Последний день на планете Земля. Сборник рассказов - Михаил Михайлович Сердюков

Апачи прожил до шестидесяти пяти лет. И последние двадцать два года на острове стали очень счастливыми. Каждый день он просыпался с радостной мыслью: «Я живу!» Эта мысль грела его, радовала яркими лучами солнца и легким дуновением ветра. Она радовала его морскими волнами и пением птиц. Эта мысль грелась на полянке Скалы, среди двух оливковых деревьев. Эти двадцать два года Апачи был погружен в себя, он наблюдал все внутренние перемены. Когда ему грустилось, он грустил, когда ему радовалось, он радовался, когда ему хотелось танцевать, он танцевал. Он проявлял во внешний мир все, что было у него внутри. Он не расстраивался из-за своего одиночества, Апачи гордился им, ведь внутри него что-то жило, и это «что-то» всегда было радо встрече с сознанием. Апачи необходимо было лишь найти это чувство, а дальше оно раскрывалось в нем, как красивый цветок любви.

Он аккуратно ухаживал за могилами всех соплеменников и мысленно общался с каждым ушедшим. Каждый, кого он знал, был в его сердце и никогда не покидал его, каждый человек продолжал свою жизнь в душе Апачи.

Скала и все духи острова помогали Апачи, поддерживали его эмоционально и отправляли ему свою энергию, он не до конца понимал источник своих сил, но всегда благодарил эти места за щедрость. И духи чувствовали проявление любви Апачи.

Сын острова умер быстро. Он не мучился, не страдал. Он ушел в другой мир так, как мечтает большинство представителей человеческого рода, – во сне.

Еще никто не смог обмануть старушку Смерть – она приходит за всеми, еще никто не смог удержать путника Время – он оставляет всех. Эта стабильность делает мир ценным, каждая минута, проведенная здесь, обретает смысл, потому как Время уйдет и Смерть покажется на горизонте.

Человеческое существо боится боли, ведь она ощутима, человеческое существо боится Смерти, ведь она забирает все, оставляя пустоту. И темное пространство ворвалось в сознание Апачи, сына острова, – его не стало. Тело осталось лежать на когда-то любимой земле, а самого духа, жившего в нем, больше не было, что-то вышло за границы кожи и костей, что-то покинуло свой дом. Подруга Смерть позвала дух с собой, и он был не против, дух изменил Времени, Смерти никто не отказывает.

Скала ощутила сжатие и угнетенность, когда Апачи не пришел к ней. Она все поняла, а потом духи острова и сам старший брат подтвердили догадки Скалы – Апачи больше нет.

То, что пришло в ее мир, что ворвалось подобно смерчу, то, чему она противилась, и то, что она впоследствии приняла и полюбила, исчезло из ее реальности. Больше она не встретит завоевателей, которые прибыли на эти земли около семидесяти человеческих лет назад. Ни одного, все ушли.

Скала поняла простую мудрость, это стало ее открытием, это пришло к ней, как алмаз мудрости. Нечто твердое, жесткое и непоколебимое. Скала поняла: изменения происходят каждое мгновение жизни. Изменения – это язык общения Вселенной, она так ведет диалог с сознанием. Открытость и желание познать бытие – это услышать ее глас, принять изменения. И когда-то угрюмая Скала стала подобием своего старшего брата. Теперь Скала была счастлива от одной мысли, что она может наблюдать все, что происходит в этом чудесном мире. И, поняв это, она снова запела свою песню любви, которую подхватил Остров и все обитатели здешних мест. А два оливковых дерева на ее поляне стали покачиваться в такт музыке любви к этой прекрасной жизни.



Разрушенные

Переулок

Сильно сжатый кулак, разрезая воздух, спешил на встречу к и без того уже окровавленному лицу. Знакомство кулака Бена с физиономией незнакомца произошло несколько секунд назад, после того как тот криво посмотрел на обладателя мощных рук. Кулаки Бена, способные легко раздробить любую кость на человеческом теле, всегда были наготове, и он их запросто пускал в дело. Бывало, что его орудия разрушения пытались подружиться с кирпичом или деревянным блоком, но те быстро ломались под сильным давлением. Парни из шайки звали его Двойным Беном, потому что за первым ударом всегда следовал второй. Как правило, двух ударов было достаточно, чтобы Бен мог насытить свои кулаки. В день он «кормил» их по несколько раз.

В своей банде подростков он был лидером, и всегда все слушали, что он говорит: никто не хотел, чтобы Бен выпустил на свободу то, что было создано дробить и калечить. Парней, которые слонялись с Беном, звали Одноглазый Ник, Череп и Злой. Они называли себя «разрушителями» – несложно догадаться, какой смысл они вкладывали в это название. Банда уничтожала все на своем пути. Больше всего парни любили «нарваться на приятности». Конечно, «приятности» – это неприятности для других, но «разрушителей» это не волновало, ведь им так нравились эти «приятности».

– Злой, брось-ка мне пива! – прорычал Бен после второго удара по лицу незнакомца. – Окей, босс, – откликнулся Злой, доставая банку пива из своего рюкзака.

– Какие планы, братцы? – прокряхтел Ник.

– Будем искать твой глаз, – сказал Бен, открывая спиртное.

Вся шайка, кроме Ника, откинулась от смеха.

– Если бы я встретил своего папашу, то забрал бы у него то, что он забрал у меня, – мой глаз, – стиснув зубы, заявил Ник.

– Да что ты можешь? – попивая пиво, подначил Бен.

– Не стоит так говорить! – неуверенно заметил Ник.

– Или что? – спросил Бен, сделав шаг к Одноглазому Нику.

– Ничего, – отвернувшись, ответил тот.

– Череп, а ты что думаешь? Смог бы наш одноглазый дружок расквитаться с папашей? – переключился главарь.

– Если только мама разрешит! – прокричал Череп.

Все снова покатились со смеху.

– Что будем делать с этим типом? – Злой ткнул пальцем на незнакомца, которого только что отделал Бен.

– А что мы делаем обычно? Бросим его тут, пускай покорчится немного, нечего так пялиться на достопочтенных господ, как мы с вами, братцы, – с иронией сказал Бен. Все снова начали смеяться, даже Одноглазый Ник. Злой нагнулся к уху незнакомца и прошептал тому:

– А ты как думаешь, что с тобой сделать?

Хорошо одетый мужчина лет сорока с измазанным кровью лицом лежал на мокром тротуаре, укрыв собой часть мусора, разбросанного в переулке. Он едва пошевелился, пытаясь перевести взгляд на Злого, но потом остановил себя и прошептал в ответ:

– У меня в кошельке, в правом кармане, есть немного денег, возьмите, только оставьте