Тим Ву - Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета
Эти шестеро были выбраны как представители двух противоположных лагерей индустрии. По одну сторону стола сидели «люди интернета» — Рик Уитт из Google, бывший сотрудник комиссии Крис Либертелли (ныне работавший в Skype) и юрист Маркхэм Эриксон от всей остальной отрасли высоких технологий. Напротив них сидели старшие лоббисты Bell, господа с весьма впечатляющим опытом работы. AT&T представлял техасец Джим Чиккони, заместитель начальника штаба в первом кабинете Буша. Том Тауке, долгое время бывший конгрессменом от Айовы, теперь отстаивал интересы Verizon. А Кайл Максларроу, заместитель министра по энергетике при Джордже Буше, теперь получал деньги за продвижение интересов кабельной отрасли. Председательствовал Эдди Лазарус из комиссии, а другие сотрудники сменялись.
Шестеро приглашенных собрались в том кабинете потому, что президент Барак Обама в ходе своей предвыборной кампании пообещал создать правила сетевого нейтралитета, и Федеральная комиссия по связи решила поручить их разработку самим представителям отрасли. Если это выглядит отступлением комиссии от своей обязанности самой заниматься нормативными документами, можно лишь заметить: это был не первый прецедент такого рода. И действительно, то, что возникло из этих переговоров, в декабре 2010 г. было с рядом поправок реализовано комиссией как самые первые правила сетевого нейтралитета. Правила (официальное название «Об открытом интернете») закрепили норму, существовавшую с середины 2000-х гг., когда провалилась инициатива скоростных каналов AT&T. По сути это был запрет на фильтрацию и блокировку интернет-трафика. Повторяя положения Акта о телекоммуникациях 1934 г., правила гласили: интернет-операторы, такие как Comcast и AT&T, «не должны блокировать» и «не должны безосновательно ограничивать передачу легальных данных по пользовательским широкополосным каналам интернет-доступа».
Возможно, вы решите, что с такими простыми правилами любая потенциальная угроза Всемирной сети и открытому интернету исчезает. Однако подобное предположение ошибочно. С одной стороны, правила ясно запрещают такой вид блокировки, который применило правительство Китая или Египта при Мубараке, — в виде государственной меры, и это достижение нельзя недооценивать. Но все же эти правила оставили открытыми двери для других выгодных возможностей вроде «тарифных планов с ограничением трафика», бьющих по карману клиентов, которые не умеют правильно рассчитывать свое ежемесячное потребление. И что еще важнее, запрет на дискриминацию относился только к проводному интернету, в котором все больше доминировали кабельные операторы. То есть беспроводной широкополосный интернет, информация, поступающая на смартфон или iPad, под правила не подпадает[109]. Это огромное исключение, условие AT&T и Verizon в обмен на поддержку правил, не просто техническая деталь, а пожалуй, очень ловкий ход со стороны Bell. Он ставит кабельную индустрию в невыгодное положение, при этом оставляя без федерального надзора рынки, где сосредоточили свои усилия AT&T и Verizon. Компании Bell решили, что беспроводная связь — это ключ к будущему, и на этот раз оказались правы.
Война за территорию
В индуистской мифологии божества и демоны принимают разные воплощения, чтобы снова и снова продолжать одни и те же битвы. В начале 2010-х гг. стало очевидно: борьба за будущее интернета — просто последняя версия вечной идеологической борьбы, в которую в конце концов скатывается любая информационная индустрия. Это старый конфликт между большим и малым, концепциями открытых и закрытых систем, между силами централизованного порядка и рассредоточенного многообразия. Противники принимают новый облик, сменяются командиры армий, но в целом одни и те же битвы разыгрываются вновь и вновь. Это и есть самая суть Цикла, которую даже такая кардинально новая и мощная технология, как интернет, кажется, может лишь сгладить, но никак не отменить.
Для информационных отраслей, которые сегодня обеспечивают все возрастающую долю ВВП в США и в мире, нынешнее десятилетие будет отмечено мощными попытками захвата территории с целью выдворить конкурентов из их естественной среды обитания. Но здесь не та ситуация, когда одна стая волков выгоняет другую из богатого дичью леса. Пусть сравнение покажется слишком причудливым, однако битва, о которой мы говорим, больше похожа на то, как белые медведи хотят победить львов в борьбе за мировое господство. Каждое из этих животных — неоспоримый лидер в своей естественной среде. Белые медведи — короли льдов и снегов, львы царствуют на открытых равнинах. Но сегодня и те, и другие хотят захватить территории, которые никогда не были для них привычным ареалом. Единственной реальной стратегией будет затеять кампанию по изменению климата: чтобы белые медведи покрыли льдом как можно больше мировых земель, а львы попытались сотворить саванну на границе тундры. Звучит нелепо, но для могущественных хищников это просто закон природы.
Под предводительством Google компании, рожденные интернетом, пытаются преобразовать мир в соответствии с достоинствами своего родного ареала обитания: сеть с чистыми свободными каналами между любыми двумя точками, дающая максимально легкий доступ к глазам пользователя. В это же самое время другая сторона действует быстро и заранее пытается гарантировать, что мобильный интернет, когда он развернется в полную силу, станет совсем другой сетью, чем до этого. Для телефонных и кабельных операторов оправдание такой политики — просто вопрос частной собственности, как и озвучил его Уитакер: провода, устройства и связанная с ними физическая инфраструктура, без которой интернета просто не существует. Естественным образом к этому союзу подключаются правообладатели, которые боятся, что все станет доступно всем подряд без ограничений и без оглядок на то, кто владеет данной интеллектуальной собственностью. Бойцы с этой стороны баррикад доказывают: все имеет свою цену — как строительство моста, так и сочинение книги. Если они возьмут верх, мир информации в XXI в. будет выглядеть максимально похожим на век XX. Ну, разве что экраны, к которым приникают пользователи, станет легче носить с собой.
В сущности, это и есть наша нынешняя война за информацию, и она разворачивается на самых разных фронтах, прямыми и косвенными путями. Давайте теперь посмотрим ей в лицо.
Apple бросает вызов собственному детищу
Когда Стив Джобс вновь получил контроль над Apple на рубеже веков, у него, как и у Теодора Вейла в 1907 г., было много времени, чтобы поразмыслить об отрасли, к созданию которой он приложил руку. Подобно Вейлу, бывший борец с традициями начал, даже по своим собственным меркам, мыслить по-крупному. Во время отсутствия Джобс не забыл свою базовую философию продукции. Она заключалась в том, что на самом деле людям нужна не полная свобода, а нечто вроде просвещенной диктатуры, как описывал ее Платон в диалоге «Государство». Однако он не мог игнорировать успех Microsoft, которая превратила фирменные идеи Apple в стандартный продукт. Теперь он решил немного сманеврировать. Оставаясь верным своему диктаторскому перфекционизму, Джобс постарался придать своим продуктам ровно столько открытости, чтобы успокоить свободолюбцев.
С началом нового столетия он запустил кампанию поистине эпического размаха, хотя ее полный замысел поначалу был неясен. В течение десятилетия он вывел на рынок триаду превосходных, совершенных устройств, которые обрели бесчисленные армии преданных поклонников, — iPod, iPhone и iPad. И только к концу десятилетия стало очевидно: Джобс стремился покорить и заменить персональный компьютер — то самое изобретение, которое они с Возняком создали в 1976 г. Джобс отрекался, теперь уже решительно и насовсем, от открытого видения будущего по модели Возняка. Оглядываясь назад, можно сказать, что эта трансформация дала себя знать в 2007 г., когда Джобс переименовал Apple Computers в Apple Inc. Примерно в то же время он отказался написать предисловие к автобиографии своего старого друга (книга называлась iWoz){404}.
Еще в 2005 г. Джонатан Зиттрейн предсказал, что появятся тенденции заменить персональный компьютер «информационными устройствами», но он и подумать не мог, что во главе этой тенденции встанет компания Apple — родина персонального компьютера. Джобс представлял, что в «послекомпьютерную эру» (англ. «Post-PC era») его новые продукты естественным образом вытеснят компьютер, как некогда легковые машины пришли на смену грузовикам. Раньше «все машины были грузовыми, потому что на ферме было нужно именно это». Но постепенно большинство людей пришли к выводу, что хотят легковушку. Подобно Генри Форду почти столетие назад, Джобс предлагал продукт меньшего размера, не такой сложный, но и не такой производительный и специально заточенный для ограниченного набора потребностей. Его усилия, полагал он, обязательно встретят сопротивление: «Эти перемены доставят кое-кому дискомфорт».
