Иллюзия себя: Что говорит нейронаука о нашем самовосприятии - Бернс Грегори

Отражение и голос – примеры искажений непосредственных, формирующих наше восприятие себя в конкретный момент. Однако, как я уже отмечал во введении, нынешнее «я» – это химера. Нервным импульсам от разных частей тела требуется разное время, чтобы добраться до мозга. А значит, само представление о нашей физической целостности – это уже конструкт разума.

Возьмем другой пример. Снимите обувь и посмотрите на большой палец ноги. Наши бытовые расстояния свет преодолевает мгновенно, поэтому фотоны, которые, отразившись от вашей ступни, устремляются к сетчатке глаза, дают вам моментальную картину большого пальца. (На самом деле нужно добавить еще 10–20 миллисекунд, за которые сигнал достигнет зрительной коры, но сейчас мы ради удобства ими пренебрежем.) А теперь зайдите в ванную и подставьте большой палец под горячую воду. Нервные волокна, передающие импульсы жара и боли, относятся к самым тонким из периферических нервов, а это значит, что они проводят электричество медленно, со скоростью около метра в секунду. То есть о том, что вашему большому пальцу горячо, мозг узнает только секунды через две[1]. А поток горячей воды вы увидите моментально. Как же мозг интегрирует эти сигналы – моментальный и относящийся к событию двухсекундной давности? Со временем мозг привык к тому, что сигналы от большого пальца ноги поступают с отсрочкой. Если все идет нормально, мозг строит прогнозы о том, что почувствует большой палец через две секунды, и совмещает этот прогноз с тем, что сообщают вам глаза. В основной массе случаев прием работает великолепно. И только когда произойдет что-то неожиданное – например, вы ушибете большой палец ноги, – система рассинхронизируется. Вы увидите момент удара и вполне успеете сморщиться, понимая, как сейчас станет больно, еще до того, как импульс боли достигнет мозга. Нынешнее «я» – такое вроде бы собранное и цельное – размазано во времени на несколько секунд. Видимость синхронности существования нашего тела обеспечивают только когнитивные процессы и предиктивное кодирование.

Но вообще-то нынешнее «я» не так уж и важно. Давайте посмотрим правде в глаза: нашему сознанию трудно сосредоточиваться на настоящем, которое само по себе постоянно уплывает в прошлое, тогда как наше внимание мечется между тем, что было, и тем, что будет. Нынешнее «я» – это не более чем двухсекундная перемычка между «я» прошлым и «я» будущим.

Поэтому лучше присмотримся повнимательнее к нашему прошлому «я». Знания о нем мы черпаем из двух источников – внутреннего и внешнего. Внутренний источник пополняется нашими воспоминаниями. И хотя природу воспоминаний мы так пока и не разгадали, сегодня ученые знают о ней гораздо больше, чем даже лет десять назад. Говоря кратко, у нас разные типы памяти – одна память для фактов, другая для пережитого, третья для движений мышц, – и данные из всех этих потоков хранятся в мозге по-разному. Но главное, что мы повсюду носим такую информацию с собой.

Внутренним воспоминаниям противопоставлены внешние, которые в свою очередь делятся на два типа. Первый – это записи. К ним помимо письменных текстов (дневников, журналов и т. п.) относятся аудио, видео и фотографии. Запись – моментальный снимок некоего момента, и его преимущество в том, что он не меняется. Если с фотографией, запечатлевшей вас за партой в третьем классе, ничего не случится, вы всегда будете на ней одинаковым. Второй тип внешних воспоминаний – поступающие от других людей. Эти данные, в отличие от записей, меняются постоянно. Когда на встречах с друзьями и родными мы погружаемся в прошлое, нередко возникает та самая ситуация, когда слепой ведет слепого. Кто сейчас скажет, как в действительности обстояло дело на том ужине в честь Дня благодарения 10, 20 или 30 лет назад? У вашего двоюродного брата точно такая же вероятность, как у вас, ошибочно помнить события вашего общего детства. Но это не мешает нам заполнять пробелы в воспоминаниях из тех источников, которые нам доступны. В неврологии такое заполнение лакун в нашей памяти вымыслом называют конфабуляцией.

Вы уже, думаю, догадываетесь, какая здесь назревает проблема. Наша психика устроена так, что мы ощущаем воспоминания о своем прошлом «я» как свитые с нынешним «я» в один временной континуум. Иными словами, между тем вашим «я», которое сейчас читает эти строки, и каждым «я» из вашего прошлого с самого появления вас на свет существует неразрывная связь. Иначе чьи у вас тогда сейчас воспоминания?

Материальные свидетельства только усложняют дело. Ваша детская фотография естественным образом отличается от какого-нибудь недавнего снимка. Специалистам в области нейронаук давно известно, что мозг, как и остальной организм, созревает по крайней мере лет до 25, и это дает нам основания усомниться в надежности детских воспоминаний, если учесть, что физический субстрат, в котором они содержатся, успел с тех пор тоже поменяться.

Тем не менее мы убеждены в точности своих воспоминаний, особенно обретающих для нас повышенную значимость, – о рождениях, смертях, важных жизненных вехах и травмирующих событиях. Гарвардские психологи Роджер Браун и Джеймс Кулик назвали эти поворотные моменты воспоминаниями-вспышками{5}. Когда в 1970-х гг. они исследовали воспоминания людей об убийстве Кеннеди, выяснилось, что большинство способно вспомнить свои действия в момент получения известия об этом событии с необычайно высокой перцептивной точностью – оно словно отпечаталось в их мозге, как снимок, сделанный со вспышкой. То же самое касается терактов 11 сентября.

Однако некоторое время спустя ученые начали оценивать точность этих воспоминаний более придирчиво. И оказалось, что воспоминания-вспышки все-таки теряют четкость. Как показали результаты долговременного исследования воспоминаний об 11 сентября, ключевые подробности люди забывают уже через год{6}. После этого точность снижается медленнее, но и через 10 лет люди свято верят, будто помнят всё «как сейчас». Иными словами, точность уменьшается, однако уверенность в ней остается такой же большой. Поэтому, что еще хуже, корректировать такие неточные воспоминания люди вряд ли будут, зато будут снова и снова повторять запомнившееся, все глубже впечатывая его в мозг. Судя по всему, даже самые яркие и живые воспоминания о важнейших событиях в жизни содержат изрядную долю конфабуляции. В этом смысле воспоминания похожи на слепые пятна. Мозг дорисовывает недостающее с помощью симуляции.

Если в нашем прошлом «я» столько дыр, то что там с нашим будущим «я»? Будущее еще не написано, но нельзя сказать, что оно абсолютно неведомо. Например, мы довольно хорошо представляем себе, какая погода будет завтра. И если исключить форс-мажоры и катастрофы, скорее всего, вы вполне верно (в разумных пределах) предскажете свой завтрашний день. Эти краткосрочные прогнозы даются нашему мозгу великолепно. На временны́х шкалах с коротким шагом – от мига к мигу или изо дня в день – поддерживается высокий уровень непрерывности. На таких отрезках наша жизнь почти не меняется. Поэтому при всем своем несовершенстве наши системы памяти работают достаточно надежно, чтобы мы могли в начале недели планировать на выходные ужин в ресторане или концерт. Это возможно, потому что день ото дня остальной мир тоже почти не меняется.

На временны́х шкалах с более длинным шагом надежность предсказаний слабеет. Чем – в вашем представлении – вы будете заниматься через год? А через 10 лет? Я при попытке вообразить себя пусть даже через каких-нибудь 12 месяцев не могу отделаться от ощущения, что вглядываюсь в густой туман. Велика вероятность, что я и через год буду делать все то же самое, что сейчас, – преподавать, заниматься наукой, писать книги. Это одновременно успокаивает и угнетает. Успокаивает – потому что стабильность сопряжена у нас с чувством комфорта. Угнетает – потому что она обозначает неотвратимость, как у ракеты, которая в полете уже не может сменить траекторию.

Будущее таит в себе проблему, поскольку, предполагая, какими мы станем, мы способны опираться лишь на прошлый опыт. Нравится нам это или нет, мозг невольно подхватывает наше прошлое и проецирует на будущее. Будущее «я» – это чистейшая разновидность симуляции, но, как и в других приведенных мною примерах, качество симуляции зависит от входных данных. И если входными данными у нас выступают воспоминания, размытые и ненадежные, то и будущее «я» окажется вымыслом. В силу любопытной особенности наших систем памяти мы свои прошлые предсказания обычно не помним. Любая приличная искусственная нейронная сеть располагала бы встроенными механизмами самокоррекции, позволяющими учиться на своих ошибках. Человек же страдает предвзятостью подтверждения (одно из когнитивных искажений): мы помним свои оправдавшиеся предположения и благополучно забываем ошибочные. Поэтому, мало того что наше будущее «я» – вымысел, совсем не обязательно этот вымысел (прогноз предстоящих событий) со временем будет становиться вернее.