто не хватает скуки гостиничного номера, когда приходится находить удовольствие в чтении Библии и телефонного справочника.
Василий Щепетнёв: Идеальное исполнение
Автор: Василий Щепетнев
Опубликовано 02 декабря 2011 года
В конце девятнадцатого века на потребительские рынки мира поступила пианола. Инструмент, гарантирующий каждому возможность слушать фортепьянную музыку в идеальном исполнении. Так, по крайней мере, обещали рекламные проспекты.
Действительно, механическое приспособление исторгало из пианино звуки точно в соответствии с программой, записанной на бумажную ленту путем её, ленты, перфорации. Никаких ошибок быть не могло. Пианола всегда брала верные ноты в верном темпе. К пианоле обыкновенно прилагалась дюжина-другая перфолент с наиболее ходовыми музыкальными произведениями, например "Апассионатой" Бетховена или чем-нибудь столь же популярным. За отдельную плату можно было выписать перфоленты из каталога, который непрерывно пополнялся, и желающие могли танцевать лезгинку, распевать романсы или комические куплеты под соответствующее музыкальное сопровождение (вот оно, караоке).
Поначалу казалось, что механический музыкант быстро вытеснит музыканта живого: не нужно учиться, тратя время и деньги. Механический аппарат гарантировал совершенство - то совершенство, которое достигали процентов пять от пианистов-любителей. Или даже меньше. И, наконец, у многих просто нет способностей, чтобы освоить фортепьяно, а желание слушать Бетховена или Шопена есть. А ещё можно было производить впечатление на соседей и прохожих, которые, слыша из растворённого окна виртуозные пассажи, проникались уважением к музыкальным талантам обитателя особняка или квартиры.
Но после непродолжительного всплеска интереса спрос на пианолы стал снижаться. Обычно объясняют это тем, что в мир явился граммофон. Он, граммофон, был и компактнее, и дешевле, и не только играл, но и пел, и разговаривал: клоуны Бим и Бом смешили, Лев Толстой поучал, всяк выбирал записи по вкусу.
Но, во-первых, качество и громкость звука механического пианино всё-таки несравненно лучше, нежели у механического граммофона. А во-вторых, спрос на обыкновенное пианино в начале двадцатого века и вплоть до революции продолжал стремительно расти. Получается, что обыкновенное пианино граммофон теснил-теснил, да так и не вытеснил.
Не теснил граммофон пианино. Граммофоны приобретали независимо от пианино – как те, кто умел и желал взаимодействовать с инструментом, так и те, кому было достаточно слушать из жестяного раструба "Славное море, священный Байкал" или "Кирпичики". Потому что разные это вещи – играть и слушать. Совершенно разные. Весь фокус в том, что человека притягивает неидеальное исполнение, музыка, в которой раз от раза что-то меняется. И тому есть объяснение.
Сонату пишет композитор. Пианист играет по нотам, следуя указаниям "быстро", "быстрее", "ещё быстрее", "так быстро, как только возможно", "и ещё быстрее". Тем не менее пианист-исполнитель, интерпретатор – творческий работник, а вовсе не живой автомат. Проводятся конкурсы скрипачей, пианистов, виолончелистов и прочих чародеев (для меня люди, умеющие непринуждённо играть на скрипке, – не просто чародеи, а чародеи крупного калибра), выявляя, кто из них лучше играет произведения того или иного композитора.
А что значит – лучше? Громче? Вряд ли. Правильнее? Точнее? Точнее, чем кто? Есть ноты, ни убавить, ни прибавить конкурсанты не решаются, а всё-таки строгое и беспристрастное жюри одних провозглашает лауреатами, а других и во второй тур не допускает.
Важно не лауреатство, важен сам процесс вариативной интерпретации произведения. Вариации рождают неточность. Неидеальность. Изменчивость. Именно эксперимент гарантирует выживание вида, пусть и за счёт повышенной смертности интерпретаторов-экспериментаторов.
Пчёлы улья "Красный Путь" летают за нектаром строго на северо-запад, где уже лет сто стоят липы. А пчёлы-экспериментаторы постоянно забирают кто южнее, кто севернее. И прилетают без нектара. Что с ними в улье делают – прорабатывают, лишают трудодней или даже отрывают крылья, не знаю.
Но вот упрямая пчела-экспериментатор открывает для себя и для улья гречишное поле. А липы рубят под корень, чтобы возвести на их месте торговый центр. И улей дружно переключается на новый источник нектара, тем и спасается. И снова продолжает поощрять идеальных исполнителей-службистов и шпынять исполнителей-экспериментаторов, разгильдяев и просто плохо ориентирующихся в пространстве.
P.S. Дети, слушая патефон, почти поголовно баловались со стабилизатором, то замедляя скорость вращения диска, то ускоряя – тем самым меняя и само звучание записи. А в старых телевизорах норовили крутить ручки "размеры по вертикали" и "размеры по горизонтали".
Инстинкт!
