Честная книга - Андрей Калибабин
Я не хотел этого делать, но каждый раз почему-то снова делал. Доходило до абсурда – вот я радуюсь, что не пью уже месяц, и через полчаса сижу пьяный. И еще через полчаса начинают происходить странные события. Самое отвратительное заключалось в том, что я не мог это контролировать. Всё происходило как будто помимо меня. Как будто внутри меня работал механизм, управлявший мной без моего участия.
22 года. Ровно столько мне понадобилось для того, чтобы встретить человека, который помог во всем разобраться. И еще два года ушло на то, чтобы вскрыть механизм, разобрать его до последнего винтика, понять, почистить, смазать, внести небольшие изменения и собрать обратно.
Оказалось, что причина моего пьянства проста и банальна, и в медицинской литературе называется диссоциативным расстройством идентичности. Мне не нравится такое определение. Наверное, потому, что я не врач. Или потому, что оно не отражает сути случившегося со мной.
Эта книга о том, как я нашел у себя около 10 вытесненных личностей. О том, как эти личности переключались под воздействием крепкого алкоголя. О том, как я с ними знакомился. О том, как пытался собрать их обратно. И о том, что из этого получилось.
Когда я написал первые 5 глав, я остановился. Я понял, что еще не готов. Полгода я ничего не писал. Старался собрать себя. Первые вытесненные личности пытались вернуться на свои места, восстанавливая навыки и способности, о которых я совсем позабыл. Это было удивительное ощущение – как будто я очень долго пробовал взлететь на самокате с квадратными колесами, а потом внезапно увидел, что сижу в реактивном истребителе и давно лечу. Конечно, это произошло не сразу. Далеко не в один день. Процесс был постепенным и иногда довольно мучительным. Но результат того стоил.
Диссоциативное расстройство идентичности считается довольно редким заболеванием. Но практически на любом корпоративе, дне рождения или шашлыках находится человек, который очень быстро напивается, ведет себя не так, как в обычном состоянии, и потом ничего не помнит. Я уверен, что во всех этих случаях мы имеем дело не с банальным алкоголизмом, а с переключением вытесненных личностей или с подключением вытесненных фрагментов.
Все эти люди, как и я, живут совершенно обычной жизнью. Ходят на работу или сами создают рабочие места. Занимаются спортом или пишут музыку. Выращивают помидоры или бурят скважины. В целом они добиваются выдающихся результатов ничуть не реже, чем все те, кто ни разу в жизни не напивался и не терял память. Я не хочу сказать, что при возвращении вытесненного функционала и личностей человек обретает сверхспособности. Но то, что жизнь после этого меняется – совершенно точно.
Я не писал эту книгу для врачей, психологов и психиатров – я достаточно далек от науки, да и многое из того, что здесь написано, идет вразрез с общепринятыми подходами и суждениями. Я писал эту книгу для тех, кто регулярно напивается, теряет память и не может понять, как и почему это происходит. Для них у меня есть хорошие новости.
II. Как я влюбился
В конце 8-го класса учителя решили вывезти нас на море, и там случились два очень важных события. Я впервые напился и потерял память. И впервые влюбился – разумеется, когда уже был нетрезвым.
До этого мы довольно долго пили пиво после школы, и ничего примечательного со мной из-за этого не происходило. Считается, что 13 лет – не совсем подходящий возраст для знакомства с алкоголем, но я в этом вопросе даже немного отстал от сверстников. Я помню, как странно вели себя мои одноклассники, купившие и выпившие перед дискотекой на 23-е февраля большую бутылку водки. Я помню, как странно они пахли, помню чувство тревоги, смешанное с завистью и любопытством. Но я тогда был в другой компании, и мы пили только пиво. С крепким алкоголем я познакомился полгода спустя. У меня сразу же случился провал в памяти, сопровождавшийся переключением в другую личность.
Мы купили две бутылки какого-то ликера и пошли на пляж. Двое моих друзей моментально были обездвижены. Я продержался подольше – мне хватило сил искупаться, поплавать и насладиться мерцанием планктона в темной морской воде. И где-то на этом отрезке, пока память меня еще не покинула, я влюбился. Я очень хорошо помню лицо этой девочки, освещенное луной, помню, что она говорила и как смотрела на нас. А потом всё выключилось.
В 5 утра к нам в комнату вломились две другие девчонки, растолкали меня с другом и потащили встречать рассвет. Похмелья не было, но было ощущение сильной усталости и какой-то пустоты. Я сидел в беседке на обрыве, смотрел на поднимавшееся из-за горы солнце и на волны, блестевшие в его лучах. Я не понимал, зачем мне эти девчонки – они никогда мне не нравились. Я вообще до этого не слишком обращал внимания на девочек – книги и компьютерные игры были мне гораздо ближе. Но что-то я вчера такое сделал или сказал, что они мной заинтересовались. И не поленились встать в 5 утра. И теперь очень странно на меня смотрели. Но почему и что именно я сделал – я не помнил.
Друг дремал на лавочке, а я сидел и пытался разобраться, что же случилось вчера. Постепенно из объяснений стало понятно, что я не без посторонней помощи поднялся с пляжа в лагерь, а остальные в несколько заходов перетащили тех, кто совсем не мог ходить. Корпус, в котором мы жили, был старый, деревянный и стоял на сваях. У одного торца, преграждая путь в номера, сидели учителя, а у другого были непроходимые заросли. Безопасных способов добраться до кроватей было два – либо в окно, либо под дом. Кто-то нашел доску, закинул ее на подоконник, и мы попытались запихнуть моего друга по этой доске в номер. Примерно на половине пути секретность операции оказалась под угрозой. Хлипкое равновесие между не сильно функциональным телом и ослабшими руками нарушилось, и бедняга с размаху уселся на доску, сильно прищемив яйца и огласив лагерь стандартным для таких случаев воплем. Чтобы избежать полного провала миссии, для дальнейшей транспортировки
