Сергей Занин - Наемные работники: подчинить и приручить

Когда на планете живет уже семь миллиардов человек, быть скромным — значит, обречь себя на безвестность. То же самое справедливо для крупных компаний с тысячами сотрудников, где скромные труженики легко теряются на фоне более ярких коллег, хорошо освоивших искусство самопрезентации и написания выигрышных отчетов.

Скромникам, не снимающим шлемов, остается только утешать себя тем, что зато они не рискуют своим местом, как это случается с теми, кто на виду и кому достаются не только бонусы, но и наказания.

Опасность для хозяина заключается в том, что по-настоящему ценный работник, не получая достойного вознаграждения за свой вклад в бизнес, начнет думать об уходе туда, где его наконец заметят и оценят по достоинству.

«Император Карл V в 1529 году коротко остриг волосы, отказавшись от стиля, принятого тогда в Западной Европе. Придворные из его окружения, тоже вынужденные подстричь волосы, чуть не плакали, расставаясь с ними».

Стиль хозяина определяет характер отношений во всей компании, даже если напрямую он общается только с 10 % своих работников. Если хозяин устраивает разносы топ-менеджерам с использованием ненормативной лексики, то и топ-менеджеры обращаются в этом же стиле к собственным подчиненным.

Если хозяин агрессивно ведет себя на переговорах, то и другие сотрудники становятся напористыми и требовательными.

Если хозяин предпочитает спортивный стиль в одежде, то, вероятнее всего, его подчиненные тоже будут ходить на работу в джинсах и свитерах.

Личность хозяина — особенно харизматичного — оказывает сильное влияние на всех работников. Наиболее восприимчивые превращаются в его отдаленную копию. Они, даже не осознавая этого, перенимают его любимые выражения, включая слова-паразиты, манеру поведения, стиль управления.

§ 4. Цели хозяина и цели работников

Вашим работникам безразличны ваши проблемы. Антиподы. Временные союзники. Совместите свои цели с целями работников. Почему работники не правы, даже когда правы?

«Вот вам мешок, полный денег! Рабочий запускает руку и берет из него, сколько ему следует. Является служащий и также берет пригоршню. Конторщик поступает точно так же, а за ним сборщик налогов. За ним следуют акционер, банкир.

Целая бесконечная процессия!

Последним вознаграждение получает капиталист.

Капиталист стоит у нижней ступени лестницы, хотя это он смело берется за дело без гарантии вознаграждения и пытает на нем свое счастье».

Есть такое расхожее выражение — «наша команда». Когда владелец бизнеса произносит эти два слова (иногда в вариантах — «моя команда», «наша компания»), то его внутреннему взору представляется что-то вроде группового фото: несколько десятков улыбающихся людей, а в центре снимка он сам — мудрый руководитель содружества единомышленников, спаянных одной целью. Этой целью может быть создание Самой Большой Компании В Стране, или достижение Двухкратного Роста Продаж, или попроще: «Давайте Заработаем Много Денег и Всем Нам Будет Хорошо».

В своей предпринимательской молодости я тоже не миновал милого заблуждения — отождествлять свои цели и цели своих сотрудников, себя и свой персонал. Я говорил им:

— Нам надо сделать вот это.

— У нас проблема.

— Мы попали в кризис.

— Мы начинаем новый проект.

И не только говорил, но и верил в то, что говорю. И только много позже осознал, что в головах сотрудников (не всех, конечно, но многих, очень многих) мои слова отзывались искаженным эхом:

— Это тебе надо сделать вот это.

— Это у тебя проблема.

— Это ты попал в кризис.

— Это ты начинаешь новый проект.

Понятно, что никто из них не отказывался участвовать в обсуждении проблем, ликвидации кризисов и в работе над новыми проектами — попробовали бы отказаться! — но за исключением самых юных, преданных или восторженных, все прочие воспринимали мои речи как изложение личных проблем или затей их нанимателя.

Однако как людям подневольным и получающим жалованье, деться им было некуда. Они могли спорить (в пределах разумного), выражать свое частное несогласие (в вежливой форме), обсуждать между собой мои способности менеджера (опасливо оглядываясь по сторонам), но каждый из них понимал, кто здесь хозяин, и чувствовал грань, которую переступать опасно.

«Действительное „у меня есть“ гораздо лучше двух „у меня будет“. Вот девиз живущих на жалованье.

Но капиталист мыслит как раз обратным образом: свое одно „у меня есть“ он готов легко обменять на два „у меня будет“. Для него надежда на обладание почти равняется самому обладанию».

Если заглянуть на другую сторону баррикады, то становится понятно, что наемные работники живут своей собственной жизнью, иногда очень далекой от забот и проблем хозяина.

По большому счету, единственное, что по-настоящему заботило моих сотрудников — это их личное благоденствие. Если возникающие проблемы (внеплановая проверка налоговиков, потеря крупного заказчика, срыв контракта, финансовые потери и т. п.) напрямую не ударяли по их карману или карьере, то все эти проблемы были исключительно моими проблемами.

И наоборот, они нервно воспринимали те мои планы, идеи и действия, которые могли нарушить их спокойствие — служебное и (или) финансовое.

Например, я долго не мог понять, почему воодушевлявшие меня новые проекты — а мне всегда казалось, что новое делать намного интереснее, чем скучно плыть по течению, — оставляли их равнодушными или наталкивались на осторожные возражения.

Когда же дело доходило до реализации планов, то вместо трудовых подвигов я получал постоянные задержки, граничащие с явным саботажем.

«Ни в коем случае не следует недооценивать консерватизма тех, кто вас окружает. Вы не сможете заставить людей увидеть мир таким, каким он видится вам».

Однажды я попытался посмотреть на ситуацию объективно. Я мысленно встал на место работника — и понял, что мои люди были совершенно правы в своем нежелании менять жизнь в угоду моим планам.