Дэн Ариели - Вся правда о неправде. Почему и как мы обманываем
Как только вы призна́ете, что ипотечные ценные бумаги будут жить и в будущем, вы как минимум частично перестанете замечать связанные с ними риски. Помимо этого, вам крайне сложно оценить, сколько они стоят на самом деле. Погрузившись в большую и сложную электронную таблицу, вы пытаетесь оценить реальную ценность той или иной бумаги. Вы изменяете один из параметров дисконта с 0,934 до 0,936 и видите, как вдруг цена этих бумаг подпрыгивает до небес. Вы продолжаете играть с цифрами, пытаясь найти параметры, в максимальной степени отражающие «реальность», но при этом краем глаза замечаете, каким образом выбор того или иного параметра влияет на ваше личное финансовое будущее. Вы продолжаете играть с цифрами еще какое-то время, пока не убеждаетесь в том, что они совершенно точно отражают идеальный способ оценки ипотечных ценных бумаг. Вы не испытываете никаких угрызений совести, потому что уверены, что сделали все возможное для максимально объективной их оценки.
Более того, вы не имеете дела с реальными деньгами. Вы просто играете с цифрами, которые отдалены от настоящих денег сразу на несколько шагов. Их абстрактная природа позволяет вам воспринимать свои действия как игру, а не как что-то способное серьезно повлиять на вашу жизнь, качество вашего жилья или размер ваших пенсионных накоплений. Вы не одиноки. Вы понимаете, что умники-финансисты, сидящие в соседних офисах, ведут себя более или менее похоже, и когда вы сравниваете свои оценки с их оценками, то понимаете, что лишь немногие из ваших коллег выбрали еще более экстремальные наборы показателей. Вы уверены в том, что представляете собой рациональное существо и что рынок всегда прав. И поэтому вы начинаете верить в правильность своих действий и действий всех остальных (мы еще поговорим об этом в главе 8). Не так ли?
Разумеется, это совсем не так (вы еще помните о финансовом кризисе 2008 года?), но с учетом того, насколько большие суммы вовлечены в игру, нам кажется вполне естественным немного мухлевать. Человеку свойственно вести себя таким образом. Ваши действия приводят к огромным проблемам, но вы их просто не видите с этой точки зрения. В итоге ваш конфликт интересов поддерживается целым рядом фактов: вы не имеете дела с реальными деньгами; ваши финансовые инструменты невероятно сложны, а кроме того, каждый из ваших коллег делает то же самое.
Меткий и наполненный тревогой документальный фильм «Внутреннее дело» (Inside Job), получивший премию Американской киноакадемии, детально показывает, каким образом отрасль финансовых услуг шаг за шагом развращала правительство США, что привело к отсутствию контроля над Уолл-стрит и финансовому краху 2008 года. Фильм также описывает, каким образом эта индустрия платит ведущим ученым (ректорам, главам факультетов и отдельным преподавателям) за то, чтобы они писали экспертные мнения в интересах финансистов и дельцов с Уолл-стрит. Если вы посмотрите этот фильм, то вас наверняка поразит, с какой легкостью ученые и эксперты готовы продаться, и вам наверняка покажется, что вы никогда не поступите так.
Но перед тем как вы окончательно убедите себя в том, что обладаете высочайшими моральными качествами, представьте себе, что мне (и вам) платят большие деньги за работу в комитете по аудиту какого-нибудь Гигантбанка. Если от работы в банке будет зависеть значительная часть моего дохода, то я, возможно, буду не столь критичен в отношении его действий. При должном уровне вознаграждения я, возможно, буду чуть реже говорить о том, что инвестиции банка должны быть прозрачными и ясными или что ему нужно всегда избегать конфликта интересов. Разумеется, я хочу и дальше оставаться в составе комитета, поэтому для меня просто комфортнее не думать, что многие из действий банка были предосудительными.
Внутренний конфликт в ученом мире
Когда я размышляю о вездесущности конфликта интересов и о том, как сложно бывает обнаружить его в нашей жизни, часто вынужден признавать, что и сам подвержен его влиянию.
Нас, ученых, порой призывают использовать свои знания в качестве консультантов и экспертов в суде. Вскоре после того, как я занялся научной деятельностью, крупная юридическая компания пригласила меня выступить экспертом. Я знал, что некоторые из моих более опытных коллег регулярно занимались экспертной деятельностью и получали за это неплохие деньги (хотя они и уверяли, что делают это не ради денег). Из любопытства я изучил их заключения по ряду старых судебных дел и искренне поразился их однобокости. Более того, я был шокирован тем, насколько уничижительно эксперты относились в своих заключениях к мнениям и заключениям экспертов противной стороны, которые в большинстве случаев были не менее уважаемыми учеными.
Тем не менее я решил попробовать (разумеется, не ради денег), и мне пообещали довольно высокий гонорар за экспертное мнение[16]. Сравнительно быстро я понял, что юристы, с которыми я работал, пытались подспудно вложить мне в голову точку зрения, которая помогла бы им выиграть дело. Они не делали этого грубо и навязчиво. Они не говорили мне прямым текстом, что определенные вещи пойдут на пользу их клиентам. Вместо этого они попросили меня описать все исследования, уместные для данного судебного разбирательства. Далее они поделились со мной своим мнением, что некоторые факты, противоречащие их позиции, могут быть основаны на методологических ошибках, а исследования, поддерживающие их точку зрения, можно считать очень важными и качественными. Они были искренне благодарны мне каждый раз, когда я оценивал исследования подходящим для них образом. После нескольких недель работы я обнаружил, что относительно быстро принял точку зрения плативших мне людей. Эта история заставила меня серьезно засомневаться в возможности человека быть объективным, когда ему платят за его мнение (сейчас, когда я пишу эти строки об отсутствии у меня объективности, я уверен, что теперь никто и никогда не попросит меня выступить экспертом – но, может быть, это и к лучшему).
Пьяный человек и набор данных
Был и еще один случай, заставивший меня осознать всю опасность конфликта интересов. На сей раз это было связано с моим исследованием.
В свое время мои гарвардские друзья любезно позволили мне работать в их лабораториях. Особенно мне было интересно использовать участников их экспериментов, так как они нанимали для участия жителей окрестных районов, а не ориентировались на одних лишь студентов.
Как-то раз я вел эксперимент в области принятия решений. Как и обычно в таких случаях, я предположил, что результаты при одном условии эксперимента будут отличаться от результатов при другом. Так и получилось – за исключением одного участника. Предполагалось, что все участники той же группы будут показывать более высокие результаты, однако у этого участника результат оказался значительно ниже, чем у всех остальных. Это показалось мне странным. Изучив его данные более тщательно, я обнаружил, что он был на 20 лет старше остальных. Я также вспомнил, что один из участников эксперимента, пожилой мужчина, находился в состоянии сильного алкогольного опьянения.
