Секс, наркотики и экономика. Нетрадиционное введение в экономику - Койл Диана
Каким бы ни было объяснение, в истории нет примеров стран, где бы сокращение населения сопровождалось экономическим процветанием. Трудно поверить, что через несколько десятилетий Япония и Западная Европа все еще будут лидерами мировой экономики. Ведь какой должна быть вера в будущее, если их население не замещается? Некоторые экономисты утверждают, что в будущем технический прогресс заменит (а не дополнит) рост населения в качестве фактора роста ВВП на душу населения. Но я им не слишком верю.
Мне кажется боле вероятным то, что все больше людей будут уезжать из стран, где они родились, в страны с уже развитой экономикой (т. е. миграция значительно возрастет), либо центры экономической гравитации сместятся в страны, где эти люди родились. Все богатые страны расположены рядом с бедными странами, отличающимися большими темпами роста населения, — США граничат с Мексикой, Западная Европа — с Турцией и Северной Африкой, Япония — с Юго-Восточной Азией. Если бы мне пришлось делать прогноз, я бы сказала, что богатые страны поглотят своих динамичных соседей в целях самосохранения. Это уже произошло в 1980-х годах в Западной Европе, когда ЕС принял в свои ряды Грецию, Испанию и Португалию.
Другая мораль этой истории такова: хотя сейчас быстрорастущее население по теории Мальтуса кажется бременем для многих бедных стран, именно люди, а не деньги, металлы или нефть, являются ключевыми ресурсами.
Глава 20. Развитие
Триумф модных экономических теорий
Неразрешимые проблемы оскорбляют наши чувства. Мы все привыкли к тому, что технологии и человеческий гений могут найти любые решения. Исследователи находят лекарства от все большего числа болезней, правительства строят новые дороги, автомобильные компании сокращают выбросы в атмосферу — в итоге можно найти выход из любой ситуации. В богатых странах Запада здоровье улучшается, люди живут дольше, а качество этой жизни, с некоторыми оговорками, но становится лучше. В общем и целом, все очень даже хорошо. Поэтому, тем более странно и неприятно видеть, как некоторые страны все больше и больше отстают от уровня жизни США, Европы, Кореи или даже Мексики. В большинстве стран Африки, Южной Азии и некоторых районах Латинской Америки жизнь, казалось бы, ничуть не улучшилась. Это не совсем верно: даже в беднейших странах увеличилась средняя продолжительность жизни, что вполне верно. Уровень жизни, выражающийся в доле ВВП на душу населения, во многих странах сейчас не выше, чем он был в 1950 г, или даже в 1910 г.
Почему некоторые страны не могут воспользоваться готовыми решениями для того, чтобы справиться с проблемами бедности или болезней, которые, как мы знаем, успешно применяются в наших собственных странах? Почему некоторые страны не могут обеспечить своих жителей чистой водой или электричеством, хотя технологии уже давно не являются секретными и не так уж дорого стоят? Почему некоторые дети продолжают умирать от нехватки препаратов для оральной регидратации[18], хотя это одна из самых дешевых, простых в использовании и важных (с точки зрения возможности сохранить жизнь) медицинских методик последних лет? Почему Афганистан оказался в такой нищете, что террористам удалось подкупить правительство?
Иногда ответ бывает совершенно очевидным: этническое насилие или гражданская война, которые имели место в Афганистане, Сомали или Руанде, никогда не помогают в создании процветающего государства. Вряд ли вы будете сажать овощи у себя в огороде, если мародеры могут увести вас из дома, я уже не говорю о том, чтобы открыть свое дело. Межобщиннные столкновения в Африке сохранились со времен существования колониальных границ. И найти решение для этой проблемы непросто.
К сожалению, все другие ответы не так очевидны. По сути, один из основных вопросов экономики до сих пор так и не понят. Почему экономика растет? Именно поэтому такая область экономики, как экономика развития, наука, занимающаяся поиском пути к процветанию для бедных стран, характеризуется как интеллектуальная мода (т. е. мода на определенные экономические теории). Указания, которые экономисты из развитых стран разработали для развивающегося мира, менялись на протяжении десятилетий, но отказаться от решения проблемы превращения первоматерии в золото, от загадочной алхимии роста оказывается невозможным. Ведь сейчас благополучие и процветание нашего собственного мира во многом зависят от того, поделимся ли бы с беднейшими странами этим секретом.
По словам Уилльяма Истерли, ведущего эксперта по вопросам развития: «На поиск нас подталкивают страдания бедных и благополучие богатых. Если наш поиск увенчается успехом, это будет одним из величайших интеллектуальных триумфов в истории человечества».
Он и другие ученые думают, что теперь они, возможно, проникли в суть процесса. Это уже прогресс, потому что в прошлом экономисты, исследующие вопросы развития, были уверены, что знают ответ, — и каждый раз ошибались. Таким образом, некоторая доля скромности помогает. Однако не следует думать, что в идеях прошлого нет ничего полезного. Напротив. Но тогда каждая идея считалась панацеей, а потом оказывалось, что это было ошибкой.
Более того, это лишь осложнило жизнь людей в бедных странах, которым говорили, что если вы сделаете X или Y — даже если для этого придется пойти на некоторые жертвы или политические беспорядки, — то жизнь улучшится. Раз за разом они следовали то одним указаниям, то другим, а цель отодвигалась все дальше и дальше. Все это при отсутствии экономического роста объясняет ту злобу, которую некоторые бедные страны испытывают к западным экспертам и всему Западному миру в целом.
Давайте взглянем на некоторые методы экономики развития. Одна из первых теорий связывала экономический рост с инвестированием в технику. В бедных странах — низкий уровень накоплений, потому что они бедны, поэтому, если удастся понять, сколько средств им нужно для достижения необходимых темпов роста, то можно подсчитать финансовый разрыв (неравенство). Экономисты, изучающие проблемы развития, так и сделали, для каждой страны. Материальная помощь и ссуды таких международных агентств, как Всемирный банк или Международный валютный фонд (МВФ), а также богатых государств, должны были помочь восполнить этот разрыв. Большая часть средств, предоставленных в качестве ссуд или помощи бедным государствам, долгие годы тратилась на дорогостоящие проекты: дамбы, дороги, крупные заводы, аэропорты и прочее.
Конечно, экономический рост в некотором смысле зависит от инвестиций. Это одна из основных рабочих теорий в экономике. Но не так сложно понять, что дело не только в этом. Нужны люди, чтобы работать на этой технике, люди с определенными навыками и образованием. Поэтому, в конце концов, эта мысль дала рождение другой панацее — образованию, или инвестициям в человеческий капитал, как называют это экономисты. Существует четкая связь между расходами на обучение населения и развитием: Южная Корея, одна из немногих стран, перешедшая из категории развивающихся стран в категорию передовых, является классическим примером важности образования.
Но опять-таки, инвестиции в человеческий капитал не решают проблему полностью. Именно поэтому существует множество решений. Контроль роста населения был одно время главной идеей теории, основанной на том, что в бедных странах показатели рождаемости во много раз выше, чем в богатых. Но, скорее всего, причинно-следственная связь здесь иная: большие доходы позволяют людям создавать небольшие семьи.
Другой влиятельной и характерной экономической теорией была марксистская экономика развития. Она пользовалась особой популярностью в развивающихся странах, потому что возлагала всю вину за экономическую отсталость на империализм и поиск капиталистами новых территорий лишь с одной целью — для добычи сырья. Но марксистская теория потеряла всю привлекательность с падением коммунизма в 1989 г. Связанной с марксистским способом анализа, но логически отличавшейся от него была теория, согласно которой низкий уровень экономического развития сознательно сохранялся в государстве, находившемся в подчинении или зависимости от богатых и мощных держав. Эта теория до сих пор популярна в развивающихся странах.
