Эндрю Кин - Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные
Реальные издержки онлайнового пиратства с точки зрения рабочих мест и экономического роста ошеломительно высоки. Согласно докладу находящейся в Лондоне Международной федерации звукозаписывающей индустрии (International Federation of the Phonographic Industry, IFPI) от 2011 г., к 2015 г. интернет-пиратство уничтожит 1,2 млн рабочих мест в таких отраслях деятельности, как музыка, кино, издательское дело и фотография, на одном только европейском континенте вдобавок к $240 млрд недополученных доходов в период с 2008 по 2015 г.{353} Менее поддается оценке количество уже потерянных вследствие этого массового воровства рабочих мест. В своем исследовании влияния пиратства на европейскую созидательную экономику, осуществленном в 2008 г., французская исследовательская группа TERA Consultants установила, что оно уничтожило 185 000 рабочих мест и привело к потере дохода от продаж в размере €10 млрд{354}. И это только в Европе и только в 2008 г. И с тех пор ситуация не улучшилась. Так, Бюро трудовой статистики США (US Bureau of Labor Statistics) сообщило, что в период с 2002 по 2012 г. число профессиональных музыкантов сократилось на 45 % — с более чем 50 000 до примерно 30 000{355}.
Один из самых пагубных мифов представляет интернет-пиратство как всего лишь безобидное развлечение — эти бредни популяризируют онлайн полоумные идеалисты вроде основателя «Фонда электронных рубежей» (Electronic Frontier Foundation) Джона Перри Барлоу, выступающего за бесплатный доступ к любой информации. Но это недалеко от истины{356}. Сегодня онлайновое пиратство превратилось в большой бизнес пиринговых и торрент-порталов, которые зарабатывают в основном на доходах от рекламы, используя украденный контент. Американская некоммерческая организация «Союз цифровых граждан» (Digital Citizen Alliance) тщательно изучила «бизнес-модели» свыше 500 сайтов, нелегально торгующих вразнос украденными продуктами интеллектуальной собственности, и обнаружила, что в одном только 2013 г. эти сайты получили в общей сложности $227 млн дохода от продажи рекламы, причем среднегодовой объем продаж рекламы у 30 самых крупных сервисов составил $4,4 млн{357}.
Главными выгодоприобретателями этого экономического ограбления творческого сообщества, безусловно, являются сами воры — такие как обосновавшийся в Новой Зеландии Ким Дотком, создатель компании Megaupload, которая на пике своей популярности насчитывала 180 млн зарегистрированных пользователей и обеспечивала до 4 % всего интернет-трафика. «Освобождение» принадлежащей другим людям информации сделало Доткома богачом. «Я не пират, я новатор», — заявил в 2014 г. Дотком (ростом под два метра, весом под 130 кг), так и не объяснив, каким образом его «бесплатный» ресурс Megaupload, позволивший распределять украденную собственность, принес легальный доход, обеспечив Доткома средствами на покупку особняка в стиле «Аббатства Даунтон» в сельской местности Новой Зеландии стоимостью £15 млн{358}.
Но хотя пираты наподобие Кима Доткома во многом повинны в уничтожении музыкальной индустрии, нельзя возлагать всю вину только на этих преступников. Проблема в том, что Интернет остается «подарочной» экономикой с бесплатным или настолько дешевым контентом, что это лишает средств к существованию все больше и больше современных музыкантов, писателей, фотографов и кинематографистов. Как утверждает Роберт Левин, бывший ответственный редактор Billboard и автор тщательного исследования — книги «Халява» (Free Ride), вышедшей в 2011 г.: «Реальный конфликт происходит онлайн между медиакомпаниями, которые во многом финансируют производство тех развлекательных продуктов, что мы читаем, смотрим и слушаем, и технологическими фирмами, которые хотят распространять свой контент — легальным или иным образом»{359}. Именно эта борьба между индустрией развлечений, которой, чтобы выжить, необходимо получать плату за свой дорогостоящий контент, и Интернетом, построенным на утопической идее, что «информация хочет быть свободной», именно эта борьба, как утверждает Левин, и «разрушает» Интернет{360}.
Многие из сегодняшних интернет-компаний стоимостью в миллиарды долларов замешаны в развязывании эпидемии пиратства. Например, «бесплатные» социальные сети, такие как Facebook, Twitter, Tumblr и Instagram, пришпоривали распространение нелицензионного контента. Остатки фотоиндустрии особенно уязвимы перед такой экономикой «обмена». Поскольку большая часть контента в этих социальных сетях не выкладывается в открытый доступ и обменивается только между индивидуальными пользователями, фотографы считают почти невозможным остановить использование нелицензионного контента в такой форме или хотя бы с точностью измерить степень этой нелегальной деятельности. Как отмечает Американское общество фотографов СМИ, проблема усугубилась из-за того, что сети вроде Instagram, Tumblr и Facebook почти не предостерегают своих пользователей против нелегального обмена изображениями{361}.
Еще есть проблема Google. Это не совпадение, что начало эпидемии пиратства совпало с появлением Google как доминирующей в Интернете поисковой и рекламной компании. Нет никаких сомнений в том, что Google зарабатывает свои бессчетные миллионы и даже миллиарды долларов в год благодаря пиратству — либо напрямую, через размещение своих рекламных объявлений на контрафактных сайтах, либо косвенно, размещая пиратский контент на верхнем уровне результатов поиска. Так, проведенное в 2013 г. в США исследование по заказу Американской ассоциации кинокомпаний (Motion Picture Association of America) показало, что Google обрабатывает 82 % всех запросов на поиск нелицензионного контента{362} — это даже больше, чем доля всего поискового рынка в 67,5 %, которую контролировала Google по состоянию на март 2014 г. в Соединенных Штатах{363}. А в Великобритании, где Google является монополистом, контролируя поражающую воображение долю в 91 % всего рынка поиска{364}, ситуация стала настолько серьезной, что в 2011 г. британский министр культуры Джереми Хант предупредил Google: если компания не приложит усилий к тому, чтобы понизить долю нелегальных сайтов в результатах поиска, то правительство будет вынуждено принудить ее к этому на законодательном уровне{365}. Но даже после того как Google в 2013 г. изменила свои алгоритмы поиска таким образом, чтобы исключать пиратские сайты или понижать их в списке результатов, ситуация практически не улучшилась, более того, Американская ассоциация звукозаписывающей промышленности (Recording Industry Association of America) и Billboard сообщили, что эти изменения только усугубили проблему{366}.
Несмотря на все ее заверения в своей добропорядочности, трансформация Google из стартапа в 1998-м в мощнейшую глобальную компанию в 2014-м обернулась катастрофой для большинства творческих профессионалов. Недавно медиаконцерн Viacom подал на Google как на владельца YouTube в суд, обвинив ее в «бесцеремонном» нарушении авторских прав. Европейская комиссия начала в отношении Google расследование по факту незаконного «выскребания» защищенного контента у конкурирующих с ней поисковых сайтов. Кроме того, Google стала объектом коллективных исков со стороны авторов и фотографов, обвиняющих ее приложение Google Books в преднамеренном нарушении авторских прав{367}. Даже канцлер Германии Ангела Меркель публично осудила Google за попытку создания громадной цифровой библиотеки, указав на то, что Интернет нельзя выводить из-под действия законов об авторских правах{368}.
Да, Google инвестировала в развитие YouTube, ведущей глобальной платформы для созданного пользователями видео, которая на пару с Netflix поглощает половину всего интернет-трафика в Соединенных Штатах. Но YouTube — это не ответ. Особенно для таких независимых музыкантов, как Адель, Джек Уайт и группа Arctic Monkeys, которым в июне 2014 г. YouTube выдвинула ультиматум: либо они заключают контракт с ее новым подписным музыкальным сервисом, либо их вышвырнут вон{369}. И это не ответ для миллионов профессиональных производителей видео, вынужденных вступать в «партнерство» с этой принадлежащей Google компанией для получения доходов от рекламы. Проблема в том, что Google требует в таком «партнерстве» 45 %-ную долю, что оставляет этим производителям сущие гроши — особенно с учетом того, что расценки на рекламу в YouTube снизились с $9,35 за тысячу ее просмотров в 2012 г. до $7,60 в 2013 г.{370} Тем временем привилегированные партнеры YouTube, 100 программных компаний, получивших в 2012 г. всего по $1 млн для совершенствования своих видео, восстали против жадности Google. Один из этих партнеров, интернет-предприниматель Джейсон Калаканис, даже опубликовал в своем блоге пост под названием «Я больше не собираюсь вкалывать на ферме YouTube». Он предупредил, что, по его определению, «абсурдный 45 %-ный налог YouTube», своего рода цифровая десятина, взымаемая со всех доходов от рекламы в независимо произведенном контенте, неизбежно приведет к «вымиранию» независимых продюсеров{371}.
Если Google со своей «бесплатной» поисковой системой и способна обогащаться на обширных налогах, взимаемых ею в Интернете, то для независимых производителей контента «бесплатная» онлайновая экономика попросту не является жизнеспособной экономической моделью. «Вспышка эпидемии "бесплатного" ощущается в экономике повсюду», — предупреждает Дэвид Карр в New York Times{372}. Обмен бумажных долларов на виртуальные пенни, о котором говорил Джефф Цукер, остается главным правилом во Всемирной паутине, и даже самые популярные веб-сайты заражаются, как его называет эксперт в области рекламы и медиа Майкл Вольф, «пороком CPM[22]» — нисходящей спиралью цены за просмотр тысячи страниц; пороком, поразившим даже самые популярные сайты, такие как Business Insider, Buzzfeed и Gawker. Вольф отмечает, что увеличение трафика не приводит к соответствующему увеличению доходов от рекламы, и считает: «цифровая дилемма» для видных брендов онлайнового контента заключается в том, что «заполучить трафик стоит дороже, чем его продать»{373}. Это пагубная модель, делает вывод Вольф, и обойти ее могут только те веб-сайты, что используют наподобие Huffington Post или Forbes бесплатный пользовательский контент, или же интернет-бизнесы, способные субсидировать убыточный онлайновый контент за счет оффлайновых конференций и подписок.
