Александр Соловьев - Корпорации-монстры: войны сильнейших, истории успеха
Трое мужчин и один бэби
Второпях правление компании наделило Эйснера и Со. совершенно исключительными полномочиями. Которыми он не замедлил злоупотребить.
Рабочий день в Walt Disney стал начинаться в семь утра и заканчиваться тогда, когда у шефа больше не было вопросов. Понятие week-end пришлось вычеркнуть из словаря. Раньше самого Эйснера на студии появлялся только Джеффри Катценберг. Немедленно прославившийся тем, что ежедневно проводил около ста пятидесяти телефонных разговоров. Ни один из них не продолжался более двух минут, но в сумме это давало вполне приличную марафонскую дистанцию – пять часов в день с телефонной трубкой в руках. Вслед за выходными и праздниками был упразднен благостный стиль общения на рабочем месте. Эйснер предпочитал подчиненных, которые умеют добиваться своего при посредстве неистовой брани (в случае необходимости), которая и ему самому давалась без особого труда.
Выражение «работа закипела» было бы в данном случае несправедливым преуменьшением. Эйснеру нужно было поторапливаться. На всякий случай. Так как он понятия не имел, сколько времени в его распоряжении. Проще говоря, как долго его личная отменная репутация сможет поддерживать в хорошем настроении инвесторов, кредиторов, спонсоров, акционеров, подчиненных и режиссеров.
И, разумеется, публику.
А успеть нужно было – не больше не меньше – заново сотворить Вселенную Диснея. На это требовалось, разумеется, чуть больше, чем шесть ветхозаветных дней. И всемогущим Майкл Эйснер не был. Пока. Зато он был весьма изобретателен. И бездонно самонадеян. В его сознании простирался хаос неиспользованных возможностей. Парки развлечений. Фирменные товары. Киностудии. Видео– и аудиозаписи. Телевизионные передачи, программы и целые каналы. Радиоспектакли. Книгоиздательство. Собственные рестораны, отели и торговый дом. Театральные постановки и спортивные состязания.
Ничего этого не существовало.
Была корпорация, которая, по оценкам биржи, со всеми потрохами стоила квелые два миллиарда долларов. То есть практически ничего. Начинать надо было с нуля. Десяток сотрудников корпорации обязали за выходные прочитывать по десятку сценариев в поисках хитов. Сам Эйснер включил свою реактивную способность угадывать возможный успех в самой, казалось бы, непрезентабельной истории. Джеффри Катценберг прочесывал сметы принятых к постановке фильмов в поисках разумной экономии.
Главный метод экономии отличался известным остроумием и был персональным know-how Майкла Эйснера. Доскональное знакомство с Зазеркальем Голливуда позволяло ему безошибочно находить недавних кинозвезд, не претендующих на обычные троглодитские гонорары. Он проводил часы, раскладывая свой психоматематический пасьянс: кому не повезло в прошлом году, кто запил, кого застукали с кокаином. И сколько можно заплатить, дабы не слишком раздуть бюджет. Торгуясь, он совершенно не стеснялся производить впечатление упрямого безумца. Найдя цену чересчур высокой, а партнеров – неуступчивыми, он просто вставал из-за стола переговоров. И покидал поле битвы, не желая тратить время, которое можно было с большей пользой инвестировать в поиски более сговорчивых талантов.
Первый же полнометражный кинобестселлер – «Three Men and One Baby» – представлял собою безжалостную эксплуатацию бродячего голливудского сюжета. О том, как представителям сильного пола сваливается на руки забота о новорожденном. То, что в первый раз нечто похожее было снято, кажется, уже в 1914-м году, Эйснера ничуть не смутило. Окончательно судьбу картины решила фотограф Энн Лейбовиц, вызванная для рекламной съемки. Когда бэби на площадке беззаботно пописал на рубашку и брюки одного из своих взрослых напарников, Энн заорала: «Не двигаться!» – и сделала кадр, которому суждено было решить исход рекламной кампании.
Адвокаты и финансисты в гостях у сказки
Душой корпорации была творческая фантазия. А сердцем – юридическое отделение. Сам великий Уолт (которого охотно изображают восторженным Санта-Клаусом) души не чаял в своих адвокатах. Мультгерои оставались дойной коровой, златым тельцом и курочкой, несущей платиновые яйца, лишь будучи надежно защищенным от подделок и пиратов.
После появления на студии Эйснера борьба за справедливость – читай, за безопасность доходов – обрела отчетливые черты паранойи. Уже не полк, а целая армия юристов следила за тем, чтобы изображения Микки Мауса (и иже с ним) использовал только тот, кто приобрел лицензию. В 1989 году на вручении Оскара Киноакадемия легкомысленно нарядила одну певицу в костюм Белоснежки. В пять утра жалоба в суд была готова. Три детских сада во Флориде нарисовали на своих стенах Микки Мауса. Тем самым навязав себе на шею изнурительный судебный процесс. К концу восьмидесятых Эйснер вел юридические разборки со всеми голливудскими студиями. И около семисот с мелкими торговцами, нарушающими копирайт.
Ален Бок, издатель журнала Show Biz News, задумал как-то раз сделать специальный выпуск, посвященный юридическим схваткам в Голливуде. Но вынужден был отказаться от затеи. Выяснилось, что Дисней участвовал буквально в каждой. Вероятно, Боку такая всеобъемлющая реклама Disney Со. показалась неуместной.
Защищенный, с одной стороны, киноуспехами, а с другой – стройными рядами юристов, Эйснер получил свободу действий, необходимую для создания Вселенной. Тут-то, собственно, и обнаружилось главное достоинство Майкла Эйснера. Которое, собственно, и возвело его в ранг менеджера милостию Божьей. Ему никогда не приходили в голову отдельные идеи – только полномасштабные эпохальные планы.
Проще говоря, замышляя строительство нового парка, Эйснер заранее просчитывал, сколько корпорация заработает на пристроенном к нему отеле. И на бесплатной рекламе собственных фильмов. И, разумеется, на собственных ресторанах, магазинах, сувенирах. Решая поддержать тот или иной проект, Эйснер не успокаивался, пока не убеждался в том, что идея будет выжата, как лимон в тарелке с устрицами.
После десяти лет сплошного извержения вулкана пейзаж выглядел весьма внушительно. Три парка – во Флориде, Калифорнии и Японии – принимали ежегодно по пятьсот тысяч посетителей. Новые аттракционы для Диснейленда разрабатывал Джордж Лукас. С массивным применением своей любимой электроники и космических спецэффектов. Пятьдесят пять офисных зданий, ресторанов, отелей и магазинов.
Кинопроизводство украсилось прокатными шлягерами для всех возрастов – от сверхприбыльного Lion King, немедленно принесшего в прокате миллиард долларов, до идеала всех хорошеньких продавщиц – Pretty Women (за участие в котором Эйснер, к слову, заплатил слегка стареющему Ричарду Гиру всего лишь два миллиона).
