Роджер Мартин - Игра на победу. Как стратегия работает на самом деле
Поначалу перемены вызывали у людей тревогу. Однако постепенно рабочие собрания по вопросам стратегии стали проходить именно так, как мы планировали: на них теперь проводился анализ конкурентоспособности, эффективности и надежности стратегии. Со временем руководители подразделений поняли, что о них будут судить не по тому, успешно ли они реализуют все аспекты своей стратегии, а по тому, способны ли они плодотворно обсуждать реальные стратегические проблемы, возникающие во вверенных им подразделениях. В итоге они стали больше размышлять над стратегией и обсуждать ее, причем не только во время запланированных встреч, но и в ходе текущей деятельности, что, в свою очередь, привело к повышению качества дискуссий о стратегии. При этом процесс выбора стратегических вариантов стал более эффективным, а руководители теперь с готовностью принимают трудные стратегические решения, что привело к получению более весомых результатов.
Новая система резко отличается от того «театра», о котором Дэвид Тейлор отозвался так: «Роль Эй Джи[45] заключалась в следующем: заставить меня и мою команду мыслить так, чтобы мы вышли с более эффективной стратегией, чем та, с которой вошли». Теперь, когда больше нет необходимости излагать идеальный план или пытаться произвести впечатление, Тейлор начал получать удовольствие от встреч по стратегическим вопросам. Сейчас, по его словам, у него появилась возможность «вести беседу с по-настоящему умными людьми. Больше не страшно просто обсуждать что-то, не имея готовых ответов на все вопросы, поскольку Эй Джи никогда никого не критиковал. Если он не соглашался с чьим-либо мнением, то делал это так, чтобы дать нам повод для размышлений… На встречах царила атмосфера заинтересованного диалога. Мы сидели, разговаривали, передавали что-то друг другу [через стол]». Тейлор утверждает, что обсуждение на совещаниях фокусировалось на вопросах, представлявших собой ядро стратегии: «Что же до атмосферы на этих встречах… На них не обсуждалось, как обеспечить показатели, запланированные на текущий или следующий год. Не заходила речь ни о прибыли, ни о сотрудниках, ни о любых других краткосрочных вопросах. Совещания были посвящены поиску ответов на вопросы: где играть и как добиться победы?»
Мелани Хили, занимающая сегодня пост президента подразделения P&G в Северной Америке, тоже с энтузиазмом отнеслась к новой процедуре проведения совещаний.
Нам нужно было только предварительно выяснить у Эй Джи, какие ключевые вопросы он собирается обсудить на совещании – разумеется, помимо тех, которые хотели обсудить мы сами… На самом деле эти встречи проходили весьма эффективно, поскольку на них никогда не обсуждались темы, говорить на которые мы не были готовы. Поскольку мы заранее знали повестку дня предстоящего собрания, то старались заблаговременно разослать всем его участникам необходимые материалы, чтобы они могли принять участие в плодотворном диалоге и внести свой вклад в решение важных стратегических вопросов, если нам требовалась помощь. По завершении мы всегда получали бесценные рекомендации по поводу выбора стратегических вариантов от самых опытных руководителей компании[46].
Разумеется, ни один процесс не проходит без заминки и ни один способ решения проблемы не может удовлетворить все заинтересованные стороны. Президент одного из подразделений P&G, прекрасный руководитель и стратег, был не столь высокого мнения о новом формате проведения рабочих собраний. По его мнению, такой формат трудно было внедрить в его подразделении со сложившимися бизнес-процессами, а также он не вполне соответствовал корпоративной культуре P&G, где высоко ценятся личные достижения, да и формат был не очень удобен для участников, в том числе для него самого.
Хотя Эй Джи и пытался наладить эффективный рабочий процесс (в ходе которого мы продумывали варианты, анализировали условия ведения бизнеса, обсуждали стратегические возможности и обдумывали, почему одна из них лучше другой), эти совещания редко превращались в содержательный, поистине стратегический диалог. Но не потому, что Эй Джи не стремился к этому, просто мешала существовавшая в P&G культура. Я, президент подразделения, сидя за одним столом с Эй Джи и его помощниками, не стану рисковать своим положением, произнося такие слова: «Послушайте, у нас тут есть четыре варианта решения проблемы. Мы считаем, что нужно сделать следующее; а вы что думаете?» Эй Джи проявлял большой интерес к созданию стратегии таким способом, но самые ценные советы я получил от него во время встреч один на один, в более закрытой обстановке, а не во время официальных ежегодных совещаний в присутствии большого количества людей[47].
Все эти опасения показывают, как трудно порой бывает внедрить серьезные изменения. Но, несмотря на сложности, через пару лет качество и практическая ценность совещаний по вопросам стратегии заметно улучшились. К 2005 году новый подход столь прочно укоренился в компании, что вернуться к старой системе было уже невозможно.
Обсуждение стратегии проходило на всех уровнях организационной структуры компании, снова и снова оно возвращалось к выбору поля игры, способов добиться победы, ключевых компетенций и систем управления. Руководителей подразделений обязали ежемесячно направлять непосредственно СЕО письмо и один раз в месяц или по меньшей мере раз в квартал проводить с ним совещания – либо во время личной встречи, либо по телефону. Непрерывное обсуждение стратегии обеспечивало ее актуальность и помогало главе компании понять, способны ли руководители подразделений мыслить стратегически. Во время регулярных личных встреч с CEO в первую очередь обсуждался вопрос, поднятый руководителем подразделения. Самые эффективные менеджеры использовали эту возможность, чтобы поднять наболевшие вопросы и общими усилиями ответить на них, а не для того, чтобы показать себя и похвастаться своими успехами.
Новые правила ведения диалога
В любой беседе, будь то в компании или в любой другой ситуации, люди склонны чрезмерно использовать один инструмент риторики в ущерб другим. Чаще всего по умолчанию применяется защита – приведение доводов в пользу своих выводов и предположений, обоснование истинности своей точки зрения. Для обеспечения в P&G такого диалога, к которому мы стремились, необходимо было полностью изменить этот подход.
Мы хотели внедрить в P&G такую разновидность диалога, как утвердительный запрос. Этот подход, основанный на работах теоретика организационного обучения, профессора Гарвардской школы бизнеса Криса Арджириса[48], представляет собой открытое выражение своей позиции (защиты) в сочетании с искренним интересом к позиции других людей (запрос). Другими словами, следует четко сформулировать свои идеи, представив данные и аргументы, положенные в их основу, и в то же время выяснить точку зрения и доводы других участников диалога.
