Все книги о монахе, который продал свой «феррари» - Робин С. Шарма
Я оглянулся, чтобы еще раз увидеть неземной красоты дворец. Теперь он окрасился розовым светом, сверкая, как звезда.
— Да, я понимаю, — откликнулся я. — Это здание сотни лет вдохновляло многих мечтателей из самых разных уголков земли. Не могу поверить, что оно — дело рук одного человека и целой жизни могло хватить на его постройку.
— В этом нет никаких сомнений. Потрясающее произведение искусства, шедевр архитектуры! Мало кто может оставить после себя нечто столь же прекрасное и значительное. Говоря о наследии создателя Тадж-Махала, думал я вовсе не об архитектуре.
Я не совсем понял Джулиана, а он продолжал:
— Позволь поведать тебе историю создания Тадж-Махала.
И Джулиан начал свой рассказ:
— Падишахом империи Великих Моголов в начале 1600-х годов был Шах-Джахан. Свою жену он называл Мумтаз-Махал, что означает «Украшение дворца». Они боготворили друг друга. Но случилась трагедия, и Мумтаз-Махал умерла во время родов своего четырнадцатого ребенка. Согласно легенде, ее последними словами мужу были заверения в вечной любви.
Шах-Джахан был убит горем. После годичного траура, проведенного в затворничестве и отказе от земных наслаждений, он решил посвятить свою жизнь восславлению возлюбленной. Джахан построил на ее могил дворец, который стал воплощением рая на земле. И теперь ежегодно от двух до четырех миллионов человек приезжают посмотреть на то, что Шах-Джахан создал ради любви всей своей жизни.
Не каждый дарит миру нечто подобное Тадж-Махалу, — дополнил свой рассказ Джулиан. — Но даже крошечный вклад может быть ценным.
Он достал из кармана небольшой кусочек пергамента, протянул его мне, и я прочел:
Действуйте во благо чего-то большего
Не бывает лишних людей. Каждый из нас находится здесь не просто так, а с определенной целью — миссией: выстроить прекрасную жизнь для себя и для тех, кого мы любим; быть счастливым и веселиться; стать успешным по собственным меркам, а не по тем, которые общество стремится навязать; а прежде всего, быть значимым. Наполнить жизнь смыслом и пользой. Помогать как можно большему числу людей. Только так можно выбраться из рамок посредственности к высотам экстраординарности. И оказаться лучшим из лучших.
— Мумтаз-Махал имела немалое значение, — тихо сказал Джулиан. — Она оставила более важный след, чем муж. Именно ее любовь сотворила все это. — И Джулиан обвел рукой окружающий пейзаж. — Иногда наш вклад виден миру. Это прорывы в науке, творения искусства, создание успешных компаний, красивые новостройки. Но порой наш вклад нематериален, его сложно измерить. Важно, чтобы мы вносили свою лепту, оставляя что-то после себя.
Теперь я понимал, что ошибался тогда в Седоне. Ведь был недостающий элемент в наборе талисманов. Это наследие — не то, как заработать деньги, и не признание, но то, как повлиять и внести свой вклад, как сделать мир хоть чуточку лучше. Гао Ли понимал это. И моя сестра. И мама с папой.
Находясь здесь, рядом с восхитительным памятником любви, я знал, что буду думать об этом многие годы. Что же станет моим наследием? На что я могу повлиять?
— Талисманы у тебя с собой? — спросил Джулиан.
Вдруг я с удивлением понял, что не очень-то хочу с ними расставаться. И все-таки я поднял рубашку и медленно отвязал мешочек от петли на ремешке. Джулиан улыбнулся:
— Ты успел к ним привязаться, открыв их мудрость.
— Не знаю.
— Думаю, да. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, на удивление хорошо.
— Никакой путаницы часовых поясов? Никакой усталости?
— Ага, — медленно ответил я.
— Если примешь мудрость талисманов и будешь ей следовать, это может изменить твою жизнь. Мудрость спасительна!
— Но кому грозит опасность? Чью жизнь ты пытаешься спасти этими талисманами?
Джулиан посмотрел на меня, но ничего не сказал. И вся правда вдруг обрушилась на меня. Щеки загорелись, и я сказал:
— Вовсе не было опасности, и мою жизнь не нужно спасать.
Джулиан продолжал молча смотреть на меня, словно дожидаясь чего-то. Талисманы все еще оставались в моих руках.
— Я абсолютно здоров, у меня чудесный ребенок… С женой не все гладко, но…
— Джонатан, тебе, как и мне, прекрасно известно: ты влип. Твоя мама понимала это и очень за тебя волновалась. Она потеряла твоего отца, и ей казалось, что тебя она тоже теряет. Она чувствовала, что ты не сможешь найти счастье и удовлетворение, если продолжишь в том же духе. Ты работал ненавидя свою работу; ты разрушал свой брак и почти пропустил детство сына.
— Значит, все эти талисманы — пустышки, и в них нет никакой магической силы?
— Она — в записках, Джонатан, а еще в твоем блокноте. Талисманы лишь помогли привлечь твое внимание. Путешествуя, ты получил возможность усвоить то, что было скрыто и в записках, о чем рассказали тебе мои друзья. Ты был готов к трудной встрече со своими страхами и с риском во имя спасения чьей-то жизни. Но, когда начинал, тебе не хотелось все это делать. Думаю, сейчас ты захотел бы.
— А что же хранители? — спросил я. — Они-то знали, что нет никакой магии в этих вещицах?
Джулиан улыбнулся:
— В этом я не был честен с тобой, Джулиан. Собрав эти амулеты после разговора с твоей мамой несколько месяцев назад, я отправил их своим друзьям. Они все поняли и были рады помочь. Каждый из них мудр по-своему, а для меня они как бы символизировали ту мудрость, о которой говорилось в записках. Я многому у них научился и хотел, чтобы и ты с ними встретился, поговорил. И это был единственный способ, который я мог придумать. Иначе ты бы просто не поехал.
Мне действительно понравились встречи с друзьями Джулиана. Они напомнили мне тех, с кем я уже не смогу встретиться, — с отцом и с Джуаном.
Мы присели на небольшую каменную скамейку, и Джулиан, положив руку мне на плечо, мягко сказал:
— Многое теперь стало ясно, но есть и то, что до сих пор тебя тревожит.
Я не знал, с чего начать. Рассказал Джулиану все о работе с Джуаном в лаборатории и о своем решении уйти оттуда. Я рассказал, как Дэвид и Свен вынуждали его уйти, а я оставался в стороне, не защищая и даже не пытаясь поддержать Джуана. А еще рассказал об аварии.
— Несчастный случай, но ты не уверен? — спросил Джулиан.
— Да… У Джуана случился сердечный приступ. Это известно наверняка. Но когда он произошел? До или после того,
