Ф. Ландберг - 60 семейств Америки
Конкретные доказательства правильности анализа, сделанного Джексоном, появились 4 августа 1937 г., когда опекуны имущества Уильяма Рокфеллера, брата Джона Д. Рокфеллера, представили отчет нью-йоркским судам. Уильям Рокфеллер оставил в 1922 г. 50 млн. долл., завещав разделить часть дохода между четырьмя его детьми и четырнадцатью внуками, а основной капитал оставить правнукам. С 1922 по 1937 г. дети и внуки получили 9 514 834 долл, дохода с капитала, ценность которого увеличилась за пятнадцатилетний период на 13 947 361 долл. Подсчитано, что в 1950 г. около пятидесяти правнуков получат в наследство состояние, которое после уплаты причитающегося детям и внукам дохода будет оцениваться от 75 млн. до 1 млрд. долл. Таким образом, Уильям Рокфеллер оставляет после себя пять десят миллионеров, которые, если они будут продолжать держать свои капиталы в тресте, смогут оставить своим детям, внукам и правнукам состояния, увеличенные подобным же образом. До того, как поверенный Рокфеллера составил это завещание, еще не было известно, что капиталы можно законным образом передавать четвертому поколению; но могущественные лица могут манипулировать законом по собственному усмотрению. Если не произойдет никаких чрезвычайных событий, то после 1950 г. будут существовать две большие рокфеллеровские династии, каждый представитель которых будет миллионером или мультимиллионером.
Хотя завещание Уильяма Рокфеллера и комментировалось газетами как необычное, оно не является чем-то из ряда вон выходящим. "Современная стратегия финансового капитала, заключающаяся в организации трестов, принадлежащих отдельным семьям,— говорит профессор Джером Дэвис в своей книге "Капитализм и его культура",— делает неизбежным появление наследственной касты. Джон Дж. Грей, производивший расследования для комиссии по торговле между штатами, говорит: "За 40 лет я знаю лишь один случай, когда по представленному на официальное утверждение завещанию крупное состояние не было связано таким путем примерно на 100 лет".
Глава третья
РОСТ ВЛИЯНИЯ ФИНАНСИСТОВ (1896—1912 гг.)
С самого возникновения общества правительство было незаменимым слугой богачей. И далеко не украшая историю выдающимся исключением, правительство Соединенных Штатов, не маскировавшееся традициями, догмой и ритуалом, церковью и аристократией, сделало в действительности больше, чем все правительства Европы, чтобы подтвердить правильность этого положения.
С момента основания американских колоний сотрудничество политики с частным капиталом было столь полным и безраздельным, что трудно назвать такой исторический период, когда прекращались бы политические интриги в пользу специфически частных интересов. На заре существования Нового Света смутные идеи о благе общества были использованы для маскировки весьма ясных материальных целей ограниченного меньшинства. В защиту этого положения была выдвинута созданная европейским капитализмом старая теория laissez faire, согласно которой общественное благо заключается в неограниченной частной предприимчивости.
Первые состояния на девственном континенте были созданы чисто политическим путем: английский и голландский королевские дома произвольно раздавали отдельным лицам и компаниям, пользовавшимся их благосклонностью, огромные земельные владения и прибыльные торговые привилегии; то, что теперь составляет территории целых восточных городов, графств и штатов, было некогда просто частными поместьями.
Королевские пожалования раннего периода — предвестие тарифов, субсидий на постройку кораблей и самолетов, освобожденных от налогов ценных бумаг, пособий, выплачиваемых банкам и железным дорогам Реконструктивно-финансовой корпорацией, военных контрактов, включающих надбавки на издержки производства, привилегий в предприятиях общественного пользования, предоставления огромных наделов общественной земли железнодорожным, угольным и земельным компаниям — были единственным правовым основанием вновь созданной земельной аристократии на владение собственностью.
Инициаторы и руководители войны против Англии в основном не были связаны с землей. Они либо владели товарами, небольшими заводами, капиталами, облигациями и векселями, либо стремились приобрести их и ввести в Америке национальный торговый капитализм. Созданное ими конституционное правительство, возглавленное Джеймсом Мэдисоном и Александром Гамильтоном, предназначалось для укрепления новых форм собственности и в то же время для замедления развития народно-политических движений .[1 Ch. A. Beard, An Economic Interpretation of the Constitution of the United States, pp. 152—188.].
Конституция, написанная в обстановке тайной подготовки государственного переворота на секретных совещаниях съезда, созванного якобы лишь для урегулирования торговли, была враждебно встречена населением, что и вызвало поспешное добавление к ней первых десяти поправок. Этот документ предусматривал создание правительства с официально принятой системой контроля и равновесия (в действительности же, как говорили остряки, полный контроль и никакого равновесия) и в то же самое время гарантировал полнейшую бесконтрольную свободу собственникам. Короче говоря, деятельность правительства была ограничена тесными рамками в то время как частной экономической инициативе предоставлялась небывалая свобода и полная возможность создать за пределами официального правительства сильное неофициальное правительство — правительство de facto, стоящее за правительством de jure.
"Результатом... является современное правительство, в пять раз менее гибкое и еще гораздо менее того демократическое, чем правительство Великобритании" [1 J. Chamberlain, Farewell to Reform, p. 211.].
В течение десятилетий, приведших к гражданской войне, имущие классы подливали масло в огонь политической борьбы; они не только постоянно спорили между собой о преимуществах землевладения перед торговлей и торговли перед землевладением, но и провоцировали в среде обездоленных фермеров и рабочих возмущение, наиболее ярко выразившееся в джексоновской демократии. Когда в результате политических поражений от руки северных промышленников и коммерсантов перспективы на будущее стали мрачными, плантаторы Юга, не задумываясь, обнажили меч.
Победа Севера, навеки лишившая земельную аристократию политической силы, принесла настаивавшим на системе пошлин промышленникам неограниченную власть, которая с тех пор серьезно оспаривалась — и то лишь в чисто парламентской форме — только западными землевладельцами под руководством Уильяма Дженнингса Брайана, которые помогали подавить Юг, не понимая своих собственных классовых интересов. С 1865 по 1896 г. правление промышленников оставалось неизменным.
