О проекте «План мероприятий “Дорожная карта” развития конкуренции в сфере науки» - Гарегин Тосунян
Но нет того или только косвенное упоминание, а что представляет собой этот человек, этот ученый, который сконцентрирован на научной деятельности, будет ли он участвовать, содействовать, понимать, поддерживать то, что мы наметили?
Не получится ли так, что мы обсудим только в этой или некоторых других аудиториях, а до массы ученых это не дойдет? Я согласен и с Михаилом Вениаминовичем, высказывал это и Б.С. Кашин, что нужно обсудить эти проблемы непосредственно в научных коллективах.
Вы знаете, я долгое время занимался историей производительности труда.
Могу сказать, что перелом в ее росте произошел не только благодаря применению машин, не только после увеличения продолжительности рабочего дня и усиления контроля, а после перехода к поиску внутренних резервов человека, как и при каких обстоятельствах он заинтересован в повышении своей производительности труда.
Чтобы обратиться к этому подходу, может быть, стоило подумать над тем, как это осуществить?
Мы в прошлом году закончили исследование по восьми отраслям экономики и культуры. И я могу сказать любопытные цифры, на которые следует обратить внимание.
Несмотря ни на какие перипетии, 67 % научных сотрудников выразили верность своему признанию и не собираются искать новое место работы (только 11,3 % собираются это сделать).
Это самый высокий показатель приверженности своей профессии, так как ни в одной другой отрасли экономики не было стольких людей, которые бы выразили намерение продолжать работать в своей сфере при сравнении со сферой науки. Ни в одной, я повторяю.
У остальных другие цифры, например, в промышленности — 41 %, строительстве и транспорте — 43,7 %, сельском хозяйстве — 40,7 %. И тут же одновременно совсем другие цифры — только 10 % научных работников уверены в своем будущем.
Очевидно, что проявляется противоречивая ситуация: с одной стороны, демонстрируется приверженность к тому, чтобы выполнять эту работу, с другой — работники науки критически оценивают ситуацию, которая не позволяет им в полной мере сохранять уверенность в своем будущем.
Есть еще любопытные моменты. Ученые, как в других отраслях, тоже выразили неудовлетворенность оплатой труда. Здесь их мнение совпадает с оценкой работников других отраслей экономики.
Но главное, чем отличаются ученые от работников других отраслей?
Во-первых, они предъявили в 2–3 раза больше претензий к условиям труда, к организации их труда и к такому фактору, который связан с перспективами их карьеры, их работы и обеспеченностью их профессиональной деятельности. Важен и такой момент: ученые в большей мере, чем работники других отраслей, проявили желание принимать участие в управлении, принятии решений в своей организации.
Я заканчиваю; какие, мне кажется, должны быть приняты меры, чтобы побудить интеллектуальную энергию этих людей к действию?
Может быть, предложить, чтобы эта «Дорожная карта» была бы обсуждена во всех научных коллективах? Чтобы записанные в этой «Дорожной карте» идеи, которые необходимо знать, дошли до людей?
Я уже неоднократно упоминал (так как был связан с производством) слова директора одного из передовых по всем показателем Пензенского машзавода, который сказал: «Нельзя сделать людей счастливыми, решая за них и без них, что им нужно. Они обязательно должны обсудить то, что им предлагается».
Я думаю, что в этом направлении надо продумать систему мер, как совершенствовать работу наших научных коллективов.
Кроме того, я пометил предложения, какие могли бы быть, акции по развитию возможных путей самоуправления, по участию в принятии решений, по сбору и учету инициативных предложений, которые должны решаться не только на высоких уровнях, но и на уровне производственных коллективов.
На мой взгляд, надо внедрить и в большей мере использовать как рабочий инструмент опрос работников по перспективным и другим проблемам развития. Почему мы опрашиваем потребление мыла, потребление обуви, а не спрашиваем о том, что люди думают о своем коллективе, о происходящих в нем событиях и явлениях?
В этом случае приобретают ценность не генеральные опросы на всю страну, а те, которые могли бы подсказать, как совершенствовать работу, как направить деятельность своего коллектива в русло
И еще одно предложение: можно было бы поставить вопрос о разнообразии различных грантов, чтобы их было не несколько видов, а максимальное количество, которое побуждало бы всех, в том числе и молодежь, к участию в творческой деятельности.
И наконец, очень правильным было бы внедрение в повседневную жизнь использования и применения в рамках производственной организации рейтингов по самым различным основаниям. Не просто рейтинг самих институтов, а рейтинг для определенной профессии, для определенного коллектива, ибо в коллективе знают, кто чего стоит, какие у него возможности, как они могут быть сопряжены с интересами науки.
Таким образом, все мои предложения сводятся к тому, чтобы обратиться к интеллектуальным, профессиональным и гражданским возможностям работника.
Думаю, нужно сделать специальный параграф в «Дорожной карте»: как совершенствовать деятельность именно конкретной производственной организации по более эффективному и рациональному использованию человеческого потенциала.
Заключение
Балега Ю.Ю
ак., вице-президент РАН
Уважаемые коллеги, прежде всего, хотел бы поблагодарить руководство Федеральной антимонопольной службы за проявленное внимание к нашей науке, к тем проблемам, которые мы постоянно обсуждаем в этих стенах.
Поверьте, что сегодняшняя дискуссия — это одна из самых спокойных, по сравнению с тем, что бывает между учеными. Потому что настоящий ученый — это человек, который предан своему делу безгранично. Он будет биться до последней капли крови за те убеждения, которые он всю жизнь проповедует. Хотел поблагодарить выступающих и членов Совета, которые принимали активное участие в дискуссии.
Мне было очень приятно, что, помимо темы оценки научных результатов и наукометрии, публикационной активности, мы сдвинулись в более серьезную сферу.
Наукометрия — это такая обманка, на которую мы все клюнули, мы на ней зациклились и постоянно обсуждаем. Есть гораздо более серьезные проблемы развития нашей отечественной науки. Я не хочу сейчас их перечислять, это вопросы совсем другой дискуссии.
Но хочу сказать, что одна из них, как сказал академик Борис Кашин, «федеральный принцип распределения средств».
Два года назад я с президентом РАН академиком Александром Михайловичем Сергеевым был в США, в Вашингтоне, где мы были гостями Американской академии наук. В США ни один проект в научной и научно-технической сфере стоимостью более 100 миллионов долларов не принимается без одобрения Академии наук США.
А у нас Академия наук отодвинута на обочину. В чем преимущество Академии? Российская академия наук объединяет мнение десятков людей, она может принять интегрированное сбалансированное решение по серьезным проектам.
Не буду приводить конкретный пример, но скажу обтекаемо, что сегодня есть проекты стоимостью за сотню миллиардов рублей, которые не обсуждаются, которые даже вопреки мнению научного сообщества и
