Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
Макроэкономическая стабильность не являлась решающим фактором успешного развития ни в Северо-Восточной, ни в Юго-Восточной Азии, где она заметно варьировалась между менее благоразумной Индонезией и более благоразумным Таиландом. Тем не менее обе страны завершили свой путь в мусорной яме индустриализации. Равным образом Фердинанд Маркос на Филиппинах, подобно Пак Чон Хи и Чон Ду Хвану в Южной Корее, занявший и напечатавший кучу денег, затем растранжирил их, как пьяница в казино.
Наряду со стабильностью макроэкономики, в МВФ и Всемирном банке постоянно превозносятся достоинства частного предпринимательства и приватизации государственных предприятий. В развитых странах действительно накопилось много данных, свидетельствующих о том, что частные фирмы, как правило, более рентабельны, чем государственные{377}. Однако на ранних стадиях экономического развития доля государственных и частных предприятий в стране может оказаться различной: все зависит от того, какие компании способны обучаться и осуществлять технологический прогресс. Когда регулирующие функции государства ослабевают, правительству часто бывает удобнее использовать для достижения целей индустриализации именно подконтрольные ему государственные фирмы. Япония, Южная Корея, Тайвань и Китай – все эти страны добились высоких темпов технического прогресса, используя государственные предприятия, особенно на ранних стадиях. Китай и сегодня использует государственные фирмы гораздо шире, чем любая другая успешно развивающаяся страна до него. Но эти примеры отнюдь не доказывают, что государственная собственность превосходит частную по эффективности. Они лишь демонстрируют, что форма собственности вовсе не такой важный фактор, как это внушали развивающимся странам. В отсталых автаркических социалистических государствах, таких как Советский Союз, Индия и Китай в их дореформенном виде, реально препятствовало развитию отсутствие экспортной дисциплины и конкуренции, а не то, кому принадлежали акции компаний.
В том же духе международные институты ратуют за линейный процесс дерегулирования и открытие для мира развивающихся стран, чтобы неуклонно повышать там влияние рыночных сил. Однако реальная история успешного промышленного развития в Японии, Южной Корее и на Тайване показывает, что в критически важные моменты каждая из перечисленных стран, наоборот, усиливала контроль над рынком и протекционизм, чтобы защитить возникшую промышленность. Так произошло в начале 1960-х гг. в Японии, когда страна значительно увеличила ввозные пошлины для защиты новых отраслей, взращенных МITI{378}. То же самое происходило в 1970-х гг. в Южной Корее и на Тайване, когда эти государства выполняли программу развития своей тяжелой промышленности. Ту же политику, хотя и в неявной форме, используя нетарифные барьеры, проводит сейчас Китай, несмотря на свое вступление во Всемирную торговую организацию в 2001 г.
Вероятно, самые серьезные, хотя и редко выражаемые опасения у некоторых исторически подкованных экономистов в МВФ и Всемирном банке вызывает тот факт, что, какой бы успешной ни была в прошлом промышленная политика, она, как правило, приводила к хроническому активному сальдо в торговом балансе. А это, в свою очередь, приводило к разрушительному дисбалансу в мировой экономике. Великобритания в XIX в., США в первые две трети XX в., а также Германия и Япония с конца XX в. по сей день сталкиваются с крупным устойчивым положительным сальдо в торговом балансе и по текущим счетам, после того как стали ведущими индустриальными державами. Многие подозревают, что Китай сейчас движется в том же направлении.
Но как бы мрачной ни выглядела такая историческая закономерность, между промышленной политикой и активным сальдо торгового баланса не существует необратимой связи. На ранних стадиях развития страны чаще испытывают дефицит торгового баланса из-за необходимости оплачивать покупку импортных технологий, которыми они еще не овладели. Южная Корея, например, первый раз получила активное сальдо торгового баланса только в 1977 г., а в устойчивой форме не имела его до конца 1980-х.
Проблема перехода к грабительской торговле с положительным сальдо по текущим счетам становится вопросом политического выбора после того, как развитие обрабатывающей промышленности набрало ход. Страны предпочитают иметь активное сальдо, в типичном случае сохраняя контроль над торговлей дольше, чем это необходимо, или же ограничивая внутреннее потребление, скажем, за счет сокращения импорта потребительских товаров.
Хотя и соблазнительно сегодня отказывать развивающимся государствам в праве на защиту их «молодой промышленности» из-за эгоистичного поведения этих государств в прошлом, но такой подход нельзя считать ни справедливым, ни логичным. Бедные страны должны иметь доступ к тем же инструментам экономического развития, что и ныне богатые страны в прошлом.
Волшебство не длится вечно
Если экспортная дисциплина в промышленности, поддержание конкуренции на внутреннем рынке и выбраковка неудачников лучше всего подходят для волшебного рецепта экономического развитии, то следует, однако, предупредить – волшебство это скоротечно.
Даже если оставить в стороне такую глобальную проблему, как активное сальдо во внешней торговле, те развивающиеся страны, которые смогли использовать политику поддержки «молодой промышленности», чтобы войти в ряды богатых государств, обнаруживают, что та же самая политика приносит новые внутренние проблемы, пусть это уже будут проблемы богатой (более богатой) страны. Примером тому японские яблоки по $ 5 за штуку – окончательный результат проводимой в стране стратегии поддержки высокодоходного, но теперь чрезмерно защищенного семейного фермерства.
Как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, нужно и подобрать правильное лекарство для излечения бедной страны от нищеты, и вовремя отказаться от него, когда недуг уже излечен.
Давайте рассмотрим вкратце некоторые трудности, с которыми пришлось столкнуться государствам Северо-Восточной Азии вследствие (или зачастую вопреки) их быстрого перехода к передовой обрабатывающей промышленности.
Во-первых, обрабатывающая промышленность играет в экономическом развитии особую, но все же не единственную роль. В конце 1970-х Япония сделалась самым эффективным производителем стали в мире и обладала восемью крупнейшими металлургическими заводами среди стран, входивших в ОЭСР. На Японию приходилась половина всех индустриальных роботов на земле, а ее фирмы получали больше патентов США, чем все западноевропейские страны, вместе взятые{379}.
