Полюби лучшее в себе и худшее в других. Книга прощения, принятия и обретения спокойствия - Роберт Турман
Осознанное терпение
Как только вы воспитаете в себе толерантное терпение, вам необходимо работать над действенной выдержкой, основанной на реалистичном понимании критической мудрости. Гнев всегда разгорается в конкретных концептуальных рамках, которые возникают из привычного, даже инстинктивного ограничения себя и отталкивания других. Когда мы злимся на кого-то, отношения приобретают характер противостояния «мы против них». Мы отказываемся видеть в противнике такую же личность, как и мы сами, с такими же чувствами и потребностями, как у нас, а рассматриваем его исключительно с точки зрения его влияния на нас. Мы всецело поглощены его предполагаемыми намерениями, проецируя на него свои собственные безжалостные и злобные вредоносные замыслы. И тогда, охваченные паранойей при мысли о том, что он может сделать, мы даем волю гневу, пытаясь предотвратить первый ход соперника и устранить угрозу.
Итак, гнев, хотя и кажется неуправляемой, диктуемой нашей природой силой, на самом деле возникает в определенных привычных рамках. Мы решаем, что кто-то нам враг, потому что нам кажется, что он осознанно решил причинить нам вред. Но если проанализировать его и свое поведение, можно увидеть, что оно в обоих случаях обусловлено его и нашими собственными бессознательными порывами и предубеждениями. Мы оба являемся жертвами своих внутренних побуждений.
Подобно тому, как бактерии, вирусы и химикаты неосознанно вызывают болезни в организме, так и несознательного человека толкают к эмоциональному гневу его ментальные пристрастия: заблуждения, похоть, ненависть, зависть и т. д. Гневливые люди не специально вводят себя в состояние ярости: они просто выходят из себя и срываются. И пока вы еще способны рассуждать, вы тоже можете решить: «Надо бы разозлиться на него, но я не буду этого делать», так что всегда есть шанс притормозить, прежде чем вы взорветесь. Но стоит вам поддаться гневу, как он овладевает вами и лишает вас свободы воли и разумного выбора. Подобно огню, легко пожирающему древесину, ваш собственный гнев и гнев вашего врага воспламеняются помимо вашей воли. Поэтому некого винить, кроме самого процесса гнева.
То же самое относится и ко всем негативным ментальным зависимостям, таким как вожделение, зависть, высокомерие. Как только вы поймете механическую природу этих внутренних процессов, ваша внутренняя критическая осознанность приведет вас к прозрению. Вы сможете увидеть отсутствие сознательного выбора в разрушительных эмоциях и неумелых действиях других людей. Это осознание позволяет избавиться от зависимости от гнева и ненависти и подняться до видения мира как переплетения безличных причин и условий.
В этом переплетении отсутствует какая-либо личность, какой-либо идентифицируемый свободный агент, который желал бы вам зла, поэтому в ней нет реальной цели для вашего гнева, на которую вы могли бы указать как на источник ваших страданий. Вы начинаете понимать, что гнев на своих так называемых врагов бессмыслен. Уничтожив врага, вы ничего не добьетесь. Расширяя свое видение причинно-следственной сети условий, вы начинаете находить дорогу к свободе от нее, шаг за шагом.
Но здесь есть и нечто другое. Как быть с моим «я» и «я» моего врага, того, кто причиняет мне зло? Вроде бы у нас есть четко идентифицируемое «я», поэтому мы естественно предполагаем наличие независимого «я» и у врага. Но даже поверхностный поиск внутри себя разочаровывает. Мы не можем найти свое «я», когда ищем его. Находится ли оно в мозге? В каком-то конкретном нейроне? В сердце? Если в сердце, то в какой его части? В мышце? В одной из камер? Чем дольше мы ищем, тем более неуловимым кажется «я». И когда мы понимаем это, наша уверенность ослабевает. Мы становимся менее уверенными в злом умысле наших врагов и видим в них жертв обстоятельств.
Религиозные и философские аргументы в пользу существования «бессмертной души» или «сущностного я», как правило, представляют душу как абсолютную сущность, которая находится за пределами относительного мира. По определению такая душа не поддается упрощению, неизменна и безотносительна – сверхчеловечна, – и поэтому как восточные, так и западные критически настроенные аналитики (буддийские исследователи ума и современные нейробиологи) утверждают, что такая абсолютная сущность не может рационально рассматриваться как мыслящий или действующий агент, связанный с другими агентами и обстоятельствами. Из этого современные ученые делают вывод о том, что не существует ни души, ни прежних и будущих жизней отдельных существ, подтверждая тем самым свой философский материализм. Буддийские ученые, занимающиеся изучением сознания, варьируют свои теории: некоторые просто заменяют душу постоянно меняющимся континуумом (санскр. samtana), а наиболее продвинутые допускают, что постоянно меняющийся континуум, называемый «сверхтонкой нерушимой каплей» (санскр. sukshma-anaksharabindu), переносит черты эволюции от жизни к жизни.
Это обсуждение «я» и его уровней и слоев можно было бы продолжить, используя сложные исследования и критические метафизические рассуждения, разработанные в буддийских монастырских школах Индии и Тибета, но для наших целей достаточно сказать, что, согласно традиции индийской и тибетской науки о разуме, постоянной, абсолютной (безотносительной), неизменной сущности, называемой «душой», «я» или «идентичностью», не существует; наша вера в то, что мы имеем неизменную идентичность, является иллюзией, Очевидно, что иллюзия не может участвовать в социальных, обусловленных процессах действия – думать, говорить, физически двигаться, Шантидэва утверждает, что если бы «я» было постоянным (как утверждают некоторые школы индийской философии), то оно было бы неспособно ничего делать, ведь как оно могло бы действовать, не меняя себя? Абсурдным следствием этого, по его мнению, является то, что даже пустое пространство пришлось бы считать «я», поскольку пространство явно неизменно и неактивно.
Критическое понимание того, что враг не обладает абсолютным «я», способным к сознательной деятельности, придает силы терпению, поскольку освобождает нас от необходимости конкретизировать целую структуру, в рамках которой гнев может управлять нами, – структуру, построенную на «реальном я» врага, его сознательном вреде и нашей реальной потребности в мести. Но все это лишь идеи, привычные конструкции, возникающие в нашем эмпирическом сознании. Мы больше не должны терпеть всю эту драму взаимного причинения вреда и мести, разыгрываемую между нашим «я» и «я» нашего врага. Понимая лишь их предполагаемую объективность, мы можем освободиться от мнимой неизбежности того, что происходит и что мы должны с этим делать, И по мере того как ослабевает наша слепая убежденность в намерениях противника и наше состояние обиды, мы достигаем иного уровня устойчивости и гибкости в реагировании, Если раньше нам казалось, что нам остается только злиться на обиду, то теперь мы можем проявить терпение и выдержку, поскольку смогли взглянуть на внешние обстоятельства и наши собственные переживания под разными углами. Когда мы перестаем считать свое восприятие объективным, мы можем отнестись к происходящему критически и не огорчаться, если что-то идет не
