Елена Богатова - Инновационная экономика
В марксистской теории технический прогресс как фактор циклического развития воздействует на макроэкономическую динамику через изменение нормы прибавочной стоимости. При этом соотносительная сила действия технического прогресса на все времена как фактора, препятствующего или способствующего повышению нормы прибавочной стоимости, не определена. Современная экономическая практика подтверждает, что применение новых поколений техники (на разных этапах своего технического развития и в разных странах) действительно может приводить к снижению нормы прибавочной стоимости [6]. Еще в середине 19 века К.Маркс обратил внимание на то, что прогресс выражается уже не столько в расширении производства, сколько в постоянном совершенствовании его технологической базы. Затраты на тиражирование новых технологий и вообще знаний, которые выходят на первый план, ничтожны по сравнению с их созданием. Поэтому К.Маркс (а вслед за ним и Дж. Кейнс) выделял рост новых отраслей как фактор, ломающий сложившийся характер распределения в обществе. Противоречие между производством и потреблением, вызванное совершенствованием технологий, рассматривалось как причина экономических циклов.
Роль технического прогресса в трудовой теории стоимости определяется тем, что структурные технологические сдвиги и вызванные ими изменения в потреблении относительно понижают долю затрат живого труда в определении ценовых соотношений. Однако в 50-х годах в развитых странах проявилась долгосрочная противодействующая тенденция – вместе с быстрым ростом оплаты труда происходит возрастание ее относительной доли в суммарных издержках[39,692]. Идущая от К.Маркса, (и далее Й.Шумпетера, К.Жугляра, У.Митчелла, для которых циклические колебания связаны с неравновесием) концепция сдвигов в технологии как источника циклических колебаний была подвергнута критическому рассмотрению Р.Лукасом. Р.Лукас, а также Дж. Мут, Т.Кун, К.Виксель и ранее Е.Слуцкий, поставили идею рациональных ожиданий в центр макроэкономики в противовес моделям роста 60-х гг. с присущей им гипотезой об абсолютном предвидении (вследствие чего эти модели обладали свойством общей нестабильности). Рассмотренная под другим углом зрения (статьи Т.Саржента и Н Уоллеса (1973 г.)) проблема нестабильности трансформировалась в проблему неопределенности, а неопределенность превратилась в положительный фактор экономического развития. В русле этих положений модель Лукаса объясняет изменения в уровне реального ВВП и экономические циклы с помощью изменения совокупного спроса. Отсюда следующим логичным шагом в объяснении циклов стала денежная теория циклов К. Фримена. Следует отметить, что влияние изменения совокупного спроса на реальный ВВП за счет изменения только денежных факторов возможно лишь в коротком периоде и в весьма ограниченных размерах. Теория Р. Лукаса и денежная теория циклов К. Фримена в большей степени нацелены на объяснение нового и актуального для того момента времени явления стагфляции, чем на исследование базисных причин экономической динамики.[14] В 1990-х годах денежная теория циклов уступает место теории реальных циклов (статьи Ф.Кидленда и Э.Прескотти (1982 г.)). Технологические шоки становятся единственным источником макроэкономических колебаний. Технический прогресс со всеми его рисками – главной силой экономической динамики. В моделях реального цикла среди импульсов, нарушающих первоначальное равновесие полной занятости, первое место занимают технологические изменения (изменение в методах производства, а также производство новых изделий).
Основная критика моделей реального бизнес цикла направлена на их исключительное внимание к технологическим изменениям. Во-первых, с макроэкономической точки зрения технологические изменения в нормальных условиях отсутствия войн и революций в соответствии с этими моделями должны приводить к изменениям только в сторону улучшения. Отсюда следует, что технологические изменения способны объяснять только рост, но никак не снижение ВВП и его циклические изменения. Во-вторых, частота, сила и направленность технологических изменений различны в различных отраслях промышленности. На отраслевом уровне возможны как улучшения, так и ухудшения технологических процессов, совокупность которых может либо снизить, либо нейтрализовать макроэкономический эффект технологических изменений, что не находит отражения в моделях реального бизнес цикла.
В 1983 году Я. ван Дейном [32,61–62] был описан механизм распространения длинных волн, базирующийся на механизме пространственного распространения новых технологий из главных центров в новые индустриальные страны, а затем на периферию. Каждая новая волна дает очередной шанс экономически подготовленным государствам, развивающимся путем быстрой адаптации нового комплекса технологий, войти в круг развитых. При этом страна, только что включившаяся (обычно это происходит в фазе общемирового подъема) в современный экономический рост, не испытывает последующего спада в данной длинной волне. Это важно отметить сегодня, когда мощным фактором макроэкономической динамики становятся финансовые рынки.
В пятидесятилетних циклах Кондратьева импульс исходит от инновационных отраслей в силу того что они до определенного времени не могут создавать рабочих мест больше, чем их теряют традиционные отрасли. Немаловажным аспектом этой проблемы является также и тот факт, что высокотехнологичные компании являются таковыми в силу концентрации в них изобретателей, создающих новое знание о реальном физическом мире, а не новаторов в шумпетеровском понимании (предпринимателей). Большинство изобретателей не являются предпринимателями, что подтверждается философскими исследованиям в области теории познания [40]. Развитие в Западной Европе в этом отношении следовало сценарию Кондратьева и в до- и в послевоенный период (кроме Германии). Несоответствие теории цикла и практики начало проявляться (первоначально в США) по мере ослабления зависимости между ростом и количеством новых рабочих мест, то есть по мере развития малого предпринимательства.
Важно отметить, что технологический прогресс признается главным фактором, вызывающим неравномерность экономического развития в инвестиционной теории циклов Э.Хансена (1927 г). Под влиянием этой теории сформировались взгляды П.Самуэльсона, Д.Гелбрейта, и Е.Домара по рассматриваемому кругу вопросов, Существенный элемент теории цикла Хансена – пучкообразный характер инвестирования, обусловленный стадным поведением людей при осуществлении инвестиций в нововведения.
Технологические инновации являются главным фактором изменения инстинктов у Т.Веблена (1857–1929) – основоположника технократического направления институционализма. Т.Веблен отмечал несовместимость машинного производства и жажды прибыли, несоответствие уровня развития науки и технологии общественным институтам западноевропейского общества. Последнее обстоятельство ретранслируется во все последующие социально-экономические теории экономической динамики.
В 70-е годы последователи Т.Веблена провозгласили технологию и индустриализацию движущими силами и источником ценности, а иерархические структуры – силой, противоположной новому. Последователи Д.Коммонса (социально правовой разновидности институционализма) трактовали институты как способ выбора между технологическими альтернативами. К этому же периоду относится критика Г.Мюрдалем (стокгольмская школа экономики) многочисленных теорий экономического роста за провозглашенный ими принцип автоматических изменений. В противовес им Г. Мюрдаль выдвинул принцип кумулятивного развития, широко используемый в дальнейшем в эволюционной концепции макроэкономического развития.
Английский институционалист Д.Гобсон («Империализм,1902 г.), источник самодвижения экономической системы связывал со сферой прогрессирующей промышленности, производящей новые товары и открывающей новые способы изготовления товаров. Положения Д. Гобсона инициировали анализ межсекторного движения в направлении, впоследствии развитом Й.Шумпетером.
Гелбрейтовская концепция «зрелой корпорации» и «нового социализма» основными критериями деления экономики на две системы признавала технико-организационные факторы: наличие передовой техники и сложной организации Неравномерность развития секторов экономики в этой концепции порождала большие различия во власти, а, следовательно, в социальных последствиях. Планирование признавалось объективной потребностью современной промышленности. Государству вменялось в обязанность проводить льготную политику в обеспечении рыночной системы новой техникой.
Процессы быстрого развития технологий в 50-60-х гг. 20 века нашли теоретическое обобщение в теории предложения. Ее сторонники утверждали, что рост цен ведет к увеличению доли используемой морально устаревшей техники и тем самым замедляет экономический рост. Отсюда вывод – надо не бояться, а способствовать сбережениям (в противоположность Дж. Кейнсу).
