Энди Кесслер - Радикальный стартап: 12 правил бизнес-дарвинизма
Это так просто – станьте исключительным.
Исключительные, избранное меньшинство, производители против потребителей – все они разрушают прошлое и создают будущее, повышая наше благосостояние и прокладывая путь следующей выдающейся команде.
Не полагаясь лишь на свою интуицию, в попытках найти научное обоснование своей теории исключительности я стал искать кого-нибудь, кому довелось поработать с умными и даже выдающимися людьми. Таким человеком оказался Билл Радучел, интересовавшийся миром технологий уже тогда, когда этого мира еще не было и в помине.
Профессор Гарвардского университета, доктор наук, Радучел обучал одних из самых умных студентов в мире. И ему самому хватило ума оставить научную деятельность ради реального мира – он занимал должности финансового директора и директора по информационным технологиям в Sun Microsystems в 1990-х гг., в период небывалого взлета компании. В 1999 г. Радучел перешел в America Online на должность технического директора и проработал там до слияния компании с Time Warner. С тех пор он сотрудничал с десятками технологических фирм, от стартапов до акционерных компаний. Другими словами, Радучел всю свою жизнь имел дело с умными людьми.
Я разговорился с ним на конференции, и он многое поведал мне об умных людях, о том полпроценте населения Земли, которое играет решающую роль в движении по пути прогресса. Все сказанное им подтверждало мои сведения об избранном меньшинстве, поэтому я встретился с ним еще раз и постарался выведать как можно больше.
– В предыдущую нашу встречу вы упомянули о том, что половина процента – наиумнейшие – наиболее важна для богатства, уровня жизни и прочего. Я много об этом размышлял и интуитивно согласен с вами, но не могли бы вы пояснить свою мысль?
– Есть чудесная книга покойного Мориса Холстеда, в которой подробно об этом рассказывается.
Речь шла о книге «Начало науки о программах» (Elements of Software Science), опубликованной в мае 1977 г.
– По моему мнению, – продолжил Радучел, – в интеллекте можно выделить четыре параметра…
– В смысле четыре степени, как в IQ? – уточнил я.
– Нет-нет, это скорее не степени, а характеристики человеческого интеллекта, помогающие осознать различия между нами.
– Ясно.
– Во-первых, число Страуда. Это что-то вроде тактовой частоты процессора. Оно показывает, как быстро работает наш мозг. Большинство исследований, которые я читал, установили относительно узкий диапазон способностей: самый высокий и самый низкий показатели соотносятся как три к одному. Это важно, однако мне доводилось встречать блестящие, но крайне медлительные умы.
Джон Страуд – психолог, работавший с таким понятием, как «скорость обработки информации человеческим мозгом». Результаты его работы изложены в книге 1967 г. «Тонкая структура психологического времени» (The Fine Structure of Psychological Time). Страуд определял «момент» как время, необходимое человеческому мозгу для выполнения определенной задачи, «элементарного различения». Число Страуда – это число таких моментов в секунду. По его приблизительным оценкам (подозреваю, в 1966 г. сканирование мозга было далеко не так развито, как сегодня!), их может быть от пяти до двадцати, т. е. максимальное соотношение – четыре к одному. Достаточно близко к трем к одному.
– А я знаю много наркотиков, стимулирующих быстроту мышления, – вставил я, пытаясь с ним согласиться.
Пропустив мою реплику мимо ушей, Билл продолжил:
– Во-вторых, организация человеческой памяти напоминает связанные списки, или блоки данных, или участки с информацией. Когда блок открыт, вы знаете все, что в нем содержится. В каждый конкретный момент времени у человека открыто примерно семь таких блоков, вот почему американские телефонные номера состоят из семи цифр. Это число, конечно, варьируется, правда, в узком диапазоне – примерно от трех до двенадцати, как мне кажется.
Я мог только вспомнить, как в детстве мне говорили, что я не могу одновременно жевать жевательную резинку и ехать на велосипеде.
– Хотите сказать, мы можем мечтать или размышлять только о семи вещах одновременно? – спросил я.
О-хо-хо! И зачем я придумал 12 правил плюс одно дополнительное вместо всего лишь семи!
– Именно так, но у некоторых из нас это число больше в два раза, что имеет немалое значение при выполнении сложных задач: написании программ, манипулировании генами и все в таком духе.
Надеюсь, при чтении книг тоже.
– В-третьих, – продолжал Билл, – новая, оригинальная мысль эволюционирует таким образом: мозгу хорошо удается оценка, поэтому при генерировании мысли вы используете шаблон – вот почему так важны якоря, – а затем производите изменения и отправляете ее «оценщику», который решает «да» или «нет».
– Вы имеете в виду, шаблон какой-то готовой мысли?
– Точно. Вот почему вы слышите свою мысль впервые, когда озвучиваете ее. С помощью сканирования мозга можно определить количество участков, отвечающих за генерирование мыслей, и опять-таки их число ограничено: от двух до десяти, а среднее равняется пяти. И, разумеется, эти данные не были получены на основании большой выборки населения.
– Итак, у нас есть тактовая частота, количество блоков с информацией и участков, отвечающих за генерирование мыслей, и этого достаточно, чтобы объяснить различия в уровне интеллекта?
– Почти. Очень сильно разнится размер блока памяти. Холстед скромно обозначил этот показатель как «длина Холстеда». Он вывел некоторые произвольные показатели, но обнаружил среднее число двести пятьдесят, примерно пятьдесят строк программного кода, в те времена на Fortran. Однако показатель этот у разных людей заметно различается, и у лучших программистов длина Холстеда составляет шестьдесят тысяч и больше.
– Шестьдесят тысяч против средних двухсот пятидесяти?
– Именно так. Вот качество, которое разнится примерно на несколько порядков, вместо трех к одному или четырех к одному. Чем больше длина Холстеда, тем более сложные проблемы вы можете решать, тем обширнее структура данных, которыми вы в состоянии оперировать.
– Получается, дело не в том, как быстро ты думаешь или сколько мыслей можешь пропускать, все дело в глубине этих мыслей…
– Однажды мне довелось лететь вместе с писателем Моррисом Уэстом, и он сравнивал романистов с талантливыми программистами, мол, они в чем-то похожи. Все дело как раз в длине Холстеда. Чтобы что-то постичь, нужно разложить это на несколько блоков, длина каждого из которых должна быть меньше длины Холстеда. А затем добавлять напластования, пока не получится один блок. Если сложность чего-то составляет, скажем, пятьдесят тысяч по длине Холстеда, некоторым людям потребуется один блок. Однако среднестатистический человек начинает с двухсот, а потом добавляет еще пятьдесят в напластованиях. Это впечатляющая разница в понимании сложной проблемы и в эффективности ее разрешения. Одни на это способны, в зависимости от длины Холстеда, а другие нет.
