Кен Робинсон - Призвание. Как найти то, для чего вы созданы, и жить в своей стихии
Сэр Пол также выступал в тот день и в своей речи прямо ответил на мои слова. Он рассказал, что всегда любил музыку, но ему никогда не нравились уроки музыки в школе. Учителя считали, что могут привить детям любовь к музыке, заставляя их слушать потрескивающие записи классических произведений. Но Пол находил это занятие таким же скучным, как и все остальное в своей школе.
Он рассказал, что на протяжении всех лет обучения никто не замечал в нем музыкального таланта. Пол даже хотел поступить в хор Ливерпульского кафедрального собора, однако его не приняли на том основании, что он недостаточно хорошо поет. Неужели? Насколько же хорош был этот хор? Насколько вообще может быть хорош хор? По иронии судьбы именно этот хор, отказавший юному Маккартни, впоследствии исполнил две его классические композиции.
Пол Маккартни далеко не единственный, чьи таланты в школе остались незамеченными. Элвиса Пресли, например, не приняли в школьный хоровой кружок. Мальчику сказали, что его голос нарушит звучание всего хора, который должен придерживаться определенных стандартов.
Несколько лет назад я выступал на многочисленных мероприятиях, посвященных теме творческих способностей, вместе с Джоном Клизом из «Монти Пайтона». Я спросил тогда у Джона о его образовании и с удивлением узнал, что он очень хорошо учился в школе, но не проявлял особых комедийных талантов, которые затем сыграли ключевую роль в его жизни. Он утверждал, что с детского сада и до учебы в Кембридже никто не мог даже заподозрить в нем какого-либо чувства юмора. Однако с тех пор многие признали за Джоном наличие блестящего комедийного дара.
Будь это отдельные примеры, не было бы смысла их упоминать. Однако это не так. Известна масса случаев, когда отпетые двоечники становились звездами мирового уровня. Вместе с тем мы знаем многих людей, которые хорошо учились в школе, преуспели в жизни и высоко ценят нынешнюю систему образования. Но сколько детей покидают школьные стены неуверенными, разочаровавшимися в себе, убежденными в своей никчемности и серости? Они не знают, куда им двигаться дальше. Ведь то, что они умеют и любят делать, в школе зачастую не ценится и принимается с сочувственным сожалением.
Большую часть своей жизни я работал в системе образования и связанных с ней сферах деятельности и не верю, что в таком положении дел виновны отдельные учителя. Безусловно, некоторым из них следовало бы заниматься чем-то другим и держаться от детских мозгов как можно дальше. Но талантливых и чутких педагогов все-таки больше.
Многие из нас могут вспомнить учителей, которые вдохновили нас и изменили нашу жизнь. Эти учителя открыли наши таланты, но добились этого фактически вопреки установкам государственной образовательной системы, которая страдает от массы серьезных проблем без каких-либо перспектив к исцелению. Это верно практически для всей системы образования.
Когда мы с семьей перебрались из Англии в Америку, двое наших детей, Джеймс и Кейт, пошли учиться в старшие классы уже в Лос-Анджелесе. В некоторых отношениях американская система образования значительно отличалась от знакомой нам британской. Например, детям пришлось изучать несколько совершенно новых для них предметов. В частности, в Британии не преподается история США. Мы замалчиваем ее. Наша политика направлена на отвлечение внимания от этого прискорбного эпизода. Мы прибыли в США за четыре дня до Дня независимости и имели возможность наблюдать, как американцы бурно отмечают изгнание британцев из страны.[7] Сейчас мы живем в Америке уже несколько лет и знаем, чего ожидать, поэтому стараемся проводить День независимости дома, рассматривая за закрытыми дверями и задернутыми шторами старые фотографии королевы.
Но во многих отношениях американская образовательная система очень близка той, что существует в Великобритании и во многих других странах мира. Особенно выделяются три характерные черты. Прежде всего — акцент на развитии определенных академических навыков. Я понимаю, что эти навыки очень важны. Но школьная система чаще всего озабочена развитием навыков критического анализа и рассуждения, как правило, связанных со словами и цифрами. Как бы ни были важны эти навыки, человеческий интеллект — это нечто большее и всеобъемлющее. Я подробно остановлюсь на этом в следующей главе.
Вторая отличительная черта заключается в иерархичности предметов. Пальма первенства традиционно отдается математике, естествознанию и владению языком. Гуманитарные науки явно не в почете. Низшее положение занимает искусство. Здесь существует своя иерархия: музыка и живопись обычно имеют более высокий статус, нежели театральное и танцевальное искусство. В действительности все большее число школ полностью избавляется от предметов, связанных с искусством. В крупной средней школе сегодня может быть лишь один учитель изящных искусств, а в начальных классах отводится критически мало времени даже на простое рисование.
Третьей характерной чертой является растущая зависимость учеников от жестко регламентированных методов оценки. Повсюду дети подвергаются интенсивному давлению, их побуждают показывать все лучшие результаты при выполнении узкого набора стандартизированных тестов.
Почему школьные системы образования таковы? Это объясняется культурными и историческими причинами. Об этом я хотел бы поговорить более подробно в одной из последующих глав. Здесь же я хочу обратить внимание на то, что большинство систем массового образования начали функционировать сравнительно недавно — в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Эти системы были призваны отвечать экономическим интересам времени расцвета промышленной революции в Европе и Америке. Математика, естествознание и владение языками были очень важны для трудоустройства в промышленно развитых странах. Другим значимым фактором, оказавшим влияние на образование, была академическая культура университетов, как правило, отвергавшая любую деятельность, для занятия которой необходимы были сердце, тело, чувства и развитый интеллект.
В результате школьная система образования повсеместно внушает нам очень узкие взгляды на человеческий потенциал и переоценивает определенные специфические таланты и способности, пренебрегая не менее важными для жизнеспособности нашего общества гранями личности. Такой иерархичный унифицированный подход к образованию способствует изоляции и отверженности тех детей, которым обучение по такой системе дается нелегко.
Сделать уроки танцев ежедневной обязательной частью своей программы подобно математике — на это обычные школы и школьные системы идут крайне редко и неохотно. Однако известно, что многие ученики вовлекаются в процесс обучения лишь тогда, когда задействованы их моторика, движения. Например, Джиллиан Линн рассказала мне, что ее успеваемость по всем предметам существенно улучшилась, когда она открыла для себя танцы. Она принадлежала к числу тех людей, которым нужно двигаться, чтобы думать. К сожалению, далеко не каждому ребенку — особенно сегодня — выпадает шанс встретить такого чуткого человека, как психолог, который разгадал талант маленькой Джиллиан. Чаще всего случается как раз наоборот: когда дети слишком много вертятся и ерзают, им дают лекарства и требуют, чтобы они успокоились.
