Тим Ву - Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета

Независимые с нравоучительным пафосом жаловались на свою судьбу всем, кто готов был слушать. «Те, кто стал свидетелем весьма своеобразных, дикарских методов монополии Bell, знают, что это, без вопросов и сомнений, самая бессовестная компания в США. По сравнению с финансовым и промышленным злодейством Bell гигантский трест Standard Oil — просто детский сад», — написал один из Независимых в Sound Waves, «ежемесячном журнале, посвященном интересам независимой телефонной связи»{73}.

Но как бы ни была «коварна» стратегия Bell, в итоге она оказалась неэффективной. Никакие срывания проводов не могли отменить того факта, что Независимые удовлетворяли спрос на более дешевые телефонные услуги. К началу 1900-х гг. власть Bell стала угасать, словно она была Гулливером, которого свалили сотни лилипутов. По мере того как бизнес Независимых становился все более прибыльным и защищенным, даже их высказывания загорелись новым оптимизмом: «Дни процветания Bell прошли и никогда не вернутся. Общество научилось ценить хороший телефонный сервис и вежливое обслуживание, и люди больше не согласятся на грабительские цены и примитивные методы бостонского треста»{74}. К 1907 г. Пол Лацке, продвигая идеи Независимых, выпустил маленькую книжку под названием A Fight with an Octopus («Бой с осьминогом»). В ней говорилось о 3 млн телефонов Независимых против 2,5 млн у Bell и о полной победе на Западе. Лацке впоследствии предсказал, что «финальное сражение» развернется в Нью-Йорке: «Руководство Bell сделало остров Манхэттен своим Гибралтаром. Его защита станет захватывающим зрелищем… величайшая промышленная война века»{75}.

От республики к империи

В начале 1900-х гг. Вейла, который жил тогда в Буэнос-Айресе, пригласили на остров Джекил в Южной Каролине, чтобы поиграть в карты с человеком, о котором он знал только понаслышке. Во время этого визита или вскоре после него тот человек поделился с Вейлом своим планом, в то время секретным. Он и группа других финансистов собирались захватить контроль над Bell с целью не только восстановить ее прежнее господство, но и построить величайшую монополию, которую только знал свет. И во главе он хотел поставить Вейла. Как было известно Вейлу, собеседника стоило принимать всерьез, поскольку этот временный житель острова Джекил был не кто иной, как Дж. Морган, один из крупнейших монополистов той эпохи — впрочем, как и любой другой{76}.

В 1907 г., заручившись согласием Вейла, Морган начал воплощать свой план в жизнь. После серии молниеносных финансовых маневров он получил контроль над Bell и выгнал бостонских владельцев. 62-летний Вейл занял пост президента American Telephone and Telegraph (AT&T), которая теперь являлась головной компанией, объединяющей всю систему Bell. Подобно легендарному возвращению Стива Джобса в Apple, новый приход Вейла в Bell изменил все.

После того как Вейл снова оказался в игре, начался большой переход телефонной отрасли от открытой, конкурентной фазы ко второй монополии Bell. Ее могущество в проводных коммуникациях длилось бо́льшую часть XX в. Во время перехода традиции централизованной власти в коммуникациях приняли зрелую форму. Будучи в изгнании, Вейл никогда не оставлял мечты об империи. Но теперь, имея поддержку Моргана, которая стала для него манной небесной, он строил поистине грандиозные планы даже по своим собственным меркам. По возвращении Вейл выступил с новым девизом, который говорил сам за себя:

Важно понять его терминологию: это означало «без соперников», а не «для всех». Слово «универсальный» значило не «всеобщий» (как, например, единое медицинское обслуживание), а скорее «объединенный». Как объясняет историк Милтон Мюллер, универсальное обслуживание — это альтернатива выбору и, таким образом, призыв к избавлению от любых еретических схем ради великой идеи унификации телефонной связи{77}.

С точки зрения Вейла и Моргана, строить дублирующие линии между любыми двумя пунктами так же бессмысленно, как прокладывать 20 железнодорожных путей между двумя городами (как порой случалось в XIX в.). Зачем делать 20 линий разного стандарта, когда можно обойтись одной, но зато высочайшего качества? Они также усвоили другой урок железных дорог: в отсутствие единого хозяина системный хаос уменьшает эффективность. Вейл считал, что «оппозиционные» телефонные компании пойдут на любое снижение доходности и качества, просто чтобы остаться в игре{78}.

Философия Вейла хорошо видна в годовых отчетах AT&T — смелых и честных размышлениях о своей компании и об ответственности могущественной корпорации перед обществом. Именно в эти годы Вейл создал то, что останется идеологией Bell вплоть до распада системы в XX в. Любопытно, что взгляды Вейла во многом были такими же, как у его противников, Независимых. Он видел достоинства непрерывно растущей системы и глубоко верил, что телефон — часть «коммунальных услуг», предназначенных каждому американцу. Очевидно, что его отчеты были рассчитаны на широкую публику, а не только на акционеров. Тем не менее они передают серьезную и неподдельную заботу об общественном благе. Вопрос, в котором он расходился с Независимыми, заключался в самом факте их существования{79}.

Что же касается Дж. Моргана, то он в основном оставался в тени. Его имя лишь изредка мелькает в материалах, посвященных истории телефонной отрасли. Однако без его финансовой поддержки Вейлу никогда не удалось бы реализовать свое видение и воскресить монополию Bell. Разделял ли Морган отношение Вейла к общественному долгу корпорации, мы не знаем. Но он определенно разделял его энтузиазм по поводу монополии как оптимальной бизнес-модели. И в самом деле, как мы будем видеть снова и снова, поворот от открытой фазы отрасли к закрытому рынку обычно начинается, когда инвесторы чуют потенциал существенного роста доходов через создание монополии или когда они требуют большей надежности своих вложений. Доступ Вейла к капиталам Моргана позволил воплотить его идеи по развитию системы Bell, однако вместе с этим появился и ряд существенных условий.

Захват рынка

В 1909 г. по указанию Моргана и с помощью его денег Вейл завладел контрольным пакетом акций Western Union — компании, которая так мучила Bell раньше. Таким образом, он стал президентом обеих компаний. AT&T теперь контролировала все каналы междугородней мгновенной связи в США. А поскольку так называемые линии дальней связи, соединяющие одну местность с другой, были самой дефицитной частью коммуникационной инфраструктуры, — единолично владеть ими означало обладать властью. Объединенные AT&T и Western Union отныне имели общих клиентов, офисы и операции — это было настоящее «сердце» дальней связи{80}.

С поддержкой Моргана Вейл начал более мягкий курс по отношению к Независимым, которые работали локально. Там, где прежняя Bell применяла тактику выжженной земли, Вейл стремился к консолидации и интеграции. Соперникам было предложено не погибнуть, а присоединиться к нему, чтобы править коммуникациями вместе — на правах отца и детей.

Новая стратегия Bell предусматривала изменение подхода к вопросу, который был таким болезненным для Независимых в 1890-х гг., — отказу соединять сети. Нынешний сценарий Вейла был более тонким и многоплановым: он использовал соединение сетей не как кнут, а как пряник. И вместе со слияниями и поглощениями эта тактика оказалась безотказной. Данный эпизод содержит в себе сильный урок для любого независимого бизнеса, который столкнулся со значительно превосходящей его силой. Это урок так же актуален в 2010-х гг., как и столетие назад.

Договоры Вейла предлагали Независимым присоединиться к системе Bell, но требовали перехода на стандарты и оборудование AT&T. Также они устанавливали специальные сборы за использование линий дальней связи, хотя и без гарантий передачи звонка на номера вне системы Bell{81}. По сути, предложения Вейла являлись ультиматумом, который был известен еще со времен Чингисхана: присоединяйся к нам и раздели богатства или готовься к смерти. Но, собственно говоря, Вейлу не было нужды оглядываться так далеко в поисках примера — его современником был Джон Рокфеллер, который применил схему «покупка или гибель» в развитии компании Standard Oil.

Независимые пытались отговорить друг друга от договоров с Bell. Как писал один из них в информационном листке, «нельзя служить двум господам. Вы должны выбрать между народом и жадной корпорацией»{82}. Но даже относительно крупным Независимым сопротивление оказалось не по силам: их вынуждали присоединяться. Что же до тех, кто слабее, — их в открытую покупали, порой даже через агентов Моргана, которые скрывали свою связь с Bell. В 1911 г. компания Эдмунда Бёрча Mesa Telephone тоже сдалась и была продана Bell. Что стало с самим Бёрчем, для нас загадка, но его линии и само плоскогорье были заброшены к 1920-м гг.{83} [17]