Владимир Мединский - Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра
При этом именно в XI веке сложилось устройство Русского государства, определились его устои, которые сохранились и в последующие, более спокойные и стабильные времена. Не случайно же именно в XI столетии, надежно задокументированном нашими летописцами и западными хронистами, появились полноценные субъекты PR.
То есть деятели, которые владели и умело пользовались приемами управления общественными коммуникациями. Это были представители власти и, пока в меньшей степени, церкви.
Осмысляя PR-составляющую XI века на Руси, его можно назвать столетием меча и креста.
Имидж Ярослава-Георгия
Киевские летописи не без основания называли Ярослава Мудрого «самовластец» — дословным переводом греческого слова «автократ». Русь впервые познакомилась с византийским понятием «самодержавие». «Конунг Ярислейф», как называли его в Скандинавии, постоянно рос в должности. Современники в отношении него употребляли и восточный титул «каган». Каганами звали верховных хазарских князей. А под конец жизни Ярослава его стали попросту именовать царем. То есть цезарем — как самого византийского императора.
Но Мудрым его прозвали не за политические успехи. Мудрым русский великий князь был признан за то, что просвещал Русь. Строил церкви, украшал города, переписывал и переводил книги, распространял грамоту. В общем, почетное звание досталось ему за вклад в культурное наследие Руси.
Тут есть о чем задуматься великим князьям дня нынешнего и завтрашнего. История, как мы уже отмечали, — место тесное, остаться в ней на века — проблема. А остаться так, чтобы тебя поминали исключительно добрым словом — это высший пилотаж PR. Что в народе знают сегодня о Ярославе Мудром? Только то, что он мудрый. Кто помнит, что скандинавы прозвали его «Ярислейфом Скупым»? Кто помнит, что он пришел к власти, беспощадно истребляя собственных братьев? Кто расскажет, что властвовал Ярослав не над всей Русью, а делил власть с братом Мстиславом Храбрым? Почти никто. А вот про «Мудрого» скажет почти каждый. И помнят это уже 1000 лет.
Взялся он круто. Пример стоял перед глазами — Константинополь, он же Царьград, он же Второй Рим. А чем мы хуже? Главными украшениями византийской столицы считались Софийский собор и крепость с Золотыми воротами. И вот по приказу Ярослава были заложены крепость византийского образца с Золотыми воротами и Софийский собор. Грандиозный храм, в постройке которого принимали участие приглашенные греческие мастера, был отделан мрамором, мозаикой и великолепными фресками.
Софийский собор несколько меньших размеров был построен и в Новгороде.
Раз церковь есть, то должен быть и священник. Вместе с основанием Святой Софии Ярослав положил начало русской митрополии. Причем уже в 1051 году митрополитом стал русский — Иларион. С тех пор традиция велела делать главой церкви на Руси или грека, или русского.
«Сам Ярослав любил чтение и беседы с книжными людьми: он собрал знатоков и поручил переводить с греческого на русский язык разные сочинения духовного содержания и переписывать уже переведенные; таким образом составилась библиотека, которую Ярослав приказал хранить в Святой Софии, — пишет Костомаров. — Киевский князь, как видно, имел намерение освятить в глазах народа свой княжеский род и с этой целью, вскоре по утверждении своем в Киеве, перенес тело Глеба и положил рядом с телом Бориса. С этих пор они начали привлекать к себе народ на поклонение; говорили, что тела их были нетленны, и у гроба их совершались исцеления».
Какой же пиар сильнее религиозного? Ярослав — заступник за невинно убиенных братьев. Исполнитель земного и Божественного закона. Братья же — почти святые, тела их не тлеют. Их святость «возращается» к Ярославу, отбрасывает на него самую положительную тень.
Грамота оставалась тогда явлением церковным, и священникам было поручено учить ей людей. «Время Ярослава ознаменовалось распространением христианской религии по всем русским землям. Тогда уже выросло поколение тех детей, которых Владимир отдавал в книжное учение. Ярослав в этом отношении продолжал дело своего отца; по крайней мере, мы имеем известие, что он в Новгороде собрал 300 детей у старост и попов и отдавал их «учиться книгам», — уверенно говорит Костомаров.
Таким вошел в историю Ярослав Мудрый. Он много и успешно воевал. Он ставил новые города. Он перероднился со всей Европой через своих сыновей и дочерей. Но в историю вошел как Мудрый. Великолепный пиар! Превосходно подобранный имидж, работает до сих пор.
ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ (около 978-1054) — его правление пришлось на уникальный для Руси период, когда с юга на нее не накатывали ежегодно волны кочевников. Эта удачная политическая конъюнктура по своему значению для экономики Руси сегодня соответствовала бы высоким мировым ценам на нефть.
После Владимира Святого
...А начиналось все вовсе не благостно. У князя Владимира Святого было двенадцать сыновей от разных жен. 12 — это те, о ком мы знаем.
Первым из них самый старший и взбунтовался. Рассорившись с отцом, он бежал в Скандинавию, где и погиб. И стало у Владимира Святого только одиннадцать сыновей.
Потом другого сына Владимир заточил в тюрьму — вместе с невесткой, польской принцессой.
Уже спасая себя, Ярослав вынужден был бросить вызов отцу. История такая, что одна она уже ставит под сомнение — таким ли уж благостным стал Владимир после крещения.
Отец стал готовиться к войне с сыном, сын — к войне с отцом. Все мировые основы зашатались. А Ярослав уже вовсю торговался в Швеции по поводу найма варяжских дружин (в скандинавских сагах так он и остался под именем «конунга Ярислейфа Скупого»). Только смерть Владимира предотвратила этот мировоззренческий катаклизм — когда сын поднимает меч на отца.
Распря между братьями начиналась и после смерти Святослава, и после смерти Владимира... В XI веке Руси предстояло выработать некую идею, которая объединяла бы страну при неизбежной удаленности центральной власти и постоянном действии центробежных сил. При любом числе законных наследников.
Повод вскоре представился, и без пиара решение проблемы никак состояться не могло.
Начало резни
Креститель Руси Владимир Святой в конце своей многогрешной жизни приблизил к себе из всех своих многочисленных сыновей Бориса. Приходится так уклончиво говорить — многочисленных. Признанных, как мы уже отметили, было двенадцать. А сколько оставалось непризнанных при его гаремах, куда государь любил удаляться и после принятия христианства, не представляется никакой возможности сосчитать.
