Владимир Тарасов - Управленческая элита. Как мы ее отбираем и готовим
• директор подрядной организации – сохранить договор, попытаться договориться с «неподкупным» инспектором;
• «неподкупный» инспектор – закрыть путь до устранения замечаний.
Приложение 4
Отзывы о бизнес-лагере в Лосево
Статья о бизнес-лагере в Лосево
Посвящается всем прожившим бизнес-лагерь Владимира Тарасова
Комментарий о том, что было и что могло быть в бизнес-лагере под Санкт-Петербургом, 2000 г.
Рассказывает Дик, непосредственный свидетель событий, он же Владимир Тарасов, директор Таллиннской школы менеджеров
– Бизнес-лагерь – не игра, но и не совсем то, что имеет место за его пределами. Какое обозначение здесь наиболее подходит?
– Бизнес-лагерь как некий концентрат деловой и политической жизни, наподобие сока-концентрата. В этом смысле обычная жизнь не «натуральный сок», а лагерь, разбавленный водой. Конечно же, натуральный сок лучше концентрата, но настоящая, «натуральная» жизнь случается не всегда, это, так сказать, эксклюзив.
– А чем обычная жизнь отличается от «настоящей»?
– Настоящая, подлинная жизнь отличается полнотой ощущений. В обычной жизни много схематизма, машинообразного поведения и разговоров, машинообразного общения. Конечно, в жизни бывают разные моменты, но не вся она «натуральна». Так и складывается, что бизнес-лагерь – концентрат, из которого, если разбавить его водой, получается обычная жизнь.
– Российская Игровая Федерация была призвана имитировать Российскую Федерацию…
– Это не совсем правильно. Предстояло построить государство, а фактически смоделировали Российское государство.
– Тем не менее, изначально была дана Конституция, от которой отталкивалось дальнейшее построение государства.
– Одной Конституции маловато. Вот представьте, что мы запустим в бизнес-лагерь русских – получим Российское государство, если испанцев – получим Испанию, китайцев – Китай.
В 1989 г. в бизнес-лагере в Бердянске на старте участникам не было дано никаких конституций, и каждое государство вводило свою. И не случайно в одном государстве, где было несколько человек из Средней Азии, а во главе стоял узбек, возникло исламское «зеленое» государство – монархия.
– Это была власть меньшинства?
– Нет, дело в том, что не всякая монархия, не всякий тоталитарный режим зиждется на власти меньшинства, иногда большинство избирает тоталитарный режим. Выбирают вначале из интереса, как игру. А потом оказывается, что происходящее – не совсем игра…
Важна ментальность как способ взаимодействия друг с другом. Национальные отличия проявляются в том, как закон интерпретируется. Ментальность тут же переделает любую Конституцию, если она ей не соответствует.
– Достаточно красочный пример – бизнес-лагерь прошлого года под Балаково, где был введен сухой закон – его сразу переделали на «полусухой», организовали офшорную зону, где можно было что-то потреблять.
– Да, но в то же время, если бы лагерь был наполнен какой-либо другой национальностью, то в голову бы не пришло это переделать, потому что было бы понятно, что если по Конституции сухой закон, то это не просто статья в Конституции, а целостная позиция, это концептуально.
В этом смысле для русского менталитета концептуальность – тоже понятие широкое, поэтому, когда отменяют эту статью, то считают, что это тоже нормально: «Мы против пьянства, но сейчас давайте выпьем».
– В целом, какая картина сложилась в этом году?
– Поскольку граждане РИФ – это граждане реальной Российской Федерации, то, конечно же, стало складываться то, что может складываться при совместной деятельности граждан с такой ментальностью. Говоря «с такой ментальностью», я не имею в виду какой-то негативный смысл.
– Какая «такая» ментальность?
– Считается уже «азбучной истиной», это не я придумал, что жесткость российских законов смягчается необязательностью их выполнения. Это является довольно характерной чертой российской ментальности. Плюс-минус в выполнении всего у русских достаточно большой, т. е. отклонение от договоренности широкое. Поскольку в игровом режиме время течет ускоренно, то в бизнес-лагере эта черта проявляется довольно быстро.
Например, если сделал такую-то работу, сделал процентов на 60, то обижаются на того, кто обижается, что не всю сделал…
– По какому пути пошло развитие РИФа после того, как временное правительство сдало свои полномочия? Можно ли провести параллели с Россией?
– Дело в том, что попытка понимать, что бизнес-лагерь развивается совершенно точно, как Россия, с опозданием или с опережением, неправильна.
В бизнес-лагере быстрее появляются какие-то механизмы, обозначаются с опережением какие-то фрагменты из жизни, которые становятся потом узнаваемыми. Это подобно тому, как мыльные оперы похожи друг на друга, но не значит, что одна в точности повторяет весь сюжет другой.
Точно так же в бизнес-лагере становятся узнаваемыми и проигрываются с опережением те отрывки жизни, которые России еще предстоит прожить. Например, проблема обеспечения правопорядка, которая встала во весь рост в конце лагеря и потребовала многих жертв.
– Имеется в виду «Час Х»?
– «Час Х» – своего рода провокация. В чем смысл провокации? Когда порождаются или ускоряются некоторые события, которые могли и не возникнуть, они все же соответствуют умонастроениям, мотивациям людей. Но не обязательно эти мотивации и потребности выльются в какое-то событие, необходимо что-то, что их подтолкнет. Будет провокация – выльются. «Час Х» и есть этот провокатор.
– В принципе, «Час Х» лежит на совести второго избранного правительства, а первое, можно сказать, ушло в историю как бесконфликтное?
– «Час Х» не «лежит на совести» второго правительства, а пришелся на время его правления. Изначально проведение «Часа Х» планировалось накануне вторых выборов, и, очевидно, потенциальными жертвами были бы кандидаты в президенты.
Однако по объективным обстоятельствам это мероприятие было перенесено. Как обстояло бы дело при первом правительстве, трудно сказать.
Дело в том, что первое правительство в значительной мере продолжило ту колею и стало строить те механизмы, которые уже имелись. Складывалась передача власти от временного правительства к первому. Она происходила путем не противостояния временному правительству, а путем «принять бы так, как есть, хоть бы не разрушить то, что есть». Ведь временное правительство – это не случайные слушатели, а инструктора.
