Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 36 от 02 октября 2007 года

"Гурда", кажется, в переводе – "Смотри!", – так когда-то кричали бойцы, перерубая клином и шашку противника, и его самого. А Базалаем звали легендарного кумыцкого кузнеца.

Да, в Санкт-Петербурге Шильдер уже проводил опыты с гальванически взрываемыми минами, с подводной лодкой, оснащенной ракетным оружием. А на другом конце европейской части той же империи заводская оборонная продукция уступала кустарной.

И вряд ли какое ремесло окружено таким количеством легенд и мифов, как кузнечное. И вряд ли где эти мифы продержались столь долго, как в окрестностях булатных клинков.

Конечно, тайна их была разгадана. И сделал это российский металлург, генерал-майор корпуса горных инженеров Павел Петрович Аносов (1799—1851). Булат оказался углеродистой литой сталью, отличающейся особыми способами выделки. Аносов воспроизвел клинки лучших восточных сортов булата – черный табан и красный хорасан.

Но массовое холодное оружие курировавшихся Аносовым Златоустских заводов хоть и резко повысилось в качестве, но все равно имело мало общего с булатами. Дороги науки и тайного знания, ремесла и массовых технологий расходятся очень круто. И лишь в наше время, с появлением современных сталей, вроде СРМ 440V, изготавливающихся методами порошковой металлургии из высокоуглеродистой стали 44 °C, насыщенной карбидом ванадия, появились клинки, заведомо превосходящие по характеристикам легендарные булаты. Тогда, когда военного значения такой нож, без подточки позволяющий ободрать крупного лося, уже не имеет.

Так что ресурс страха в области холодного оружия полностью выработали кузнецы-надомники и обслуживающие их в качестве пиарщиков и маркетологов черные маги.

Современная коммерческая мифология, как и суеверия минувших времен, дает уникальную возможность все понять, ничего не узнав. Например, о фигуре «закодированного» да Винчи. С ним-то все ясно. Унаследовал эзотерические знания от тайного общества и передал их дальше. Связи с сильными мира сего, обеспечивавшие его деятельность, завязал в той же организации, не оставившей никаких следов в истории из-за того, что она же – тайная!

Рассуждения такого сорта не имеют ничего общего с нормальной логикой, ибо в них нарушается принцип Оккама – умножение сущностей сверх необходимого, если за сущность принять мифическое "тайное общество".

И с наукой они никак не связаны – к ним неприменим принцип фальсифицируемости, невозможен эксперимент, который опровергнет или не опровергнет бытие "тайного общества".

Поэтому, говоря об одном из ярчайших универсальных гениев человечества, попытаемся обойтись без лишних сущностей.

Итак, Леонардо да Винчи (1452—1519). Сын сэра Пьетро да Винчи, жителя городка Винчи, нотариуса Синьории (правительства) Флорентийской республики. Художественный талант, данный прекрасной природой Италии, отточен всей атмосферой кватроченто, времени небывалого расцвета искусств, и отшлифован в мастерской наставника Леонардо Андреа дель Верроккьо.

А почему талантливый мальчик был принят к Верроккьо? Да потому, что в атмосфере нарождавшегося капитализма нотариус, сотрудник тогдашних информационных технологий, обеспечивающий НАДЕЖНОЕ хранение деловой информации, оформление транзакций, был вхож в самые высокие сферы общества. Те, откуда художники, часто и сами бывшие владельцами крупных "художественных бизнесов", получали заказы.

Талант Леонардо был сразу замечен. И Верроккьо, и фактическим властителем Флоренции, ее Народного собрания и Синьории, Лоренцо Медичи, "Великолепным".

Медичи был главой крупнейшего торгово-банкирского дома. Контроль над самой прибыльной в те времена текстильной промышленностью. И над еще более доходными во все времена финансовыми операциями. Обеспечивавшимися многочисленными нотариальными записями – вспомним профессию отца Леонардо. И обслуживаемыми тогдашним пиаром. Здесь мы видим интересное и связанное с ИТ-сферой совпадение. Неграмотность большинства населения рождала потребность в нотариате для всех слоев общества. (Чего, кстати, не было в купеческих республиках Руси, Новгороде и Пскове – бересты говорят о повсеместной грамотности.) И та же неграмотность делала главной технологией воздействия на общественное мнение "писание простецов", живопись и скульптуру. На публику влияли не почитавшимися важнейшими искусствами Лениным кино и цирком, а величественными статуями кондотьеров и батальными фресками.

И именно Медичи рекомендовал Леонардо его следующему работодателю – миланскому герцогу Лодовико Моро.

Объяснить истоки мудрости да Винчи можно и без гипотезы "тайного знания". Вот упомянутый биографом Леонардо Вазари "Трактат о перспективе". Это результат совместной работы молодого художника и старого ученого, географа, математика и физика Паоло де аль Поццо Тосканелли, корреспондента Христофора Колумба. С помощью Тосканелли Леонардо, опираясь на законы перспективы, разработанные художником и ученым Леоном Батистом Альберти, закладывает научные основы передачи объема в живописи.

…Известный нотариус сэр Пьетро был авторитетен и у ремесленников – отсюда и знания Леонардо о механике, основы для изобретения им эллиптического патрона для токарного станка.

Общение с географом и астрономом Карло Мармокки, математиками Бенедетто дель Абако и Лукой Паччоли – и Леонардо приходит к мыслям о строении Земли и Солнечной системы, о природе приливов и отливов.

Из взаимного обогащения умов, из результатов опытов и экспериментов проистекает его знание, а не из эзотерических таблиц.

К Моро да Винчи прибыл для создания конной статуи его отца, кондотьера Франческо Сфорца. Но талант искал иных применений. И Леонардо представляет герцогу документ, который по сегодняшним понятиям являлся бы смесью резюме и предпроектных предложений.

До нас этот документ дошел лишь в копии, сделанной рукой одного из учеников Леонардо.

"Славный мой синьор, после того как я достаточно видел и наблюдал опыты тех, кто считается мастерами и создателями боевых приборов, и нашел, что их изобретения в области применения этих приборов ни в чем не отличаются от того, что находится во всеобщем употреблении, я попытаюсь, не нанося ущерба никому, быть полезным Вашей Светлости, раскрываю перед Вами мои секреты и выражаю готовность, как только Вы того пожелаете, в подходящий срок осуществить все то, что в коротких словах частью изложено ниже".

Начинается документ, как и положено, с лести. Леонардо прекрасно знал, что путем лжи, обмана и интриг Лодовико отобрал власть у своего племянника Джан Галеаццо. Корректно обругав конкурирующих мастеров, Леонардо развертывает перед герцогом блистательные перспективы. Новые виды оружия – перечисления их начинаются с переносных мостов, и идет, через инженерное и артиллерийское дело, к тому, что в современных терминах могло бы быть названо танком и бронированным кораблем. Лишь в конце, в десятом пункте документа, да Винчи говорит, что сможет в мирное время "…не хуже всякого другого быть полезным в постройке общественных и частных зданий и в переброске воды из одного места в другое".

Обратим внимание – здесь уже куда большая скромность. "Не хуже другого" – диссонанс с началом документа!

Почему? Внезапная неуверенность гения в себе? Приступ скромности?

Вряд ли.

Скорее всего, молодой творец понимал, что абсолютно бессовестный, но очень умный и прагматичный герцог может сохранить свои неправедно приобретенные владения лишь силой оружия. И лишь оно действительно актуально для Лодовико, а отнюдь не тщеславие, не самореклама, не тогдашний PR. Хоть и кончался документ Леонардо "И еще могу взять на себя работу над «Конем», которая принесет бессмертную славу и вечную честь, блаженной памяти, Вашему отцу и светлейшему дому Сфорца.

Если же что-либо из перечисленных выше вещей покажется кому-нибудь невозможным или невыполнимым, я вполне готов сделать опыт в Вашем городе или в другом месте по указанию Вашей Светлости, почтительнейшим слугой которого я пребываю".

"Конь" – это был "Миланский колосс", статуя всадника огромного роста, на всем скаку останавливающего коня, вставшего на дыбы после бешеной скачки.

Он возвышался на площади Кастелло, Миланского кремля, на месте, тщательно выбранном Леонардо. Увидеть «Коня» мы не можем – он был глиняным, и гасконские стрелки французского короля, занявшие Милан в 1499 году, превратили его в мишень. А бронзы у Моро на статую не хватило – вспомним, металл этот шел тогда на пушки…

Не дошла до нас и выдающаяся фреска да Винчи "Битва при Ангиари", известная лишь по копии Рубенса. Отразившая безумие боя, работа эта была названа Бенвенуто Челлини "школой для всего мира".