Олег Тиньков - Я такой как все
Собственная пивоварня в ресторане – для Питера в 1998 году я совершил революцию
С кем мы только не встречались. Понятно теперь, почему многих этих банков уже нет. Я приходил к ним и говорил: «Организуйте мне финансирование, я куплю пивоваренное оборудование, вы возьмёте его в залог, а я буду оплачивать кредит». Они смотрели на меня свысока и удивлялись: «Слушай, мальчик, ты что, с ума сошёл? Ты же торгуешь электроникой. Вот иди и торгуй. Где телевизоры и где пиво!» В общем, ВСЕ московские банки мне отказали.
Тогда я пошёл к известному питерскому бизнесмену и банкиру Владимиру Когану, кредитовавшему мою сеть «Техношок».
– Слушай, Володя, дай кредит, надо всего 10 миллионов долларов. Отбивается всё за год. Ты получишь хороший доход.
– Олег, ты торгуешь электроникой. Причём здесь производство пива?
Мне кажется, Володя так и не стал настоящим олигархом именно потому, что не любил риск. Не давал кредиты предпринимателям, таким, как я, не хотел идти в реальный сектор как СОБСТВЕННИК, а не КРЕДИТОР. Думаю, ему в 1990-х годах нужно было просто активно идти в бизнес, в экономику. Не кредитовать, а покупать крупные предприятия. Но ему, наверное, психологически комфортнее было давать в долг таким гигантам, как Кировский завод.
На тот момент, в 1997 году, крупным пивным игроком в России была только «Балтика». Если бы Коган дал мне тогда деньги, сегодня, я уверен, «Тинькофф» был бы второй или третьей компанией на пивном рынке России с миллиардными оборотами в долларах. Бизнес Sun Interbrew, ныне – игрока №2, только-только начал развиваться. Войдя на рынок с огромным опозданием, в 2003 году, я и то многое успел натворить. А представляете, получи я завод на пять лет раньше?
Мы бы привезли и установили современный завод «секонд-хенд» и просто всех убили. На севере Англии мне показали разорившийся завод компании Greene King. При стоимости оборудования в 50 миллионов долларов его продавали всего за 10! Но даже такую маленькую сумму я никак не смог насобирать – не было возможности. «Техношок» приносил мало прибыли, а пельменный бизнес я ещё не запустил. Я метался не только по русским, но и по западным банкам. Пытался получить отсрочку или кредит у производителей, но и они не помогли. В итоге оборудование английского завода купил мой старый друг исландец Тор Бьорголфссон с партнёром Магнусом Торстенсоном, у которых в Питере было производство слабоалкогольных коктейлей «Браво». Они привезли оборудование, смонтировали его на Дальневосточном проспекте и запустили пиво «Бочкарёв». Тут опять я немножко задал тренд – использование фамилии для названия. Мы открыли ресторан 1 августа 1998 года, и Тор не вылезал из него – приходил со своей девушкой. Пивоварню «Браво Интернешнл» он открыл весной 1999 года. И решил: зачем что-то придумывать? Если русские так полюбили пиво «Тинькофф», то надо брать русскую фамилию. Пусть будет Бочкарёв! Потом он сделал дешёвый бренд «Охота» и стал разливать по лицензии баварское пиво Lowenbrau. Бизнес очень быстро раскрутился, и в 2002 году Тор и Магнус засадили это всё голландскому Heineken за 400 миллионов долларов! На их месте мог быть я, но банально не нашёл денег.
Тор вложил свои деньги в исландский банк Landsbanki, сильно пострадавший в ходе нынешнего кризиса. Жалко. Тем не менее он остаётся влиятельным человеком, большим умницей и талантливым бизнесменом. Просто молодец! Приехать из Исландии в Россию в мутные 90-е и построить честный, легальный и прозрачный бизнес, да ещё и в криминализированной на тот момент пивоваренной отрасли. Например, финансового директора «Балтики» Илью Вайсмана в январе 2000 года просто убили.
Я всегда говорю, чтобы достичь успеха, бизнесмену нужна сильная мотивация. Тор хотел отстоять честь семьи. У его отца Бьорголфура Гудмундссона (да, в Исландии фамилией, по сути, выступает отчество) в 1980-е годы случились серьезные неприятности: его фирма Hafskip разорилась, а его самого пытались посадить в тюрьму. И благодаря разбогатевшему Тору отец смог вернуться в крупный бизнес в 2000-х.
Найди я тогда деньги на строительство, жизнь моя пошла бы иначе. Может, лучше, а может, и хуже. Главное, ни о чём не жалеть. Хотя должен сказать, что сначала я сильно расстроился. Мои планы по строительству завода «Наше пиво» так и остались нереализованными. Они до сих пор у меня где-то валяются – красивые, развёрнутые планы по пивоварне. Но я продолжал следить за тем, что происходит в пивной отрасли. Завод не выходил у меня из головы.
В октябре 1997 года, когда исландцы уже договорились о покупке завода в Англии, я поехал на выставку Drinktec, которая раз в четыре года проходит в Мюнхене во время Октоберфеста. Я гулял по стендам, пытаясь найти производителя, который продаст мне оборудование в рассрочку, и набрёл на маленький стендик фирмы Wachsmann. Разговорился с владельцем фирмы Йостом Воксманном и рассказал ему о своей мечте – построить пивоваренный завод. Именно он наставил меня на путь истинный: «Слушай, Олег, если у тебя сейчас не хватает денег, не парься. Построй пивоварню-ресторан, создай бренд, а потом берись за большой завод».
Йост свозил меня на несколько пивоварен в Мюнхене, мы вместе обедали, ужинали, обсуждая детали. Оборудование стоило около полумиллиона немецких марок, ещё столько же составляли другие вложения в проект. Миллион у меня был, и я решил строить!
Йост сказал, что оборудование Wachsmann используется в сети ресторанов Gordon Biersch, и это стало последней каплей в пользу моего решения. Я очень любил ресторан Gordon Biersch в Сан-Франциско. Меня привёл туда американец русского происхождения Алекс Корецкий, с которым я познакомился ещё в 1993 году, когда впервые приехал в Штаты. Ресторан находится около Бэйбриджа, недалеко от делового центра, и мне очень нравилось пить там свежее нефильтрованное пиво. В ресторане, как правило, собиралась «золотая молодёжь» и вела себя шумно и весело. Как известно, американская еда не особо вкусная, но в этом ресторане всегда кормили отлично. Все дело – в удачном дуэте основателей бизнеса. Дэн Гордон – единственный американец, закончивший пивную школу Weihenstephan в Мюнхене, где преподают только на немецком языке. А Дин Бирш – я его так ни разу и не встретил – профессиональный шеф-повар. Это была идеальная комбинация. В 1987 году Дин решил открыть ресторан с пивоварней и через общего друга вышел на Дэна. Они посидели в пивной, и в итоге была создана серьёзная сеть ресторанов. Первый они открыли в Пало-Альто в 1988 году, а затем – ещё несколько десятков по всем Штатам и за границей. В 1990-х контрольный пакет сети купила семья Фертитта, владеющая казино в Лас-Вегасе.
Я знал, что спрос на хорошие рестораны в Питере есть. В «Петросибе» мы любили по пятницам или субботам ходить с коллегами попить пива. Обычно шли в ирландский паб Mollies на улице Рубинштейна. Там часто была очередь, так как паб очень любили экспаты. И даже как-то раз Андрей Мезгирёв, будущий операционный директор пивзавода «Тинькофф», сказал мне: «Олег, а что, если открыть похожее заведение?»
