А. Кравцов - Бизнес как экспедиция: Честные истории для героев и волшебниц
Ранним утром 12 августа мы двинулись на восток. Два оранжевых джипа ехали по Транссибу параллельно поезду, в котором размещался штаб. Это давно отработанная нами методика перемещения во время гонки «Экспедиция-Трофи». Василь и Тарас уснули.
Только-только рассвело, стояла отличная погода. Через двадцать минут по расписанию был город Камышлов. Там я провел значительную часть детства и там же крестился в 27 лет в красивом старом соборе. Я вышел покурить в тамбур и в тот момент, когда показался собор, как от толчка, вдруг понял, что город должен называться Руян.
Задача по поиску места была крайне непростая.
Мы обследовали три региона — Алтай, Томскую и Новосибирскую области. Нам казалось, что должны быть зашифрованы подсказки. Например, Рерих при посещении Усть-Коксы на Алтае сказал, что через сто лет талантливая молодежь заложит город в этом месте. Приехали — не то. Или, изучая пушкинскую сказку о царе Салтане, наткнулись на словосочетание «камень-алатырь» и искали его в топонимике — не нашли. Но когда 19 августа мы с воды увидели белый утес, идентичный утесу Аркона на Рюгене, сразу стало понятно, что Город будет стоять именно здесь.
Спустя примерно месяц…
Клонился к вечеру погожий сентябрьский день. Смешанная сибирская тайга уже стала по-осеннему пестрой, желто-оранжевой с темно-зелеными мазками кедров. На берегу Оби двое мужиков ловили рыбу. Снасть у них была самодельная. К тяжелому грузу, заброшенному с лодки, привязана резинка, а к ней — грубая леска с поводками и крючками с наживой.
Мужики были местные, из деревни Уртам. Один постоянно балагурил, звали его Серега. Второй — Саня — этнический немец, смотрел на мир со скепсисом и изредка вставлял в болтовню Сереги едкие замечания. Рядом, позевывая, лежала молодая лайка Туман.
Вдруг уши пса нервно дрогнули, а нос озабоченно втянул незнакомый запах. Из-за соседнего острова показался большой плот. Таких здесь раньше никогда не видели. Посреди плота на складных креслах сидели и переговаривались десятка полтора человек в красивой синей форменной одежде. Один стоял в середине около флип-чарта (хотя я не уверен, что мужики когда-нибудь слышали это слово). Справа и слева от круга сидевших горели костры в распиленных поперек 200 литровых металлических бочках. Управлялось судно рулевым шестом, стоящим впереди, второй рулевой держал румпель лодочного мотора, примостившись на корме.
— Наверно, это те, кто на Солонцах поставил юрты, — нарушил тишину Серега. — Город, говорят, какой-то будут строить.
— Тракторист Вовка бочку с водой им возил, — откликнулся Саня. — Баня у них там раскладная. А сами все молодые и чокнутые какие-то.
Ленивая по-алтайски гладь увлекла плот-ковчег за следующий поворот. До закладки первого камня в основание Руян-города оставалось не так долго.
На повернувшем за поворот плоту шла дискуссия ячейки с экспертным советом «братьев по разуму». Лидерами совета были Сергей Иванович Макшанов, Вадим Лобов и Руслан Байрамов. Их резолюция была однозначной: крутейшая идея! Надо делать все то же самое, но не здесь, а в Центральном федеральном округе.
Через десять дней я привез на место будущего города товарищей по штабу гонки «Экспедиция-Трофи». Диагноз повторился. Справедливости ради надо заметить, что обе группы были шокированы эмоциональным обаянием места. Уезжали друзья-эксперты с пониманием, что наша ячейка в любом случае будет строить город на месте силы, найденном в Сибири. Просто потому, что мы этого очень сильно хотим.
Когда-то давно я учил молодых управленцев Капустину и Шарипова на вопрос подчиненных «Почему?» отвечать: «Потому, что я так хочу».
Теперь остро встал вопрос об идеологии, гербе и закладке первого камня. Месяцем раньше на поляне в культовом месте у реки Полометь состоялся ночной разговор двенадцати энтузиастов будущей стройки. Мы не очень представляли, каким будет первое здание. Присутствовавший на поляне Иван Баженов, талантливый сибирский художник и архитектор, сказал: «Надо плясать от того, что мы в этом городе собираемся делать, от его идеологии. Когда отбросим все лишнее, проект здания родится сам собой».
В день, когда мы нашли место, буквально через час, двум нашим товарищам — Василю и Ивану, находящимся в разных городах, пришла в голову мысль, что это будет маяк. Но не простой. На втором этаже здания будет круглый стол, за которым будут приниматься все судьбоносные решения о будущем города. А башенка вокруг маяка станет любимым местом туристов, площадкой для фотосъемки, поскольку с нее открывается очень красивая панорама. На первом этаже мы сделаем кают-компанию с камином.
Чтобы привезти первый камень, была в кратчайшие сроки спроектирована и проведена парусная экспедиция на двух надувных катамаранах на остров Рюген. Группой руководил наш старый товарищ и бывалый капитан Сергей Сергеев из Омска.
Осенняя Балтика — суровое и штормовое место. В течение четырех суток мы не снимали сапоги и падали после вахты, не расчехляя спальники. А когда вернулись с добычей на территорию России, интоксикация организма и холодовая усталость притупили чувство радости от выполненной задачи. К тому моменту уже был написан Манифест и проектировался герб будущего города.
Плывущий огонь
Есть два вида маяков. Одни подают кораблям сигнал об опасности: «Не приближайся, здесь ты можешь потерпеть крушение!» — другие: «Плыви на мой свет — и спасешься!» И ни один маяк не имел до сих пор «права выбора»: на какой из двух сигналов он запрограммирован — такой и подает. Поэтому маяки вынуждены всегда работать в паре. В древности же, напротив, маяком служил огромный костер на берегу.
На гербе «Руяна» — именно этот изначальный маяк-костер, похожий не столько на маяк, сколько на факел или на олимпийскую чашу. Этот пылающий в чаше открытый огонь венчает деревянную конструкцию, соответствующую стандартам европейской геральдики. Такой «натурализм» помимо красивого художественного решения и соответствия факту нахождения Руян-города не на морском, а именно на речном берегу говорит еще и о стремлении «Руяна» быть понятным всем, а не только соотечественникам.
Первоначально маяк планировалось изобразить в виде кирпичной башни, посылающей два луча, два сигнала, о которых говорилось выше и которых не посылал до сих пор одновременно ни один маяк. Но кирпичная башня зарезервирована за морскими маяками, поэтому от такой идеи вскоре отказались. Как и от идеи двух лучей — одного зовущего, обещающего спасение, и другого, преграждающего путь, предупреждающего: «Тебе здесь опасно».
