Джо Стадвелл - Азиатская модель управления: Удачи и провалы самого динамичного региона в мире
Япония совершенствовала свою промышленную политику на базе экспортной дисциплины крупных производителей в течение длительного периода, охватившего 1925–1954 гг. Процесс продолжался и во время депрессии, и во времена фашизма, и во Вторую мировую войну, и в первые послевоенные годы{182}. Начало ему положило создание в 1925 г. японским правительством Министерства торговли и промышленности c юридическими полномочиями для осуществления контроля над ценообразованием и качеством важных экспортных товаров{183}. После опустошительного банковского кризиса 1927 г. был создан Совещательный совет по торговле и промышленности (Commerce and Industry Deliberation Council), отвечавший за проведение слияния промышленных фирм, оказавшихся на пороге банкротства. Тогда вошло в обиход понятие sangyō gōrika (индустриальная рационализация), означавшее необходимость для государства выбраковки слабых фирм в контексте протекционистского подхода, который стимулировал промышленное развитие{184}. В 1930 г. высокопоставленный чиновник Министерства торговли и промышленности Киси Нобосуке провел семь месяцев в Германии, изучая, как там работают картели. После того как в 1931 г. Киси опубликовал свой доклад, был принят новый закон, позволявший создание картеля в любом бизнесе, где этого захотели бы две трети его участников, и наделявший правительство безусловными полномочиями для принуждения к картельному соглашению.
В середине 1930-х гг. картели в Японии действовали в 26 отраслях: от металлургии до шелкопрядения. Однако, как и в Германии до введения экспортных субсидий, эти меры привели только к укреплению огромных дзайбацу, чья деятельность сосредоточивалась в верхних эшелонах бизнеса, в то время как мелкие производители оставались под гнетом дзайбацу (пусть и в условиях развивающейся экономики 1930-х гг., когда милитаризация только наращивала экономический рост){185}. Перед Второй мировой войной Министерство торговли и промышленности было больше озабочено защитой производителей от хищничества дзайбацу, чем внедрением экспортной дисциплины во всей структуре промышленности.
Заключительные фрагменты в пазле, который представляла собой промышленная политика Японии, сложились только после Второй мировой войны с прибытием Верховного главнокомандующего союзных держав (Supreme Commander for the Allied Powers, SCAP) Дугласа Макартура. Направляемое американцами правительство, лишившее собственности дзайбацу, слишком тесно связанных с военными, запретило их холдинговые компании, а взамен расширило полномочия Министерства коммерции и индустрии. В 1949 г. оно было преобразовано в Министерство международной торговли и промышленности (Ministry of International Trade and Industry, MITI), получившее исключительное право контроля как над промышленной, так и над торговой политикой. Эти крайние меры рассматривались SCAP как временные, однако позволили MITI сочетать экспортную дисциплину с выбраковкой неудачников в невиданных прежде масштабах{186}. После восстановления независимости Японии в 1952 г. и отставки в 1954 г. трусливого проамериканского правительства Ёсида Сигэру MITI приступило к этой работе.
Остальное, как говорится, уже история. MITI следовало политике протекционизма в отношении обрабатывающей промышленности, основанной на строгой экспортной дисциплине. Крупные промышленные компании послевоенной Японии отчитывались не перед боссами дзайбацу, а перед чиновниками MITI, которые ориентировали их на экспорт, освобождая до 80 % их экспортной выручки от налогообложения. Когда Япония, согласно Генеральному соглашению по тарифам и торговле (General Agreement on Tariffs and Trade, GАТТ), в 1964 г. была вынуждена отменить налоговые льготы для экспортных доходов, MITI взамен ввело льготы по амортизации в зависимости от результатов экспортной деятельности, что по сути было равносильно возвращению налоговых льгот «с черного хода».
В 1950-х гг. чиновники MITI, по-прежнему работавшие на самом переднем крае технологического фронта, систематически занимались исследованиями и формированием основ индустрии мирового класса. Год за годом они переходили от отрасли к отрасли: судостроению; выплавке стали; производству удобрений, синтетических тканей, пластмассы, нефтепродуктов, легковых автомобилей и электроники. В 1950–1963 гг. бюро по предпринимательству, входившее в состав MITI, лицензировало покупку иностранных технологий по 2487 контрактам. Был создан Совет по структуре промышленности (Industrial Structure Council) – расширенный вариант Совещательного совета по торговле и промышленности, созданного в 1927 г. и включившего 45 комитетов для надзора за каждой крупной отраслью. Чиновники, стоявшие во главе комитетов, разработали соглашения с лидерами бизнеса по целевым показателям экспорта, стандартам контроля качества, производительности, изменениям объема продукции и слиянию компаний{187}. Компании, не сотрудничавшие с MITI, обнаружили, что им перестали выделять иностранную валюту для закупки сырья и оборудования. Привилегированным же производителям предоставляли не только субсидии и налоговые льготы, но и бесплатную землю и инвестиции в инфраструктуру за счет бюджета{188}. Большинство предпринимателей с неохотой воспринимали указания по поводу своих действий, но у них оставалось мало свободы выбора, кроме сотрудничества.
Все это отражало подъем на новый уровень политики в отношении «молодой промышленности». Напомним, что такая политика распространилась еще в XIX в. из Великобритании на США, Пруссию и другие страны континентальной Европы. Конечно, после Второй мировой войны впечатляющие и эффективные улучшения промышленной политики наблюдались во Франции, Италии и Западной Германии. Однако более пристальное внимание мировой общественности было приковано к агрессивному внедрению методов развития «молодой промышленности» в сравнительно бедной Японии. Всего за два десятилетия, прошедших с 1952 г., добыча полезных ископаемых и объем промышленного производства увеличились здесь в 10 раз. Япония стала первым государством, подобравшимся к устойчивому экономическому росту, который выражался двузначными числами{189}.
Многие считают, что эта страна открыла новую совершенную форму управления экономикой. Подтверждением тому книга под названием «Япония лучше всех» (Japan as Number One), вышедшая в 1979 г. и ставшая бестселлером как в США, так и в самой Японии. На деле же Япония просто заново открыла старые идеи и развила ранние немецкие усовершенствования. Более того, хотя способность японцев доводить до блеска и улучшать прежние идеи производила впечатление, ее затмили достижения Южной Кореи и Тайваня. Ведь Япония эпохи Мэйдзи, когда страна приступила к осуществлению своей программы индустриализации, была достаточно мощным и стабильным государством, вскоре превратившимся в колониальную державу. А вот две ее бывших колонии были небольшими, угнетенными и, особенно Южная Корея, нищими, когда в начале 1950-х гг. они отправились в путь.
