Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 70
"Закон строго охраняет собственность, которую сапожник создает своими руками, но не охраняет собственность, которую я создаю своим мозгом."
И для пессимизма у Твена были предпосылки. Вот что приключилось с мистером Клеменсом в январе следующего года в Кембридже:
"Здешний комитет (с обычным неподражаемым тактом) сообщил мне, что тройский «Таймс» напечатал мою лекцию целиком, весьма ее восхваляя и пустив в ход бесчисленные тире и дефисы, чтобы передать мою неторопливую манеру говорить, – после чего было добавлено, что Таймс широко читается в Кембридже. Настроение у меня совсем упало, но зато начал подниматься гнев…"
Итак, разберемся, почему складывалась столь неблагоприятная для Твена ситуация. Как всегда, во главе угла стоит технология. Причем – информационная. Технология, к которой сам Твен имел отношение – вспомним же, он сам был бродячим типографом. Примитивный плоскопечатный станок вкупе с примитивной наборной кассой – вот и все, что было необходимо для тиражирования текстов. Нет, ну была нужна еще бумага – но производство ее было широко налажено. Были нужны навыки типографа – но европейских гильдий и цехов с их ограничениями Новый Свет не знал. Да и вообще, административные барьеры для вхождения в бизнес, если и существовали, то были минимальными.
Правоохранители тех времен расследовали разве что убийства – то есть смотрели, где входное отверстие от пули. Если на спине – то убийство, на груди или животе – все было по-честному, сам виноват, что замешкал вынуть кольт. Ах, да, была нужна еще высокая грамотность. Но США были преимущественно протестантской страной, где грамотность была религиозной обязанностью, поэтому школьная «машина Коменского» применялась широко.
Твен, конечно, пытался бороться со сложившейся ситуацией. Он поручал своему брату Ориону Клеменсу, – мечтателю и прожектеру, автору Механической Пилы для дров и Колесного Парового Катера, сущему полковнику Селлерсу из пары книг (хотя точным прототипом был другой родич), – следить, чтобы книжный магазин в Кеокуке не торговал изданными без ведома Твена экземплярами «Приключений Тома Сойера».
Как видим, автор самых что ни на есть фантастических изобретений, волею судеб занялся самым важным для хайтека грядущего века занятием – охраной интеллектуальной собственности. Правда, скорее всего, он этого даже и не заметил.
А вот попытка Твена поработать ИТ-инвестором запомнилась писателю очень сильно. Вообще в изобретения автор вкладывался и ранее, но в типичные для раннеиндустриальной эпохи. То в котел с высоким КПД (на этом Твен потерял пять килобаксов), в паровой ворот (он влетел в $32000). А в ИТ объектом инвестиций была избрана наборная машина Пейджа. Механизм, ускорявший процесс набора в целую дюжину раз. Он ведь сам извлекал литеры из кассы и раскладывал по линейкам. Важнейший процесс тиражирования текстов ускорялся более, чем на порядок. Да еще и вылетали с рынка мелкие, склонные к пиратству типографии, у которых не было бы денег на такую новинку. Ну а крупных и проще контролировать, и в случае чего с них есть, что терять.
Твен инвестировал в машину Пейджа с 1880 по 1891 год. Он вложил в нее 150 тысяч тогдашних долларов. Когда 5 января 1889 года «впервые за всю мировую историю, машина [Пейджа] сама расположила интервалы в строке из подвижных литер и выровняла ее» Твен был в восторге.
"Все другие удивительные изобретения человеческого ума кажутся заурядными безделками по сравнению с этим величественным чудом механики,— писал он в тот же день брату Ориону.— Всякие телефоны, телеграфы, паровозы, швейные машины, счетчики Бэббиджа, веретена Жаккарда, прядильные машины Аркрайта — все это простенькие игрушки, сущая ерунда! Наборщик Пейджа идет далеко впереди остальной процессии человеческих изобретений."
Действительно, машина работала с точностью долей дюйма. Но вот в этом-то и была загвоздка. Она была механической, из восемнадцати тысяч деталей. Изготовленных с максимальной точностью, допускавшейся технологиями того времени. И, – естественно, – была крайне ненадежной и дорогой. Изобретатель искренне заблуждался, замахнувшись на достижения параметров, которые технике того времени были не по плечу. И – вовлек в мир своей иллюзии Твена, снабжавшего его деньгами в надежде, что машина вот-вот заработает.
В результате Пейдж умер без гроша в богадельне. Твен, потерявший четыре мегабакса в нынешних долларах, был на грани банкротства. С долгами он сумел рассчитаться годами каторжного литературного труда. В самый тяжелый момент от потери дома и нищенской сумы его спас директор Standard Oil Генри Роджерс, по прозвищу «цербер Роджерс».
Писателя почти что социалистических взглядов выручил в критический момент один из столпов капитализма, обладатель яхты в 225 футов длиной и с ходом в 20 узлов. Забавно, не правда ли? Забавен и виток технологий. Если когда-то лекции Твена для пиратского копирования перегонялись в печатный текст, то ныне защищенный от копирования текст в Kindle перегоняется в изображение. Но способ находится всегда! Ну и тем, кто захочет инвестировать в изобретения, для начала, вспомнив историю Твена, задуматься – а какими, собственно, технологиями он располагает?
К оглавлению
Голубятня-Онлайн
Голубятня: Начало продаж
Сергей Голубицкий
Опубликовано 29 мая 2011 года
Есть телодвижения и мероприятия, которые органически не выношу и не посещаю: это — получение автографов и торжественные открытия. Однако, как и всегда в жизни, из всего бывают исключения (помните — в «Особенностях национальной охоты»: «Нет, нет, нет и еще раз... да!»). Так и тут у меня: однажды я рванулся к сцене и выпросил первый и последний автограф в жизни — у Рави Шанкара на концерте в конце 80х годов в Москве.
В минувшую пятницу я разрушил табу и по торжественным открытиям: отправился на начало продаж в России iPad 2! Правда, начало продаж с большой натяжкой можно назвать торжественным открытием, но если не придираться и не привередничать, то вполне себе сойдет за.
Инерция, конечно, вещь архисильная, поэтому полностью преодолеть неприязнь к мероприятиям подобного рода не получилось: я не надел фрак с папильоном и не отправился в какой-нибудь садовозакольцованный круто вяленый ТЦ, а по оказии завернул в Vegas, который на МКАДе. Ну то есть: ехал мимо по Окружной в районе семи часов вечера — час Х, к которому приурочили гранд-событие — да и зарулил в местный Re: Store.
Больше всего на свете я боялся увидеть то, что потом наблюдал в фотоотчетах Рунета: длинные очереди из столичных мажоров и мажорих, томящихся ночь напролет в предвкушении прорыва к прилавку с вожделенной айпадиной. Слава тебе господи, ничего подобного в Re: Store в МКАДном ТЦ Vegas не наблюдалось. Даже рядом.
Собственно, не наблюдалось вообще ничего. Вот так выглядел салон изнутри в районе половины восьмого вечера (то есть полчаса после начала часа Х):
А так выглядел прилавок:
Очередь у прилавка не случайная, а особая: это все наивные моторизированные москвичи, верящие в чудеса, а потому сделавшие предварительный заказ по телефону. Этим соотечественникам казалось, что без предварительного заказа они не отоварятся и если явятся в магазин в час Х с улицы, им ничего не достанется.
Как следствие, вся процедура смотрелась со стороны как изумительная картинка из советского прошлого: госраспределитель, в проходную неприметной струйкой засасываются люди, называя охраннику имя-фамилиё. Охранник сверяет по заверенным печатью спискам и одобрительно кивает. Случайных людей вокруг нет, потому что никто и не догадывается, что будут отпускать дефицит. Бабка-другая из квёлого любопытства да наработанной десятилетиями интуиции подковыливает к охраннику: «Милок, а чо дают-то?». «Ничо не дают, гражданочка, отойдите в сторону — видите: вы мешаете людЯм!»
Поразительно, до чего аналогия из далекой советской жизни отыграла в минувшую пятницу! Вот точно также в салон Re:Store заглядывали случайные прохожие, слоняющиеся по ТЦ и затоваренные народным ширпотребом, с любопытством кидая во внутреннее пространство — нет, не вопрос, а лишь самую малость залюбопытанный взгляд. Кидали — ааа, Эпл! — и шли дальше мимо!
Такие вот приятные впечатления. Я не оговорился: именно что приятные! Очень боялся, что увижу на мероприятии все ужасы, сопряженные с торжественными открытиями, тем более на фоне воспоминаний о том светопреставлении, что творилось в Америке и Европе (Дмитрий Мендрелюк не далее как три дня назад мне рассказывал, что пытался в апреле купить во Флориде вторую айпадину, но был вынужден отступить, несолоно хлебавши, после предложения сначала отметиться в специальном списке, а уж потом заехать за гаджетом через недельку-другую).
