Джон Фогг - Беседы с Величайшим Сетевиком Мира
Тут он взглянул на часы и воскликнул:
— Ого! Пора возвращаться в зал. Надеюсь, Нэнси, вы удовлетворены? Если у вас есть еще вопросы, мы можем позже продолжить.
— Достаточно сказать, друзья мои, — произнес он, поднимаясь из-за стола, — что я научился относиться к людям с симпатией, научился их любить и заботиться о них, а также с симпатией, любовью и заботой относиться к самому себе. И достиг я такого состояния через творческое слушание. В немалой степени я обязан своим отношением к людям и к самому себе моему учителю Кэрол Маккол. В собственной эволюции от представлений детства к тому, что Кэрол именует возвышающим слушанием, а я называю творческим, открытым и намеренным слушанием, в общении с Кэрол и в знакомстве с ее работой я узнал, открыл для себя и внутренне вырос больше, чем от контактов со всеми другими учителями, тренерами, наставниками и друзьями, с которыми сводила меня судьба. Я настоятельно рекомендую всем моим слушателям ее материалы и программы.
Спустя мгновение он добавил с воодушевлением:
— А знаете, я думаю, будет неплохо начать вторую половину нашего сегодняшнего общения с более углубленного обсуждения проблемы творческого слушания. С утра я так по-настоящему и не объяснил, как слушать намеренно. Так и сделаем, — объявил он нам и самому себе, — намеренное слушание, а потом жизненное кредо. Отлично! Мне нравится, как все идет без сучка, без задоринки, когда доверяешь процедуре, — сказал он и засмеялся. — Спасибо за совместный обед, — кивнул Величайший Сетевик, останавливая взгляд на лице каждого из нас. — Я очень ценю ваше общество.
На этом он откланялся и покинул импровизированную столовую.
Глава 8
НАМЕРЕННО И С ЯСНОЙ ЦЕЛЬЮ
Мы с Нэнси, а также еще пара человек из тех, что сидели с нами за столом, вместе вернулись в бальный зал отеля. Около половины участников тренинга уже были там. Некоторые расселись по местам, однако большинство стояли небольшими группами и что-то обсуждали. Величайший Сетевик сидел в своем представительском кресле посредине сцены и с очками на кончике носа читал записную книжку, время от времени бросая взгляды в зал. Я отметил, что на сцене появилась стойка с белым планшетом. Все же остальное было в точности как утром.
В 1.30 — я увидел, как он посмотрел на часы, а потому взглянул на свои — докладчик прицепил к лацкану и включил микрофон, несколько раз хлопнул в ладоши и попросил нас рассаживаться по местам, призывая продолжить работу.
— Садитесь, садитесь, садитесь, — обращался он к тем, кто еще продолжал стоять, а потом добавил: — Еще раз добро пожаловать. Надеюсь, обед был в равной мере вкусен и интересен.
Аудитория откликнулась одобрительным гулом.
— Прекрасно. Вашим заданием на обед было слушать. Что у вас получилось? Что наиболее интересного вы открыли для себя в этом процессе?
Несколько человек поделились своими наблюдениями, и после этого ведущий спросил, какие «новые возможности» открыли они для себя, исходя из сделанных наблюдений.
Один мужчина, по имени Мэт, сказал, что, по его мнению, в процессе слушания человек часто опирается на прошлое. Величайший Сетевик попросил его развить эту мысль.
— Я заметил, что, слушая других, всегда имел наготове собственное суждение по предмету высказывания. Я также отметил, что постоянно думаю о том, согласен я или нет с тем, что говорится, а также то, что, размышляя, — вместо того чтобы слушать, — постоянно обращаюсь к собственному опыту, исхожу из уже сложившегося у меня мнения о человеке и его высказываниях.
— А скажите, Мэт, — обратился к мужчине Величайший Сетевик, — заметили ли вы за собой особенность, следя за разговором, сравнивать слова собеседника с собственным видением ситуации или со своим представлением о ней, как бы оценивая степень соответствия мнения собеседника вашему собственному мнению?
— Да, — ответил Мэт. — Я заметил это при разговоре с каждым, с кем успел пообщаться, и даже когда просто слушал чей-то разговор, напрямую в нем не участвуя.
— Хорошо. А теперь, Мэт, боюсь, я поставлю вас в неловкое положение, но, поверьте, у меня нет ни малейшего намерения вас обидеть. Впрочем, прежде хочу спросить вашего разрешения на продолжение нашего разговора. Я лишь хочу говорить без обиняков, честно и открыто. Вы согласны?
— Согласен, — ответил Мэт, в шутку добавив: — Надеюсь, это хотя бы не смертельно?
— Нет-нет, не думаю, — рассмеялся Величайший Сетевик. — По крайней мере еще никто после разговора со мной не скончался. Однако все когда-то случается в первый раз, Мэт. — Величайший Сетевик заговорщически подмигнул собеседнику. — Хорошая же новость состоит в том, что, хотя разговор будет касаться вашего случая, в нем не будет ничего провокационного.
— Тогда давайте начнем, — ответил с улыбкой Мэт.
— Хорошо. Вы сказали, Мэт, что заведомо проявляли определенное отношение к тому, что говорилось, имели собственное мнение о говорившем, так?
— Да, — согласился Мэт.
— Считаете ли вы этот случай примером того, что я назвал реактивным слушанием?
— Конечно, — признал Мэт.
— Почему вы так считаете? — спросил Величайший Сетевик.
— Потому что мое слушание не было открытым. Мое мнение и суждения вмешивались в процесс, — объяснил Мэт и добавил с вопросительной интонацией: — Закрытое слушание?
— Именно. Сознаете ли вы присутствие в вашем общении с человеком также отсутствующего слушания?
— Да, думаю, что да, — вновь признал мужчина.
Величайший Сетевик поднялся с кресла и подошел к краю сцены, чтобы обратиться ко всем присутствующим.
— Всем нам следует поблагодарить Мэта за то, что он добровольно страдал за наши грехи. Такого рода реактивное слушание свойственно всем нам… или Мэт один такой? — спросил он с улыбкой.
Реакция зала ясно свидетельствовала о том, что Мэт далеко не уникален в своем пороке.
— Я хочу, чтобы с сегодняшнего дня вы отказались от привычки реактивного слушания в пользу слушания творческого. Первый шаг в нужном направлении — открытое слушание. Мэт осознал, что его собственные мнения и суждения делали процесс слушания закрытым. Он был не способен по-настоящему слушать людей, слышать то, что они в действительности говорили, поскольку уже настроил собственное сознание на субъективное восприятие информации. По мере того как каждый элемент высказываний обретал свою звуковую форму, Мэт оценивал его верность или неверность, исходя из его собственных представлений. Я верно рисую ситуацию, Мэт?