Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
Как и повсюду в Юго-Восточной Азии, стремительный рост в конце 1980-х гг. низкодоходной переработки для реэкспорта товаров транснациональных корпораций помог убедить тайское правительство, что оно управляет экономическим развитием страны вполне компетентно. И к тому же, как это было везде в Юго-Восточной Азии, Таиланд никогда не страдал от нехватки инвестиционно привлекательных финансов. Начиная с 1950-х прирост банковских сбережений намного опережал экономический рост. Доля совокупных валовых сбережений в период, непосредственно предшествовавший кризису 1997 г., составляла 35 %, т. е. была на равных с Южной Кореей и только слегка уступала этому показателю в Малайзии{468}. Проблема опять-таки заключалась в отсутствии эффективной политики поддержки «молодой промышленности» на фоне преждевременного финансового дерегулирования. Эти два обстоятельства означали, что обильные тайские сбережения, раздутые ненужным и спекулятивным иностранным капиталом, оседали совсем не в тех местах, где требовалось, чаще всего в спекулятивных инвестициях в недвижимость. На целое десятилетие (1987–1996 гг.) Таиланд сделался самой быстрорастущей экономикой в мире, но это еще не означало перехода к долговременному экономическому развитию{469}.
Бум недвижимости, начавшийся в стране в конце 1980-х, заметно ускорился в начале 1990-х. С 1988 по 1996 гг., согласно официальным показателям (скорее всего, меньше реальных), доля займов для вложений в недвижимость выросла в банковских активах с 6 до 15 %, а в активах финансовых компаний – с 9 до 24 %{470}. Расцветший пышным цветом фондовый рынок Бангкока, чей индекс вырос с 600 в 1990 г. до более чем 1400 в 1996 г., предоставлял еще больше финансов для инвестиций, которые так же обычно шли в сектор недвижимости. Туда же направлялись и краткосрочные иностранные займы, доля которых за несколько лет до начала кризиса достигла почти четверти всех инвестиций{471}.
Отсутствие экспортной дисциплины и какого-либо защитного механизма, основанного на контроле над движением капитала, означало, что грядущая катастрофа маячила на горизонте, словно нефтяной танкер. По мере того как разрастался пузырь активов, в Таиланде ежегодно рос дефицит по текущим операциям: в 1990-х он достигал от –5 до –8 % ВВП. Один этот сигнал был достаточной причиной для торговцев валютой занимать короткую позицию по отношению к тайскому бату, который был теперь свободно конвертируемым и удерживался правительством в стабильном положении относительно доллара. Национальные резервы иностранной валюты были израсходованы в попытке предотвратить неминуемое, однако 2 июля 1997 г. правительству пришлось пустить национальную валюту в свободное плавание. Этот день и считается официальной датой начала азиатского кризиса.
Таиланд поначалу испытал худший экономический спад, чем любая другая страна в Восточной Азии. Когда же правительство призвало на помощь МВФ, тот начал настаивать, чтобы государство испило чашу жесткой экономии, – то же лекарство, что прописали в 1980-х гг. Латинской Америке. Поскольку Таиланд не испытывал проблем с чрезмерно раздутым правительственным бюджетом, то сокращение расходов примерно на одну пятую его часть плюс повышение налогов отправили экономику страны в нокдаун, сократив ее в национальной валюте на 14 % между 1996 и 1998 гг.{472} А закрытие 56 из прежде существовавшего 91 небанковского финансового учреждения в 1997 г. оставило как хороших, так и плохих заемщиков без доступа к оборотному капиталу. МВФ не понимал, что происходит. Частично проблема для него состояла в необходимости смириться с тем фактом, что «любимый ученик» угодил в передрягу. В августе 1997 г. МВФ предсказывал для Таиланда прирост экономики в 1998 г. на 3,5 %, а через год после начала кризиса уже –7 %, что свидетельствовало о том, как плохо он знал страну{473}.
Летом 1998 г. начались народные протесты против режима строгой экономии (особенно в сельской местности) и шумная кампания против принудительных продаж национальных фирм иностранным предпринимателям. Тем временем действующие и бывшие государственные министры стали открыто критиковать МВФ в прессе. В августе фонд признал, что «имела место некоторая недооценка» проблем, существовавших в Таиланде, и согласился с тем, что правительству следует продолжать работу при бюджетном дефиците, а Bank of Thailand начал срезать процентные ставки. В 1999 г. национальная экономика несколько оправилась от потрясения, но лишь к 2003 г. Таиланд смог вернуться к уровню ВВП 1996 г. Что касается приватизации и продажи местных фирм иностранным компаниям, то правительство заметно отклонилось от выполнения первоначальных требований МВФ. Два банка все-таки были проданы зарубежным партнерам, другие рекапитализированы с помощью миноритарных иностранных инвестиций, а остальные так и сохранились в государственной собственности{474}.
Если и до кризиса финансовая система страны не занималась поддержкой обрабатывающей промышленности, ориентированной на экспорт, то после кризиса тем более. За последние 15 лет Таиланд продолжал нырять из одного политического кризиса в другой, одновременно пытаясь выйти на путь экономического развития. Поскольку с 1997 г. вся страна двигалась в абсолютно неверном направлении, это оказалось нелегкой задачей. Вместо конкурентоспособной в мировом масштабе индустрии самым впечатляющим наследием финансового сектора за последние полвека остались нескончаемые квадратные километры построек из грязноватого низкокачественного бетона, которыми встречает приезжих мегаполис Бангкока, – вот что в течение многих десятилетий финансировала в этой стране самая профессионально управляемая банковская система. Когда наступает сезон тропических дождей, эти сооружения выглядят невероятно уродливыми, и кажется, что все боги разом оплакивают провалы человека в сфере развития.
Путешествие пятое: Джакарта
Это будет наша завершающая поездка. Она переносит нас в столицу Индонезии, страны, чья постколониальная история прошла под знаком даже не одного, а двух чудовищных по масштабу финансовых кризисов. В сравнительно недавнем кризисе 1997 г. обвиняли Сухарто, проводившего финансовые реформы в духе свободного рынка и в полном согласии с рекомендациями МВФ и Всемирного банка. Предыдущий кризис произошел в 1965 г. во время правления первого президента страны Сукарно и подытожил социалистическую модернизацию. Хаос, в который страна погрузилась в середине 1960-х, показан в фильме «Год опасной жизни» (The Year of Living Dangerously), получившем широкую известность. В традиционном изложении эти две финансовые катастрофы, отделенные друг от друга 30 годами, вызваны противоборством двух подходов к экономическому развитию – капиталистического и социалистического. Однако если взглянуть на те же самые события сквозь призму финансовой политики или тезисов, изложенных в настоящей книге, становится ясно: оба кризиса были вызваны одной и той же причиной – неспособностью государства осуществлять необходимый контроль над финансовой системой и направлять свои усилия на развитие обрабатывающей промышленности и экспорта. «Социалистическая» и «капиталистическая» катастрофы Индонезии были на самом деле вариациями на одну и ту же тему дефицита.
