Пособие честолюбца - Август Котляр
Поздновато, но как-то хватились, что как жильё было страшной проблемой двести лет назад, так и осталось. Приняли решение сделать такой национальный проект. Что за проект, хоть убей, я понять не мог, потому что любой проект предполагает начало и конец, чёткий план последовательных действий, привязанных к срокам, ответственных лиц, исполнителей и бюджет. Естественно, всё было сделано по-русски, когда главное — принять резолюцию и взять на контроль.
Помимо того, что, разумеется, ничего не вышло, в ситуации с землепользованием и обеспечением участков необходимой инфраструктурой вышло значительное ухудшение предыдущей ситуации, при которой хоть что-то строилось.
Приняли разнородные и разноплановые законодательные акты, запутавшие и усложнившие все процедуры до чрезвычайности. Во-первых, всю предварительную работу по подготовке земельных участков под застройку свалили на местное самоуправление, у которого, по существующему и почему-то неизменённому для этих целей порядку, просто не было средств для выполнения необходимых землеустроительных процедур. Во-вторых, ввели процедуру предоставления участков через аукцион. Получилось, что муниципалитеты стали сами предлагать застройщикам за свои деньги формировать земельные участки, а потом выставлять их на открытые аукционы и за них бороться со всеми желающими. Понятно, что дураков нашлось совсем немного. При остановившемся процессе получения участков и сокращении объёмов строительства и предложения жилья была стимулирована ипотека, резко увеличившая платёжеспособный спрос. В результате цены на жильё взлетели за запредельный уровень. Помимо этого, жизнь застройщиков обременена незаконными, но неизбежными обременениями: взятками, откатами, необходимостью отчислять часть своих инвестиций как на нужды местных властей, так и за свой счёт строить и вводить в эксплуатацию объекты инфраструктуры с последующей безвозмездной их передачей монополистам из сферы жилищно-коммунального хозяйства. И всё это на фоне невозможности кредитоваться по приемлемым ставкам, при полном произволе административных, фискальных, надзирающих и правоохранительных органов.
Вот тебе пример, как благие пожелания властей, у которых левое полушарие мозга не дружит с правым, из нашей просто плохой жизни делают абсолютно несносную. Вот на преодоление чего я перевожу годы своей жизни, вот за что я борюсь и не собираюсь сдаваться. Я подключаю всех приличных людей, которых удаётся встретить. Я стремлюсь остановить процесс изведения и уничтожения собственного населения. Или хотя бы затормозить, иначе вся мало-мальски приличная публика либо издохнет, либо разбежится. И мне тогда будет не с кем выпить и поговорить.
Стремление зарабатывать на строительстве огромных посёлков — не мой, как ты знаешь, мотив. Я к коммерции отношусь с подозрением. Но заметь, мой друг, зарабатывать, а не воровать, — это не только ненаказуемо, но и вообще-то, по-хорошему, должно только приветствоваться. Зная мою склонность к эстетическим наслаждениям, можно с уверенность предположить, что деньги я, как всегда, буду просаживать не в казино (хотя это было бы моё личное дело), и не на благотворительность (я её просто не люблю), а на скупку арта, наём музыкантов, поддержку балерин, пьянство с художниками, писателями и поэтами. Такие, как я, на свои деньги и по своей прихоти создают культурный фон, который потом становится достоянием нации, её культурным наследием и основным предметом гордости перед потомками и чужестранцами.
Обрати внимания — нынешняя Россия не дала миру ни одного художника, архитектора, актёра, режиссёра, писателя, которые вошли в первый мировой эшелон. В лучшем случае мы представлены несколькими позициями во втором. Заметь, что один зал с авангардом в ГМИИ (бывший Цветаевский музей, не поворачивается язык называть его Пушкинским, как Румянцевскую библиотеку — Ленинской) стоит дороже всей Третьяковской галереи. Отчего так? Потому что только русский авангард является уникальным русским торговым предложением, тогда как всяких шишкиных и айвазовских в мире много. (Знаешь, как делают фальшаки нашего русского всего? Покупают третьесортных западных художников 19 века, переписывают, подделывая, подпись — и новодельные Шишкин с Айвазовским проходят экспертизу в ведущих государственных музеях.)
Лично мне бы хотелось найти и поддержать новое направление в русском искусстве. Мне это было бы приятно и лично, и вааще. Так кто любит родину — тот, кто шпыняет жидов и чурок, истово крестя медный лоб, либо тот, кто всё прекрасно про свою родину-уродину понимает, но, тем не менее, старается сделать из неё пригодную среду обитания для строительства действительно великой русской цивилизации? У меня готовых ответов, как и рецептов, нет. Пиши.
Пост Скриптум. Что касается моей любви — или нелюбви — к русской литературе. Я люблю Пушкина. Я люблю Платонова. Я люблю Хармса. Но! Если мы могли бы дать кое-как адекватный ответ Генри Миллеру (хотя и не дали), то писателей уровня Льюиса Кэрролла, Умберто Эко или Томаса Харриса наша земля ещё не рождала. И драматургия наша — отнюдь не шекспировская. Чеховские пьесы примитивны, как кремниевое ружьё. Они понятны всем и потому их охотно ставят во всём мире — но в основном как учебные малобюджетные спектакли.
Драматургии в России вообще нет. Россия — мировые культурные задворки, глубокая и несвежая литературная, кинематографическая, музыкальная и архитектурная дупа. Пока дупа.
Письмо 9
Что вдруг тебя пробило, чтобы ты заговорил о Боге? Я тебе уже докладывал, что Господь Саваоф обменивается со мной эсмээсками. Ты после этого счёл, что у меня очередной алкоголический делириум, но потом убедился — кто бы сомневался? — в абсолютной правдивости и достоверности всего, что я тебе излагал.
Я соприкасался с еврейской теологией, слушая размышления о Торе учёных раввинов в Московской хоральной синагоге и посещая занятия в иешиве. Я получил небольшие, но систематические сведения о Новом Завете в неопятидесятнической библейской школе. Некоторое время провёл в общении со старцами Оптиной пустыни и в разговорах с православными богословами. В результате я всё глубже запутывался в показаниях этих опытнейших мыслителей и провидцев, но картина тем не менее парадоксальным образом прояснялась.
Правда, по мере изучения канонических и апокрифических текстов, а также трудов серьёзных критиков религии, я стал понимать, какая же каша в головах простых людей, которые считают себя верующими — независимо от конфессии.
Теологи всех конфессий убеждены, что только при наличии Бога в человеческой жизни появляется смысл. Наличие Бога в картине мироздания дает определённую систему ценностей и шкалу для оценки результативности человеческого жизненного пути.
Жизнь человека не сводится к количественному и качественному потреблению вещей и ощущений — «не хлебом единым будет
