Все книги о монахе, который продал свой «феррари» - Робин С. Шарма
— Ох, слава Богу! Вы говорите по-английски, — невольно вырвалось у меня.
Аямэ снова поклонилась и улыбнулась.
— Да, — сказала она. — Я преподаю английскую литературу в университете Киото, так что иначе и быть не могло.
Я постарался исправить впечатление, извинившись за мое замечание по поводу ее английского и объяснив мое облегчение.
— Просто дело в том, что мой багаж оказался потерян, — сказал я. — Так что мне нужно вернуться к стойке авиакомпании и дать им адрес, куда они могли бы отправить его, когда найдут.
Аямэ пошла вместе со мной. Она попросила разрешения вести разговор вместо меня, на что я с радостью согласился. Мои нервы все еще были на пределе. Я боялся, что снова могу не сдержаться.
Аямэ поговорила с сотрудником авиакомпании на японском. Обернувшись ко мне, она сказала, что мой багаж нашли, и он уже летит в Осаку поздним рейсом. Его отправят курьером в мою гостиницу в Киото, как только он прибудет в аэропорт. Потом она пошла по длинному коридору со стеклянными стенами. Я думал, что мы идем на парковку, но Аямэ сказала, что мы поедем в Киото на поезде, а там уже возьмем такси до рекана ее родителей на востоке города.
— Реканом называют традиционную японскую гостиницу, — пояснила она. — Надеюсь, вам она понравится. Многим путешественникам приходится по душе такая альтернатива отелям в западном стиле.
Народу в поезде было довольно много, но мы с Аямэ нашли два места по соседству. Она сказала, что поездка займет около полутора часов. Я не смог сдержать вздоха. Аямэ удивленно посмотрела на меня.
— Извините, я не пытаюсь намеренно казаться грубым. Просто я так устал от всего этого путешествия. Я даже не представляю, сколько сейчас времени и какой день недели! И все это до сих пор кажется мне нелепым. Я не понимаю, почему все «хранители», или как бы Джулиан вас ни называл, просто не могли отправить свои талисманы почтой.
— Я думаю, что, должно быть, у Джулиана есть довольно веские причины организовывать все именно таким образом, — ответила Аямэ. — Возможно, вам стоит просто попробовать более философски относиться к вашему приключению. В конце концов, — добавила она, — вся наша жизнь — это путешествие…
— Да, да, — не сдержался я, — но это не похоже на путешествие. Это больше похоже на бессмысленный аттракцион. За последние пару дней я успел побывать в разных концах света… Буэнос-Айрес, Стамбул, Париж… И Бог знает где я окажусь завтра или на следующей неделе.
— Хм, да уж. Это, должно быть, очень тяжело, — мягко посочувствовала Аямэ. — Но знаете, как говорят? Не важно, куда ты направляешься, важно, кем ты станешь.
Я был не в настроении выслушивать проповеди.
— Что с вами со всеми? — выпалил я. — Вы все твердите одно и то же. Прямо как Джулиан.
Аямэ выглядела скорее удивленной, чем обиженной:
— Что тут странного? Мы все добрые друзья Джулиана и многому у него научились. Благодаря ему мы все изменили свою жизнь.
— Ну что ж, — я все еще был раздражен: — Моя жизнь тоже меняется, но я не уверен, что в лучшую сторону. На работе все катится к черту. И моя жена…
Тут я замолчал. Я не хотел об этом говорить. Я не хотел думать о том, что я потерял в жизни. Мою жену. Сына. Багаж.
Помолчав немного, Аямэ заговорила.
— Должно быть, вы тоже волнуетесь за Джулиана? — спросила она.
— Что? — удивился я.
— Раз он попросил вас собрать все эти талисманы, они, наверное, очень нужны ему. Вас не беспокоит мысль о том, зачем они ему понадобились? Мысль о человеке, который нуждается в помощи?
Последнее время я совсем об этом не думал. Что, если Джулиан не сказал мне всей правды про маму? Что, если она больна? Мама из таких людей, которые, как кажется, живут беззаботно. Я только лет в двенадцать понял, что она тоже может заболеть, как и все остальные.
Но, даже если дело не в маме, это может быть моя сестра, Кира. И хотя она на два года младше, я всегда думал, что она более ответственная. Именно она помогала маме, когда умер отец, она напоминала мне о мамином дне рождения или говорила, чтобы я ей позвонил или приехал. Она поддерживала со мной связь, она разбиралась со всеми проблемами в нашей семье. Сказала бы она мне, что больна или что ей нужна помощь? А кроме нее были еще мои тети, дяди и кузены.
И, даже если человек, которому потребовалась помощь Джулиана, не был членом нашей семьи, значит ли это, что я не должен относиться к заданию с той же ответственностью? В последние дни я был полностью поглощен только своими переживаниями.
— Да, — сказал я, хоть и без должной степени откровенности, — я, конечно, тоже беспокоюсь.
Прошло несколько минут, прежде чем Аямэ заговорила снова.
— Уже почти восемь утра, — сказала она. — Возможно, вы бы хотели немного отдохнуть.
Поезд по сравнению с самолетом был очень тихим. Только приглушенный гул голосов доносился откуда-то издалека. Я закрыл глаза, расслабился и не заметил, как заснул.
Я ни разу не обернулся на Аямэ, пока мы ехали в такси по улицам Киото. Уже на железнодорожной станции мы попали в современный город — я ожидал, что таким мог быть только Токио. Высокие потолки, просторные арки из стекла и металла, все блестящее и чистое, яркое и просторное. И городской пейзаж в Киото выглядел привычно — стеклянные небоскребы на фоне холмов на горизонте, вперемежку с неприметными зданиями и башнями разной высоты. Одна из башен даже напоминала Спэйс-Нидл в Сиэтле, она тоже оканчивалась небольшой площадкой в форме диска. Но теперь, пока мы петляли по улицам, все выглядело совсем по-другому. Маленькие деревянные домики, зажатые между современными кирпичными зданиями, некоторые с загнутыми черепичными крышами, другие с деревянными башнями или витиеватой отделкой. Перед многими были посажены вьющиеся растения и бонсай. Я заметил нескольких женщин, одетых в кимоно.
— В Киото много истории, можно увидеть много интересного, — рассказывала Аямэ. — Когда-то тут была столица Японии. Городу удалось избежать бомбардировок и разрушения по время Второй мировой войны. И здесь очень много храмов.
— Неужели? — спросил я, глядя в окно.
— Может быть, завтра, я смогу показать вам один из них.
— Да, это было бы замечательно, если у вас найдется время.
— А сегодня вечером, — сказала Аямэ, — мои родители хотели бы присоединиться к нам за ужином. Традиционная трапеза кайсэки.
Я замялся, прежде чем ответить.
— С удовольствием, — сказал я, — но
