Возвращение в будущее - Елена Владимировна Кардель
Родители влиять на меня не могли, ни уговорами, ни угрозами. В сравнении с тем, как я вела себя дома, в школе можно было бы меня считать пушистой и белой. Я лишила их всякой возможности диктовать мне условия. Точнее, они это сделали сами, изначально, своим отношением ко мне. Моральная незрелость и молодость, жизненные трудности и различные обстоятельства не оправдывают их НЕЛЮБОВЬ, и тем более не избавляют от этой вины за давностью лет.
Познакомились они весной 1990 года на каком-то студенческом мероприятии – учились в одном институте, мама – на первом курсе, отец – на четвёртом. В канун Нового года зарегистрировали брак. Свадьба была студенческой и очень скромной. Ресторан оказался не по карману, поэтому отмечали в своём общежитии. Вместо подарков были продукты.
Детей решили сразу не заводить, пока молодые – пожить для себя. Да и какие дети во время учёбы. Перед майскими праздниками мама вдруг поняла, что беременна. И встал традиционный вопрос: что же делать? Если рожать, то где жить, своего жилья не было, да и учёбу бросать не хотелось, ведь пришлось бы уехать с ребёнком к родителям. А если сделать аборт, то можно потом остаться бездетной.
В общем, они изначально не знали, что со мной делать. И пока спорили и обсуждали, дотянули беременность до четырёх месяцев. С таким сроком аборт уже был невозможен. Она пару раз даже пыталась устроить выкидыш, вытравить меня из себя, но всё-таки не получилось. Пришлось рожать.
И вот поздним декабрьским вечером, точнее, ближе к полуночи, 25 числа 1991 года, получив мощный пинок судьбы, я появилась на свет.
После новогодних праздников мама вместе со мной уехала к своим родителям, на периферию, позднее ушла в академический отпуск, но в институт так впоследствии и не вернулась. Отец же остался доучиваться – это был выпускной курс, чтобы потом найти работу по специальности.
Кажется, во всём этом нет ничего особенного и, тем более, ужасающего. Многие через это прошли, особенно в девяностые. Скажете, плавали, знаем, время такое было, непредсказуемое, жестокое время. Но в моей жизни это время стало только началом последующих бед. И самое страшное ждало ещё впереди. Но это уже другая история.
Безжалостный рок
«– Кто ты такая?» – спросила Синяя Гусеница.
«Сейчас, право, не знаю, сударыня, – ответила Алиса робко.
– Я знаю, кем была сегодня утром, когда проснулась, но с тех пор я уже несколько раз менялась…»
Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес»Подробности своего рождения я узнала намного позже, уже повзрослев. Понимая, что в моей жизни что-то идёт не так, однажды, будучи у бабушки во время летних каникул, попросила её рассказать правду о том, как я родилась. Поначалу она пыталась меня убедить, что было всё как у всех: родители поженились, и через некоторое время родилась я. Но в результате долгих и настойчивых уговоров ей пришлось раскрыть мне нежелательные подробности этой истории. Я не расплакалась от обиды, чего она так боялась, и даже, наоборот, мне стало легче, понятнее, откуда взялись все мои беды – я просто была нежеланным ребёнком, меня не ждали и не хотели.
Практически всё своё детство я провела в деревне у бабушки. Вернее, это была не деревня в привычном её представлении, а небольшой посёлок городского типа с дачами и огородами. Некоторые жители держали на этих дачах кур, кроликов и свиней, а кое-кто – даже коров. В магазинах почти ничего не было, зато молоко, яйца, рыбу и даже мясо можно было купить с рук на «диком» рынке, появившемся возле центрального магазина.
Родителей я почти не видела. После неудачно проведённых реформ, в стране начала разваливаться экономика. Зарплату работающим не платили, да и саму работу найти было проблематично. Производство начало разрушаться, товары из магазинов исчезли, и бо́льшая часть населения занялась полулегальным завозом всяческого ширпотреба из стран дальнего зарубежья с последующей перепродажей привезённых товаров на стихийно организованных рынках, то есть тем, что прежде звалось спекуляцией.
Родители выбрали ту же стезю, занялись этим рискованным бизнесом.
Завозились товары из разных западных и южных стран, но наиболее прибыльным являлось турецкое направление. Товары из Турции считались надёжными, так как производились промышленным способом, в отличие от «фирменных» европейских, часто сделанных кустарями где-то «на нижней Арнаутской в Одессе».
Как у родителей шёл их бизнес, мне никогда не рассказывали. Думаю, что не всё было просто и гладко, впрочем, как и у всех в те сложные времена. Но постепенно им всё-таки удалось твёрдо встать на ноги и даже купить небольшую однокомнатную квартиру в столице.
Эти первые годы моей жизни, проведённые вдалеке от больших городов с их бедами и проблемами, я считала самыми лучшими. А бабушка, с которой я находилась всё это время, думаю, была единственной, кто меня хоть немного любил.
С сентября 1998 года, как решили родители, я должна была пойти в школу, хотя мне не было ещё семи лет. Но в 90-е годы уже вовсю практиковалось начало обучения с шестилетнего возраста, так что я не была исключением. В начале августа они забрали меня от бабушки и привезли в свою столичную квартиру.
На следующий день мама направилась в ближайшую школу сдавать мои документы, взяв меня с собой на экскурсию. Я была под впечатлением от большого красивого города, тем более что кроме бабушкиной «деревни» ничего раньше не видела. Казалось, я, словно Алиса Льюиса Кэрролла, попала в какой-то сказочный мир с огромными зданиями, бессчётным количеством разных машин, яркими вывесками и красочными витринами.
Записавшись в школу и получив инструктаж, мы отправились по магазинам и рынкам покупать всё необходимое мне для школы. Я была в полном восторге от своей новой жизни.
Помимо отдельной квартиры, у родителей имелась своя торговая точка – небольшой магазинчик с промышленными товарами. Это и было их основной работой. Как правило, кто-то один из них уезжал за товаром, другой – оставался на точке. Чаще ездил отец, а мать – торговала.
Собрав меня в школу, с чувством выполненного долга, мама уехала отдыхать за границу, планируя из этого отпуска привезти ещё и товар на продажу. Я осталась с отцом. Изредка он брал меня с собой в магазин, а вечером, после работы, мы ходили в кафе ужинать. Но всё-таки чаще он оставлял меня дома и запирал, чтобы я никуда не ушла. А я и не думала куда-либо идти одна в большом незнакомом городе. Мне было достаточно наблюдать из окна за тем, что происходило на улице, и наслаждаться
