Артём Лебедев - Ководство

А теперь — внимание, вопрос! Если на данном пульте есть кнопка включения, а канал у телевизора все равно один, то зачем нужна кнопка РБК?

Капитан команды отвечает досрочно:

— Этого никто не знает.

Голос ведущего из студии:

— А теперь объясните, почему вы пришли к этому выводу.

Капитан:

— Мы знаем, что кнопка включения двухпозиционная, то есть имеет два состояния — «вкл» и «выкл». Кнопка, на которую бизнесмен собирается нажать, тоже двухпозиционная — РБК/не РБК — иначе зачем было делать кнопку, вместо того, чтобы просто напечатать логотип на пульте? Получается, что мы имеем два выключателя разного размера, но с одной и той же функциональностью. А зачем это нужно — никто не знает.

Голос ведущего из студии:

— Внимание, правильный ответ. Этого действительно никто не знает! Один — ноль в пользу знатоков!

Знатоки помогли нам найти ответ на первый вопрос. Но если мы заявляем, что любой интерфейс можно упростить в два раза, то посмотрим на кнопку регулировки громкости звука. Не нужно обращаться к знатокам, чтобы найти ответ на вопрос: почему кнопка расположена вертикально, а пиктограмма уровня громкости — горизонтально? Ответ: нипочему.

На кнопке плюс соответствует самому высокому столбику в пиктограмме, а минус — самому низкому. Зачем продублирована маркировка? Ответ: низачем.

В результате мы легко упрощаем обе логические зоны данного пульта в два раза.

Теперь читатель вправе поинтересоваться: РБК, РБК, а зачем у тебя такой большой пульт?

2005

§ 111. Учимся умножать на два

27 февраля 2005

Любой интерфейс можно усложнить в два раза. Как правило, делается это для однозначности, надежности или «защиты от дурака».

Упрощать интерфейсы просто (см. предыдущий параграф) — две «а» можно заменить на одну.

Простейший пример усложнения — замена «а/б» на «а» и «б». Скажем, между двумя разными станциями с одинаковым названием «Проспект Мира» есть пересадка, поэтому лучше изображать не один кружок, поделенный цветами пересекающихся линий, а два кружка с переходом.

Упрощенные фрагменты схем линий Московского метрополитена образца начала 1980-х и конца 1990-х годов. См. Схемы и карты метро

Лирическое отступление

Выбор между упрощением и усложнением всегда остается на усмотрение дизайнера и проектировщика, которые, как правило, сначала руководствуются здравым смыслом, а потом жестоко ограничиваются бюджетом, реальностью или и тем, и другим.

В качестве примеров у нас сегодня не телевизионные пульты, а дорожные знаки.

Знаки, расположенные перед перекрестком с круговым движением, дублируют друг друга. Слева от столба два знака: «уступи дорогу» и «круговое движение». Справа — знак, на котором обозначена схема организации главного и второстепенного движения («направление главной дороги»). У круга приоритет, так как линия круга толще, чем четыре примыкающие к нему дороги:

Круговое движение. Сыктывкар, 2004

Дублирование знаков тут необходимо по двум причинам. Во-первых, на момент написания данного параграфа в России по умолчанию те, кто едут по кругу, уступают тем, кто на круг въезжает (следовательно, нужно особо предупреждать, когда это не так). Во-вторых, знак справа от столба большинство водителей вводит в ступор, потому что встречается в таком виде крайне редко. К тому же недостаток технологии изготовления — трафаретное нанесение — делает круг, поделенный иксом, похожим на четыре сектора.

Спрашивается, почему не обойтись только двумя знаками, которые слева? Потому, что знак справа содержит дополнительную визуальную информацию об устройстве развязки — водителю понятно, сколько всего дорог и как они растут от перекрестка. Но одного этого знака недостаточно с точки зрения безошибочности восприятия и безопасности движения.

А вот другой пример.

Сюда ехать совсем-совсем не стоит. Где-то между Барселоной и Гранадой, Испания, 2004.

Тут дорога изогнута таким приглашающим образом, что на нее сразу хочется свернуть. Но делать этого не стоит, потому что попадешь на четыре встречные полосы автострады. Подобный перекресток — ошибка проектировщиков. Эту ошибку исправляют четыре знака «въезд запрещен», которые призваны обратить на себя внимание даже самого рассеянного водителя. Куда бы водитель ни мотнул головой, он должен увидеть запрет. Даже если водитель зевал и потягивался, въезжая на эту дорогу, ему повторят еще раз второй парой знаков.

Наш третий пример полезной избыточности по совместительству самый ненавязчивый.

Столбы и знаки. Фару, Португалия, 2004

Здесь каждый столб покрашен в основные цвета знака, который на нем висит. Поскольку цвета просто так на знаках не встречаются, полезная площадь цветового кодирования значительно возрастает. Если столб, скажем, содержит белый и синий, то речь идет о предписывающем или информационно-указательном знаке. Но в любом случае полосатый вид столба делает его заметным на расстоянии и отличает от столба, допустим, с рекламой ресторана.

Правило: усложнение, так же как и упрощение, является сложным приемом, и применять его надо с умом.

§ 112. Амперсанд

22 марта 2005

Амперсанд — это название знака &. Про него надо знать три вещи: откуда он взялся, почему так называется и нужен ли нам для чего-нибудь.

Написание «амперсант» — неверно

Амперсанд является графическим сокращением латинского союза et (и).

В русском языке слово «амперсанд» признает только лопатинский «Русский орфографический словарь». Найти упоминания о знаке в литературе докомпьютерной эпохи практически невозможно по причине крайне редкого употребления его в кириллическом наборе. В «Кратких сведениях по типографскому делу» (СПб., 1899) он называется «знаком, заменяющим союз и», в «Справочнике технолога-полиграфиста» (М., 1981) — «знаком конъюнкции».

Изобретение амперсанда приписывают Марку Туллию Тирону, преданному рабу и секретарю Цицерона. Даже после того как Тирон стал вольноотпущенником, он продолжал записывать цицероновские тексты. И к 63 году до н. э. изобрел свою систему сокращений для ускорения письма, называемую тироновскими знаками или тироновыми нотами (Notæ Tironianæ, оригиналов не сохранилось), которыми пользовались до XI века (так что заодно Тирона считают еще и основоположником римской стенографии).

См.: Ampersand. Allan Haley

Амперсанд со второй половины VIII века активно используется переписчиками, а с середины XV века — типографами.

Хозяйке на заметку

Раньше даже сокращенную форму et cetera (и так далее — лат.) писали и печатали как &c. вместо привычного сегодня etc.

Что любопытно, & применяется не только в латинских текстах, но буквально во всех европейских книгах — на английском, французском, итальянском. Вот, например, на итальянском:

Fabritio Caroso. Nobiltà di dame […]. Venetia. 1600

Амперсанды подсвечиваются при наведении курсора

#et { position: relative; display: block; cursor: default; padding-bottom: 1px; } #et.b { visibility: hidden; } #et img { border: none; display: block; } #et img.b { position: absolute; top: 0; left: 0; } #et: hover { border-bottom: 1px solid white; padding: 0; } #et: hover.b { visibility: visible; }

На этой полосе разместились четырнадцать амперсандов пяти видов. Вот они, голубчики, в ряд:

Между нелепо заверченным амперсандом слева и обыденным справа видны практически все переходные формы. У наборщика в кассе литеры & были разными по начертанию, чтобы полоса не рябила в глазах.

Хозяйке на заметку

На заре книгопечатания было модным одинаковые литеры набирать в разных рисунках. Например, с появлением в XV веке буквы j ее часто вставляли вместо i: xvij вместо xvii.

Иногда (по бедности) при отсутствии в каком-нибудь шрифте амперсанда его лепили из подручных средств — скажем, из восьмерки и с. Получался смайлик вида «очень удивленный Тарас Бульба»:

Если взять в руки лист бумаги с авторучкой и попробовать самостоятельно написать et много раз, станет понятно, что & удобнее. Хотя бы потому, что для написания потребуется три движения вместо шести.

Амперсанд стал настолько привычной частью письма в Европе, что встал на последнее место в английском алфавите во всех букварях уже к началу XIX века (а начал пропадать оттуда только лет через сто).

My Own Primer, or First Lessons in Spelling and Reading. Carter, Rev. John P. // Philadelphia: Presbyterian Board of Publication, 1857 Из собрания электронной библиотеки Мичиганского университета