Закон Клеменцо, или Делай бизнес быстро, приятно и легко - Александр Парфенович Аксёнов
– Да, нужен вес, Алекс. Я, как пушинка, отлетаю от воды, – огорченно сказала Мария, успев понять всю прелесть и энергетику подземного живительного источника.
Тогда Алекс подплыл, повернулся к ней спиной и предложил:
– Маш, держись руками за мои плечи, а я задним ходом подойду к источнику.
Через несколько секунд вода била в спину смеющейся от восторга Марии, вцепившейся Александру в плечи.
– Еще назад или хватит? – кричал Алекс, пытаясь найти удобное и комфортное для Марии расстояние. Все было замечательно. Но, чувствуя прикосновение Машиных рук, Алекс, который жил с ее именем на устах с того момента, как впервые его услышал, и был готов в те далекие годы их юности отдать свой единственный станок по обработке хрусталя, лишь бы подержать ее за руку, сходил с ума от хлынувших на него эмоций… Хотелось повернуться к ней лицом, но он понимал: стоит это сделать, и напор воды непременно резко оттолкнет ее от себя прямо в его объятия. И он боялся этого. Боялся, что чувство вырвется наружу и все станет ясно как божий день. Он не мог повернуться и не мог не повернуться. Несмотря на то что не видел ее сейчас, Алекс ощущал дыхание Марии, биение ее сердца, блеск глаз. На плечах – ее руки… О, как же было сложно не обернуться… И он терпел. А ей громко крикнул:
– Знаешь, Маш, если бы нас видела Лени Рифеншталь, то этот эпизод включила бы в свой фильм «Триумф воли». Да, триумф воли, я тащусь от этого, Маша-а, мы с тобой сильные!
Все, больше Алексу воли не хватило, и он резко повернулся на 180 градусов. Машу, потерявшую опору, вытолкнуло к нему под натиском струи воды. Он уже не сумел удержаться. Две крепкие руки бывшего десантника обняли Марию решительной хваткой. На минутку оба замерли. Широко раскрытыми глазами они смотрели друг на друга, и Алекс медленно притягивал ее к себе. Две силы в этот момент боролись в нем. Мозг и сердце давали рукам разнонаправленные команды. Руки не хотели подчиняться мозгу и слушали сердце. Не сдерживаясь, Александр прижал Марию к себе, чувствуя ее тело всем своим нутром и всеми своими клетками. Мария изумленно смотрела прямо ему в лицо взглядом первооткрывателя, но ничего не говорила. Вдруг ее губы приоткрылись – они показались сейчас Алексу лепестками алых роз, раскрывающимися навстречу майскому утру:
– Ты что-о-о? – возглас вышел у нее каким-то растянутым и невероятно эмоциональным, но не успела она дотянуть свое «о-о-о», как еще теснее была прижата Александром.
Поцеловать ее в губы он не посмел. Губы оказались рядом с шеей Марии. Он вдыхал ее аромат – не духов или косметики, а кожи и волос. Это была она, его первая и последняя любовь, и она была в его объятиях. Казалось, крепче уже невозможно, но он все теснее сжимал руки, как будто хотел, чтобы она навсегда вросла в него. Из глаз текли слезы. Он открыто плакал и не мог остановиться: все напряжение, зажимавшее сердце на протяжении двадцати лет, выплескивалось сейчас наружу вместе с эмоциями. Каменная плита лопнула и разлетелась в мелкие кусочки под натиском любви.
Алекс начал целовать шею Марии, медленно, но верно двигаясь к губам. И они наконец встретились. Задыхаясь от нахлынувших чувств, он целовал ее страстно и невероятно голодно. Мария вначале не отвечала ему, но потом тоже включилась, то прикрывая, то распахивая глаза, то ли удивляясь себе, то ли от удовольствия. Это блаженство длилось недолго, секунд десять-пятнадцать, и они показались Алексу вечностью и мигом одновременно.
Вдруг, резко отклонив голову, Мария опомнилась:
– Что мы делаем, Алекс? Остановись, ты что!..
– Мария, милая Мария… Я люблю тебя, Мария, Мария. Я люблю тебя! Не могу и не буду больше молчать. Все. Нет сил.
– Ты что, Алекс? Что мы скажем Михаилу? Ольге? Они доверились нам, а мы… а ты…
– Да, «а я»… А я придурок и предатель. Да, Маша, я предатель, – он отпустил Марию из своих объятий и резко, но нежно оттолкнул подальше от себя. – Я предатель, Маша. Я предал друга. Он любит тебя, а я… я… Я не люблю?!
Поняв, что его сейчас снова захлестнет неуправляемое чувство, он попытался вырулить:
– Это была минутная слабость, инстинкт, порыв страсти к супер, к мегапривлекательной женщине. Прости. Он любит тебя… Прости.
– Инстинкт? Порыв страсти? Может, это животный инстинкт, Ал? Алекс, ты ли это – юный герой всех сказок и рыцарских поединков, – ты ли говоришь об инстинкте? Нет, нет, нет, не верю я тебе! Ты просто струсил, как и тогда, в кинотеатре «Юность». Да, да, да – ты, наверное, забыл, а я до сих пор помню. Даже название фильма помню – «Телохранитель». Мы должны были сидеть вместе, а ты? В последний момент сдрейфил, друга своего, эгоиста, вперед пропустил. Тогда ты был животное, и сегодня ты животное. Поехали отсюда домой. Поехали… – И она поплыла к борту бассейна.
Александр догнал Марию одним прыжком, и слова вместе со слезами потекли рекой.
– Маша, Машенька, прости, прости, прости, прости дурака из сказки. Всю жизнь, с момента, как увидел тебя, я представлял эту встречу. Я полюбил тебя всем сердцем, всей душой, это было еще на первом курсе. Неделю меня не было на занятиях, и я как будто впервые увидел тебя, когда вернулся. Нет, я и правда тогда первый раз увидел тебя без очков. И, как назло, Мишка разглядел тебя в тот же день. С моей подачи… Мне показалось, что у него настоящая любовь, а у меня – так, увлечение. Но все оказалось не так. Потом ругал себя, скрывал от тебя правду, всегда. А сегодня, сегодня ты услышишь ее, Машенька, милая Мария. Не бойся меня, жизнь моя. Просто послушай.
Алекс сделал шаг назад и продолжил тихо:
– Да, я осел и дурак одновременно, но не предатель. И никогда им не был. Точнее, был. Я предал самое возвышенное чувство в мире – любовь. Поверь мне, Мария, я люблю тебя с тех пор, как в тот далекий майский день посмотрел на тебя в ту минуту, когда ты сняла очки. Я люблю тебя самой искренней и самой чистой любовью на свете. Ты сказка,
