Тим Ву - Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета
Важность иска Bell в этой истории демонстрирует центральную роль патента в движении Цикла, и эта роль несколько отличается от того, как ее обычно понимают правоведы. По традиции, патенты считаются наградой за изобретение. Если у вас есть патент на электрическую лампочку или на средство от облысения, это означает, что только вы (или ваш лицензиат) можете получать прибыль от продажи этого товара. Вытекающие из этого выгоды призваны стимулировать инвестиции в это изобретение. Но если вы сторонний инвестор, то патент в ваших руках выполняет иную функцию. Он становится чем-то вроде щита, ограждающего вас от атаки крупной промышленной силы, которая может уничтожить вас или захватить контроль над вашей компанией и всей отраслью. С этой неочевидной точки зрения можно сказать: сильный патент разбрасывает семена созидательного разрушения.
Bell как раз обладала таким патентом. Без него не родилась бы независимая от телеграфа телефонная индустрия.
Однако в тот момент полагать, что патент спасет Bell, было преждевременно. Его законность ставилась под вопрос: мы помним, что Элиша Грей оформил такой же патент и утверждал, и не без оснований, что Александр Белл украл из его чертежей элементы, благодаря которым прибор заработал. В то же время у Western Union имелись свои собственные патенты, касавшиеся проводных коммуникаций, а также всех улучшений, сделанных Эдисоном, и Bell, возможно, нарушала эти права. Western Union обладала еще одним преимуществом в виде толстого кошелька, необходимого в долгих судебных тяжбах. Они могли просто заморить Bell или вынудить ее передать права — что, по сути, означало тот же смертный приговор, но по крайней мере с компенсацией.
Каким же образом маленькая компания восторжествовала над могущественным монополистом? Если бы наша история была фильмом или романом, автора обвинили бы в том, что он спрятал рояль в кустах. Потому что в этот тяжелый момент пришла помощь с самой неожиданной стороны. На Western Union начал атаку финансист Джей Гулд, «король баронов-разбойников», который втихомолку скупал акции и готовился к захвату компании. Теперь уже Western Union сражалась за свою независимость, поэтому ей пришлось выйти из борьбы за телефонный бизнес — вести мелкие перепалки на фоне крупной угрозы было непозволительной роскошью.
Благодаря этому удару исподтишка, а также своей старомодной недалекости, Western Union не выдержала и была вынуждена распрощаться со своими имперскими планами. Вместо лидерства в бизнесе, который она могла бы купить за 100 тыс. долларов, компания начала переговоры с Вейлом, который поставил жесткие условия сделки. В итоге Western Union согласилась навсегда покинуть телефонную отрасль, а за это получила 20 % рентного дохода от эдисоновского телефона, а также обещание Bell никогда не выходить на телеграфный рынок и не конкурировать с Associated Press{31}.
Историки и профессора бизнес-школ с тех пор ломают голову над вопросом, почему этот гигант так легко пошел на столь невыгодную сделку. Здесь можно вспомнить и расхожее клише «чем выше летаешь, тем больнее падать», но на самом деле на исход этой битвы повлиял целый ряд факторов.
Возможно, руководство Western Union, не имея возможности ознакомиться с работами Шумпетера (он родился лишь несколько лет спустя), так и не осознало, что телефонная связь — не просто новый многообещающий рынок, а смертельная угроза. Это действительно непросто разглядеть. Кто бы, например, в 1960-х гг. мог представить, что компьютерная отрасль будет угрожать музыкальной? Да, нам это кажется очевидным. Но в то время Western Union могла не до конца понимать, что телефон заменит, а не просто дополнит телеграф. Не будем забывать, что телефоны в то время были весьма примитивны и относились к предметам роскоши. Потому-то Western Union, вполне вероятно, и решила, что позволить Bell развивать телефонные услуги не так уж и страшно — телефония представлялась ей смежной, но, по сути, отдельной монополией.
Хорас Кунс, изучавший историю коммуникаций, в 1939 г. указал на некоторые доводы в пользу этой версии. Он считал, что Western Union отступила, так как понимала, что оставаться в телефонной отрасли значило конкурировать с Bell на постоянной основе. По его словам, «никому в коммуникационном бизнесе не нравилась идея конкуренции. Все проходили через это и остались не в восторге. Как телефонная, так и телеграфная монополия открывали блестящие возможности, [но] они немного стоили без монопольного положения на рынке»{32}.
Как бы то ни было, в контексте нашей книги важно поразмыслить над альтернативным исходом событий. Мы все признаем, насколько сильно влияют на развитие страны настоящие войны. Однако промышленные войны национального масштаба также формируют ее характер, а мы слишком часто недооцениваем их значение. Америка, вступившая в XX в. с единственным проводным монополистом в лице Western Union, скорее всего, серьезно отличалась бы — политически, экономически, культурно и в разных других отношениях — от Америки, которую мы знаем. От той страны, которая задала направление развития не только телефонной связи, но и, как мы увидим, радио и телевещанию, а в конце концов и интернету. Это была бы совершенно другая история.
Но в итоге Bell, теперь именуемая National Bell Telephone Company, осталась в телефонной отрасли и начала закладывать фундамент того, что впоследствии стало первой монополией Bell. Однако до телефонной системы в сегодняшнем понимании было еще далеко. Первая монополия Bell предлагала услуги богатым клиентам, работала главным образом в крупных городах на Востоке и была ограничена в сфере дальней связи. До идеи массового телефонного обслуживания, соединяющего всю страну, оставалось еще несколько десятилетий.
Тем временем в 1885 г. Bell Company поставила Вейла во главе нового подразделения, предназначенного для развития дальней связи. Вейл назвал его American Telephone and Telegraph Company, сокращенно AT&T, и с тех пор это название так или иначе красной нитью проходит через всю историю коммуникаций в США.
Глава 2
Радиомечты
Июльским днем 1921 г. Эндрю Уайт стоял около ринга в Джерси-Сити в окружении более чем 90 тыс. зрителей и готовился произнести слова, которые сделают его первым в истории спортивным комментатором. Сам он был поклонником бокса и работал в Radio Corporation of America. Ринг напоминал крошечный белый квадратик в волнующемся море людей. Все ждали, когда начнется «бой века»{33}.
Создавалось впечатление, что противники на ринге не очень подходят друг другу. Тот, что побольше, был Джек Демпси, «костолом из Манассы», действующий чемпион-тяжеловес{34}, популярность которого сильно упала после его отказа воевать в Первую мировую войну. Жорж Карпантье, его соперник, вышел на ринг под звуки «Марсельезы» и оглушительные крики поддержки. Толпа явно отдавала предпочтение французскому герою войны.
В руке Уайт держал нечто неожиданное — телефон. Он был снабжен невероятно длинным проводом, который тянулся со стадиона прямо до города Хобокен, где находился гигантский радиопередатчик. К этому передатчику крепилась огромная антенна, около 180 метров длиной, расположенная между башенными часами и близлежащим зданием. Телефон в руке Уайта выполнял функцию микрофона. А слабенький аппарат, с которым он соединялся, должен был — если получится — транслировать бой сотням тысяч слушателей, которые собрались в «радиозалах» в 61 городе.
Все эти планы кажутся сейчас совершенно обычными, но в то время это была настоящая революция — передавать информацию широкой публике с помощью радиотехнологий! Сегодня мы не видим ничего особенного в том, чтобы за каким-то событием следили по телевизору или по радио гораздо больше человек, чем посетили его лично. Но до 1921 г. такое было просто неслыханно. Этот боксерский поединок фактически явился первым событием, к которому большинство приобщилось на расстоянии, а не прямо на месте.
Идея организовать радиовещание с поединка принадлежала молодому человеку по имени Джулиус Хопп, концертному менеджеру Madison Square Garden и радиолюбителю. Он хотел поэкспериментировать с применением радиотехнологии, которой до этого забавлялись только энтузиасты — они называли это «радиовещанием».
Конечно, Хопп не мог сделать это в одиночку. Он заручился поддержкой — финансовой и технической — Radio Company of America (RCA), которая в основном занималась военными проектами. Эндрю Уайт был ее вице-президентом, а кроме того, там работал Дэвид Сарнофф, молодой амбициозный топ-менеджер и загадочная личность, которая занимает центральное место в истории радио. Российский еврей, эмигрировавший в юные годы в США, он имел настоящее чутье на перспективные идеи, хотя, надо сказать, оно сочеталось с менее привлекательным качеством — склонностью приписывать их себе. Сарнофф обеспечил Хоппу финансовую помощь в несколько тысяч долларов, и вместе с Уайтом они сконцентрировали свои усилия на радиовещании поединка Демпси{35}.
