Владимир Тараненко - История лица. Мастерская физиогномического психоанализа
И, наконец, пожалуй, о самом важном параметре носогубного желобка – его длине (см. рис. 8.1.а). Об этом стоит поговорить особо.
8.2. КАК ДАЛЕКО УШЕЛ НОС, или АДАПТАЦИЯ ПО-ВОЛЮНТАРИСТКИ
Вот бы мне посмотреть,
С кем отправился в путь,
С кем рискнул помереть,
С кем затеял рискнуть.
Из песни Владимира Высоцкого «Побег «на рывок»
Увеличить в пять раз поголовье скота за три года пятилетки.
Из протокола партсобрания колхоза
Чем ниже нос, тем лучше продавец.
Подмечено на Кавказе
Длина носогубного желобка, как уже говорилось выше, – насколько далеко нос отстоит ото рта с губами. Безусловно, длинный крючковатый нос будет нависать надо ртом. А вот курносый носик, наоборот, визуально покажется расположенным гораздо выше. Так что учитывайте подобного рода оценочные артефакты. Но вот расстояние между самым низом ноздревой перегородки и верхней границей губ – величина всегда постоянная. Образно говоря, «платформа» носа не имеет свойства перемещаться туда сюда. Рот тоже никуда не продвинется и не отдалится. Это чисто генетическая характеристика. И она показывает насколько тесно нос, рот и губы взаимосвязаны.
В психодиагностическом аспекте длину носогубного желобка можно рассматривать как индекс адаптивности или волюнтаризма. Автор не оговаривается ради эффектного словца. Именно так. Адаптивность (от лат. adaptatio – приспособление) здесь понимается в буквальном традиционном психофизиологическом и кибернетическом ключе, т. е. способность приспособляться посредством эффективной обратной связи. В данном случае, речь идет не о привыкании, а прежде всего о выработке эффективной поведенческой тактики и стратегии индивидуумом в новых, изменчивых, либо непредвиденных условиях. Волюнтаризм также надо понимать в его первоначальном философском смысле, без марксистско-ленинской осуждающей подоплеки. Термин происходит от латинского voluntas – воля, и означает примат воли в качестве высшего принципа бытия и жизнеутверждения. В более обиходном смысле, волюнтаризм, то же самое, что и своеволие, когда субъект принимает решение и действует, не считаясь с объективными факторами внешней среды и особенностями происходящих процессов. Проще говоря, человек действует по принципу: «я так хочу – и все!», «пусть будет по-моему!», «прорвемся!», «я это сделал!» и т. д. и т. п.
Так вот, чем дальше отстоит нос ото рта, тем сильнее проявляется своеволие, или волюнтаризм личности. Должно быть понятно, почему. Рот просто оказывается в полном «отрыве», словно сам по себе, и волен делать, что хочет. Для верности скажем так: почти все, что хочет. Нос ему не указ. Он далеко. И потому сигналы «наводки» будут зачастую игнорироваться. Примат кооперации «рот + челюсть» более очевиден, нежели «нос + рот». Все, авантюрность поведения и характера обеспечены. Такой человек действует решительно не в силу, скажем, своей смелости, а только потому, что ему неведомы размеры истинной опасности или проблематики. Отсутствие обратной связи со средой порождает порой безрассудное бесстрашие. Особенно, если отключена или запаздывает оперативная и стратегическая прогностическая функция, которую и осуществляет наш нос. Впрочем, неведение всегда дает некий шанс на прорыв. Новичкам в карточной игре всегда везет именно в силу указанных причин. До тех пор, пока профессиональные игроки не перестроятся под стиль, простите, «гениального дурачка». Вообще, любая авантюра сходит с рук, если только она не превращается в систему. Как говорится, все же лучше разовое невезение, чем разовое везение. Но авантюрный склад характера всегда пытается найти «шару», или поймать удачу за хвост. Бывает, везет по-крупному, чего и пожелаем.
Учтем также, что длинный, но узкий и глубокий желобок гораздо менее «авантюрен», нежели таковой широкий и плоский. Узкая сконцентрированная специализация не дает бросаться куда попало, очертя голову.
Короткая длина желобка означает, что нос почти нависает надо ртом. Поэтому в акциях захвата и присвоения, оба эти органа участвуют одновременно. Нос «наводит», а рот следует по указке. Туда, где ожидается добыча. Опять же, хорошо налаженная обратная связь позволяет тактически безукоризненно производить сам захват и присвоение. В чувстве ситуации таким индивидам не откажешь, плюс еще хорошее предчувствие и упреждающее поведение. Неплохо, да? Но в любой бочке с медом всегда может оказаться маленькая ложка дегтя. В данном случае – чем ниже нос надо ртом, тем меньше риска. Больше коварства и хитрости, но меньше смелого безрассудства. В итоге шампанского попить, может, и не доведется. Будет некое благополучие, а вот большой победы так и не удастся достичь. Нос ведь осторожничает, в том смысле, что хорошо чувствует «где, что и как». А потому безрассудству храбрых здесь попросту нет шансов проявиться. Хотя вожделенные цели будут достигаться, и еще как! В чувстве реализма и прагматической направленности таким индивидам, ну никак не откажешь.
И еще: чем ниже нос, тем шире и глубже должен быть желобок. Чтобы передать всю гамму ощущений и предчувствий рту. Ведь захватывать придется ему. Если желобок короткий, но узкий, то мы сталкиваемся с чрезмерной специализацией. На уровне ограниченного утилитарного подхода.
8.3. ФИЗИОГНОМИЧЕСКАЯ МАСТЕРСКАЯ, или ЧЕМ ДАЛЬШЕ В ЛЕС, ТЕМ ГРОМЧЕ ДЯТЛЫ
Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. А еще возвращаться с полдороги.
Компетентное житейское мнение
Рискните рискнуть!
Посвящается гурманам рыбы фугу
Авантюрность, а то и беспечность далеко отставленного носа резко повышается, если сам нос коротковат и вздернут. То же самое, если у него отчетливо просматривается горбинка. Риск и гордыня – неразрывные друзья-братья. Нависающий длинный нос, наоборот, пытается приблизиться ко рту и обеспечить его своевременной «наводкой».
При круглой голове далеко отставленный нос создает очень опасное сочетание «чувства ситуативности + склонности к риску». Именно такой физиогномический типаж составлял костяк армий Чингиз-хана, Батыя и Тамерлана. В тактическом бою им не было равных на протяжении нескольких столетий. Нависающий нос у круглоголовых индивидов еще больше усиливает способность мгновенно адаптироваться к новым изменениям. По сути – уникально эффективные ситуационисты.
При выраженной долихоцефалии (заметно удлиненная голова) отставленный нос только усугубляет тенденцию к абстрактному поведению без должной обратной связи на то, что же все-таки происходит «под носом». Персональный волюнтаризм проявляется и торжествует вовсю. Нависающий нос, наоборот, дает шанс длинноголовому субъекту прочувствовать «что и как», а не загонять ситуацию в прокрустово ложе «логически-системного» видения.
