Что такое идея и как она «работает»? - Иван Андреянович Филатов

Ведь мы живем не среди молекул, атомов и кварков (из которых все состоит) – мы живем среди того материального, что сотворено ранее во Вселенной и в Природе, и что сделано и делается нами же самими, благодаря нейронным структурам нашего мозга (интеллекта). Мы живем среди «демократии вещей» (М. Деланда). И наглядным примером такой «демократии» являются те самые разнообразные (разнохарактерные) сущие, из которых «сделана» любая идея (см. приведенные нами по тексту примеры идей). Условно, опять же, говоря, до Большого Взрыва не было НИЧЕГО. И из этого НИЧЕГО появилось все то, что нас окружает, в том числе и то, что мы создали – и продолжаем создавать и открывать – сами.

Так что если вопрос состоит в том, из чего «все … сделано», то, по крайней мере, в сфере нашей социальной жизни, все сделано благодаря возникновению идей, то есть благодаря нашему совместному с социумом бытию. И это означает: тем «универсальным паттерном», по которому формируется всё нами внове создаваемое, являются идеи как комплексы определенным образом взаимосвязанных сущих. Но, как мы уже увидели, созданием идеи-паттерна создание новизны не заканчивается – оно только начинается.

Потому что,

– во-первых, мы должны в процессе раскрытия смысла идеи обнаружить, так какого же искомого сущего нам не хватает в комплектации данной идеи;

– во-вторых, должны сформировать в своем уме его вид (эйдос) и сущность;

– в-третьих, мы должны опредметить (материализовать) это искомое сущее, то есть изготовить по его образцу подручное средство (будь то градусник или гражданские институты, призванные охранять принципы нравственности и справедливости в обществе);

– в-четвертых, нам необходимо организовать в социуме новый род массовой деятельности по производству Продукции нового вида (соответственно, знание температуры тела и уравновешивание взаимоотношений в обществе на не законодательном уровне);

– и в дальнейшем – это уже, в-пятых – нам надо производить эту новую Продукцию, тем самым «питая» ею социум и обеспечивая его жизнеспособность.

И, как оказалось, производство этой Продукции – самим обществом при непременной помощи изобретенного или открытого подручного средства – есть цель и создания идеи, и нашего человеческого бытия, и бытия социума, который в принципе не может существовать без постоянного притока новизны в его структуры, как человек не может существовать без постоянного притока воздуха и продуктов питания (энергии) в его организм.

Человек потому и был наделен Природой способностью создавать и «открывать» идеи, что он был задуман («зачат» Природой в самой идее социума) как Подручное Средство социума. Обдели Природа человека такой способностью, было бы не общество, а стадо, прайд, стая и т. д., и был бы не человек, а животное. Так что получается: общество, цивилизацию создали паттерны-идеи, генерируемые продуктивно мыслящими людьми, являющимися Подручными Средствами этого общества. Задача последних в том только и состоит, чтобы вовремя обнаруживать потребности общества, которые в нем спонтанно зарождаются и созревают, а уже затем адекватным образом реагировать созданием соответствующих идей. Но ни в коем случае не исходить только из своих собственных («человеческих, слишком-человеческих», по-Ницше) потребностей, и их непременным образом удовлетворять, оставляя неудовлетворенными потребности социума в целом.

Вот об этом различении, хотя и в достаточно завуалированном виде, как раз и шла речь Хайдеггера в «Черных тетрадях» (58) и прочих работах после «поворота». Правда, это различение у него было «запрятано» за различением, с одной стороны понятий Бытия (истины Бытия, истории Бытия, сущностного глубинного мышления и т. д.), а с другой стороны, понятий бытия человека («бытия человека», историографии, махинации). Попросту говоря, человек в соответствии с его природным предназначением, должен быть, в первую очередь, Подручным Средством у социума, а не у самого себя. Последний путь осуществления подручности грозит нам деградацией человека с последующим выпадением самого социума из «колеи» природно-стихийного, исторического, социального развития. Идя на поводу у собственных меркантильных потребностей, человек не только забывает о потребностях социума, но и «заглушает» тот голос (Логос, по Гераклиту), которым социум (Природа) пытается докричаться («достучаться») до человека как разумного существа. И если человек не услышит его, то конец его есть дело не слишком далекого будущего (см. М. Фуко: конец книги «Слова и вещи»).

Так что мы надеемся, что изложенное нами знание того,

– что есть принципиальная разница между потребностями социума самого по себе и потребностями человека,

– что забвение первых и непомерное увлечение удовлетворением последних грозит деградацией не только человеку, но и социуму в целом,

– что собой представляет идея в ее структурно-функциональном содержании,

– и по какой методологии претворяется в жизнь ее смысл,

натолкнет нас на новый взгляд не только нашего бытийствования, но и бытия того социума, Подручным Средством которого является человек продуктивно-мыслящий.

Выше мы изложили достаточно оптимистическую картину нашего потенциально-возможного бытийствования. Далее посмотрим на эту картину с противоположной стороны, с той стороны, где перед нами маячит вопрос: а есть ли, или будет ли тот, кому интересен социум сам по себе, а не только человек сам по себе – и главное, для самого себя! – одержимый своим природным эгоизмом и многочисленными комплексами, генерируемыми им самим и его окружением: зависть, ненависть, жадность, ресентиментность характера и т. д. Иначе говоря, не оказался ли сам социум без «присмотра» того, кто должен проявлять заботу о нем как о живом организме в целом? Ведь если Природа «печется» о каждом своем живом видообразовании – и об этом свидетельствует процветание последних (правда, до того момента как человек непомерным образом стал вмешиваться в «дела» самой Природы), – то кто-то же должен быть озабоченным процветанием социума самого по себе, вне его причастности к существованию человека?

15.2. Есть ли тот, кого заботит состояние самого социума?

Проблема, как мне представляется, состоит в том, что современный, – то есть Нововременный – человек, становясь все более и более эгоистичным, не становится более интересным сам себе. Наоборот, похоже на то, что он уже давно забыл выдвинутый древними греками девиз «Познай самого себя». Но мало того, ему стали не интересны и другие люди. А отсюда вытекает, что ему мало интересно то сообщество в целом, в котором он живет. Оно стало для него всего лишь средством достижения своих личных интересов. И в этом не только драма его самого, но и общества в целом. Но что же тогда ему интересно?

Оказалось, что с некоторых, совсем недавних пор ему – в большинстве своем – интересным стало развлечение самого себя. И это