Элвин Рот - Кому что достанется – и почему. Книга о рынках, которые работают без денег
Сегодня очевидно, что подбору оптимальных соответствий в данном случае препятствовали сразу несколько особенностей дизайна данного рынка. Поскольку кубок Rose Bowl имел дело только с двумя конференциями, их чемпионы рисковали занять в рейтинге места, далеко отстоящие друг от друга, и это редко бывали команды с самым высоким рейтингом на общенациональном уровне. (Однако договор, имевшийся у Rose Bowl, гарантировал, что в матче плей-офф будут сражаться две команды – победители соответствующих конференций текущего года.) Другие крупные кубковые игры по сравнению с Rose Bowl имели весьма выгодное преимущество: они могли выбирать из большого числа конференций и команд. Но поскольку решение принималось слишком рано, большинство команд проходили отбор раньше, чем отборочные комитеты получали рейтинг приглашенных команд на конец сезона. А наличие у многих таких чемпионатов только одного места для чемпиона конкретной конференции ограничивало гибкость при подборе оптимальных соответствий – как для каждого из них в отдельности, так и для рынка в целом.
Университетам и кубкам недоставало сдержанности и самообладания, чтобы не забегать вперед, и даже такая сильная организация, как NCAA, не сумела удержать их от этой порочной практики. Такое положение вещей сохранялось до тех пор, пока футбольные конференции и игры за кубок не разработали новые правила, которые устранили стимулы, заставлявшие участников подбирать пары до составления финальных рейтингов. Это было достигнуто в результате ряда дополнительных, проводимых почти каждый год реорганизаций рынка, нацеленных на то, чтобы к завершению регулярного сезона в подборе пар соперников участвовало как можно больше команд. Иными словами, благодаря этим изменениям можно было повысить плотность рынка соответствия.
Один из способов заключался в расширении футбольных конференций, в результате которого чемпионом в каждой становился бы победитель в более крупной группе команд. В итоге к 2011 году конференция Pacific-10 превратилась в Pacific-12, а конференция Big Ten сохранила свое название, но не число членов. В 2011 году в нее входили двенадцать команд, а к сезону игр 2014–2015 годов добавилось еще два новых члена. Помимо этого, в целях повышения плотности рынка была создана коалиция игр за кубок, а со временем еще и кубок Rose Bowl присоединился к рейтинговой системе Bowl Championship Series (BCS), введенной в 1998 году. Теперь в решающем матче, в котором определялся национальный чемпион, играли две лучшие команды страны, выявляемые с помощью рейтинговой системы BCS каждый год в рамках очередного чемпионата – участника этой системы.
Тем не менее более поздний подбор пар команд на более плотном рынке BCS необязательно означает, что он работает лучше. Зачастую количественно измерить эффективность рынка соответствия бывает довольно трудно, особенно если речь идет о нематериальном аспекте – например, сколько социальных благ он производит, не считая хорошего обслуживания участников. Но если рассматривать студенческий футбол как элемент индустрии развлечений, то здесь весьма точной мерой эффективности работы данного рынка будет число людей, которые хотят смотреть матчи. Мы с Гийомом Фрешеттом и Утку Унвером, проанализировав рейтинги Нильсена{5}[23] для телевизионных трансляций кубковых матчей за много лет, обнаружили, что матчи между двумя лучшими командами страны привлекают к экранам так много зрителей, что чемпионатам и стадионам действительно стоит проводить их по очереди. Вот почему рейтинговая система BCS работала хорошо, если к концу сезона было достигнуто согласие относительно выбора двух лучших команд, и не так успешно, если сделать это не удавалось.
На момент написания данных строк (в 2014 году) разработка планов, которые позволят играм плей-офф более обоснованно отбирать участников чемпионата и, следовательно, привлекать еще больше зрителей, продолжается. Для чемпионата отбираются четыре команды, а в финальной игре встречаются победители полуфиналов. Хотя у новой модели есть некоторые недостатки, неуверенность в выборе четырех команд, которые следует включить в финальную таблицу, будет иметь меньше негативных последствий при избрании чемпиона, чем неопределенность при отборе всего двух команд.
Медленный, постепенный процесс, в ходе которого развивался данный рынок, можно рассматривать как своего рода культурную эволюцию. Чтобы все крупные игроки – успешные команды и конференции, большие чемпионаты, стадионы и телевизионные сети – оставались в бизнесе, необходимо было менять те или иные практические аспекты; а для обеспечения координации и прогресса следовало принимать во внимание интересы разных участников. Как и в самом футболе, поступательное движение этого рынка происходило очень неспешно.
Интересно, что в футболе принято заранее договариваться не только с командами, но и с игроками. Например, в 2012 году Университет Луизианы предложил футбольную стипендию Дилану Мозесу, четырнадцатилетнему подростку, еще не перешедшему даже в восьмой класс средней школы, которому предстояло поступать в колледж только через пять лет. Кто знает, когда он достигнет студенческого возраста, будет ли достаточно здоров физически и состоявшейся личностью, чтобы играть в университетской команде? Однако тренеры университета опасаются, что перспективного игрока завербуют другие команды, и, чтобы не упустить будущую звезду, делают это сами.
Ментальность торопыг не ограничивается статусным студенческим спортом. Встречаясь в Стэнфордском университете (где я работаю) со студентами-спортсменами, я всегда интересуюсь, когда они впервые познакомились с тренерами своих университетских команд. Пока раньше всех это произошло с участницей женской баскетбольной команды, с которой тренер связался, еще когда она училась в шестом классе. Впрочем, сообщив это, студентка поспешила добавить, что была очень высокой шестиклассницей и играла в команде с ребятами постарше и тренер очень удивился, что она всего лишь шестиклассница. Он-то охотился по меньшей мере за восьмиклассниками…
Погоня за славой
Попытки торопыг обойти других участников описаны не только в исторических книгах или спортивных репортажах. Например, весьма вероятно, что выпускнику университета, недавно устроившемуся на работу в крупный инвестиционный банк вроде Goldman Sachs, в самое ближайшее время позвонят из какой-нибудь крупной частной компании, такой как Kohlberg Kravis Roberts, чтобы предложить заключение трудового контракта, который вступит в силу после того, как молодой человек пару лет проработает в Goldman. А молодого специалиста крупной юридической фирмы наверняка приняли на работу во время прохождения летней практики, года за два то того, как он получил диплом института права.
Так ли уж хорош такой подход? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомните, какое фиаско потерпел Orange Bowl в 1991 году. То же самое может случиться и с юридическими компаниями, которые занимаются вербовкой будущих сотрудников задолго до получения ими диплома. Отличный, перспективный первокурсник юридического факультета за два последующих года учебы может превратиться в отстающего студента. И если отборочный комитет «Апельсинового кубка» точно знал, что для матча нужны две команды, то юридической фирме приходится угадывать, сколько специалистов ей потребуется через два года. Если догадка неверна, ей гарантированы неприятности.
Когда из-за структуры на рынке предсказуемо возникают проблемы, экономисты начинают сомневаться в ее эффективности. По их мнению, существует другая структура, благодаря которой выигрывают все участники. Мы уже знаем, что слишком ранний подбор соответствий часто дает неудачные паросочетания. Впрочем, иногда такой подход вредит одним участникам рынка, но приносит пользу другим. А вот рынок труда свежеиспеченных юристов служит наглядным примером того, как ранние предложения приносят неприятности буквально всем. В частности, практически все выиграли бы, если бы этот рынок был не таким низкоэффективным в период экономического кризиса 2008 года, когда корпоративный спрос на сторонние юридические услуги резко сократился. Нанимая сотрудников больше чем за год до того, как они фактически приступают к работе, юридические фирмы усложнили себе задачу прогнозирования потребностей в новом персонале. В результате тысячи летних практикантов и стажеров, получивших от них «надежные» предложения о работе после окончания второго курса, то есть вскоре после летней практики в августе 2008 года, столкнулись с тем, что эти предложения были аннулированы или отсрочены и студентам так и не удалось приступить к работе осенью 2009 года.
Некоторые компании, желая сохранить репутацию и не испортить отношения с молодыми людьми, выплатили им часть начального оклада и предложили в течение года заниматься юридической практикой в качестве волонтеров, что, впрочем, было не слишком выгодно для обеих сторон данного рынка.
